Passing on the authoritarian torch: power transition in Central Asia, article by Francisco Olmos, The Foreign Policy Centre (FPC), February 7, 2020
Сокращенный перевод с англ. яз.
Автор – Франциско Олмос
Спустя три десятилетия после обретения независимости в республиках Центральной Азии наконец происходят изменения в руководстве. Тех лидеров, кто стоял у руля до распада Советского Союза, в большинстве случаев уже нет, и к власти пришли их преемники. Из-за авторитарной природы режимов передача власти прошла закрыто, но есть возможность выявить тенденции в том, как она происходила, и прогнозировать, что может произойти и в ближайшем будущем.
Авторитарные государства Центральной Азии, за исключением Таджикистана, где президент Рахмон находится у власти с 1992 года, только в последнее время перешли под управление второго поколения. Лидеры Казахстана, Туркменистана и Узбекистана советской эпохи, руководившие своими странами со дней основания независимости и укрепления суверенитета, больше не являются президентами. При этом сценарии транзита в Туркменистане и Узбекистане имеют сходства, в то время как казахский сценарий отличается. Хотя Эмомали Рахмон не был лидером Таджикской Советской Социалистической Республикой (Тадж. ССР) и не участвовал в процессе перехода к независимости, как, например, Нурсултан Назарбаев, Сапармурат Ниязов и Ислам Каримов, президента Таджикистана можно считать последним властвующим лидером «первого» поколения.
Пока можно выделить два отдельных подхода к вопросу о транзите власти. В первом: в Туркменистане и Узбекистане передача власти произошла после внезапной смерти первых президентов и их сменили внутренние лица режима, сделав это максимально закрыто и быстро при согласии соответствующих элит. В втором случае – в Казахстане – состоялась постепенная передача власти, которая все еще происходит, когда бывший президент официально подал в отставку, но все еще осуществляет большую часть власти в стране. Эти различные методы являются результатом особенностей стран, а также стратегического видения их лидеров.
Самоуправление в рамках режима
В Туркменистане и Узбекистане смена власти произошла закрыто, после смерти Ниязова и Каримова, соответственно. Оба режима продолжили существование через внутренних лиц, участвовавших в управлении при своих предшественниках и пришедших к власти без особых срывов, постепенно устанавливая свое собственное правление путем чистки потенциально конкурирующих объектов. Несмотря на то, что Туркменистан и Узбекистан прошли аналогичный процесс, у них были различия из-за характера их режимов и лидерства.
Что примечательно в туркменском случае, так это скорость и эффективность транзита, где элита, ослабленная после многих лет персоналистского режима, объединилась и поддержала неожиданного кандидата, который не был явным выбором Ниязова или членом его семьи. Насколько это известно, не было и существенного противодействия приходу к власти Бердымухамедова, так как легитимный преемник Атаев был схвачен и заключен в тюрьму сразу после смерти Ниязова. Мы не можем знать достоверно, что произошло за кулисами в конце 2006 года, но ясно, что инсайдерский режим пришел к власти в сговоре и при поддержке элиты страны.
В Узбекистане результат был аналогичным, хотя процесс был несколько другим из-за более широкого круга кандидатов и центров власти. Вскоре после внезапной смерти Ислама Каримова в августе 2016 года Шавкат Мирзиёев, премьер-министр, занимавший должность в течение 13 лет, был назначен временным президентом. В случае, схожем с Туркменистаном, эта роль предназначалась для председателя Сената, который отклонил свою кандидатуру в пользу Мирзиёева, что вызывает сомнения в конституционной обоснованности данного транзита. Первая схватка в борьбе за власть состоялась между Мирзиёевым, министром финансов Рустамом Азимовым и предполагаемым ключевым лицом, главой службы безопасности Рустамом Иноятовым. В постепенном процессе, в который вмешались различные акторы и клановая политика, Мирзиёев смог избраться президентом и закрепить свою власть в ущерб двум другим соперникам.
Ни Ниязов, ни Каримов не планировали своих преемников, что привело к периоду неопределенности, и смену власти в конечном итоге осуществили элиты
Как и в Туркменистане, на смену умершему президенту пришел кандидат из его окружения. Однако в Узбекистане с различными центрами власти, клановой политикой и гораздо большей и неоднородной элитой, процесс был более неопределенным и длительным. Мирзиёеву потребовались месяцы, чтобы утвердиться, и даже сейчас в его режиме есть элементы, которые он должен уравновесить.
В обоих случаях ни Ниязов, ни Каримов не планировали своих преемников, что привело к периоду неопределенности, и смену власти в конечном итоге осуществили элиты. Кроме того, их семьи не участвовали в этом процессе: ни в добровольном, ни в принудительном порядке, и в некоторых случаях, как, например, в случае с Гульнарой Каримовой, их конечное положение только ухудшилось. Именно последний факт, среди прочего, склонил Нурсултана Назарбаева к плану, который помог бы избежать подобного сценария.
Нурсултан Назарбаев является единственным лидером бывшей центрально-азиатской советской республики, который остается у власти, хотя и не номинально. На пороге 80-летия Назарбаев оценил ситуацию, сложившуюся в соседнем Узбекистане после смерти Каримова и с отсутствием планов преемственности. Он решил действовать так, чтобы не допустить подобный вариант в Казахстане: передача власти произойдет при его жизни и будет им самим контролироваться, впервые в политике Центральной Азии.
Благодаря специально созданному для него посту председателя Совета Безопасности, Назарбаев по-прежнему руководит страной
Хотя Токаев номинально является президентом, именно Назарбаев все еще держит бразды правления в стране. Благодаря специально созданному для него посту председателя Совета Безопасности, Назарбаев по-прежнему руководит страной, особенно после серии реформ в октябре 2019 года, которые предоставили ему полномочия в отношении ключевых назначений правительства в ущерб власти Токаева. Именно Назарбаев играет роль главы государства, посещая различные международные саммиты и представляя Казахстана во время встреч с бывшими коллегами, когда Токаеву отводится скорее роль во внутренней политике.
Транзит власти в Казахстане все еще разворачивается, и поэтому еще неизвестно, будет ли он успешным. Тем не менее, этот процесс формируется самим Назарбаевым. В результате Елбасы обеспечивает положение и богатство своей семьи при новой власти, которая наступит после его кончины. Здесь стоит отметить назначение его дочери Дариги главой Сената, что, по мнению некоторых наблюдателей, означает, что она может стать первой женщиной-президентом страны, хотя оснований для поддержки этой версии мало. Однако, закрепив положение своей семьи и свое наследие в качестве основателя Республики Казахстан, Назарбаев продемонстрировал стратегическое видение, которого до сих пор не хватало его коллегам из Центральной Азии.
Возможна ли наследственная преемственность?
В авторитарных режимах Центральной Азии появились две модели смены власти: туркменский и узбекский транзит, и пилотная передача власти Казахстаном. Однако, возможно, уже проявляется новая модель транзита власти: наследственная преемственность. Этот процесс пока еще не происходил в республиках Центральной Азии. Но он уже реализовывался в богатой истории региона, в последний раз – в начале XX века в Бухарском эмирате и Хивинском ханстве. Возможно, Таджикистан и Туркменистан смогут возродить эту давно утерянную практику.
Среди республик Центральной Азии Таджикистан является единственной страной, чей лидер пришел к власти в начале 90-х годов. Эмомали Рахмон был президентом Таджикистана с 1992 года, и сегодня он, похоже, рассматривает своего сына Рустама в качестве преемника. 32-летний Рустам уже занимал ряд должностей в правительстве Таджикистана, в том числе возглавлял главное антикоррупционное агентство страны, получил звание генерал-майора и, что более важно, был назначен мэром столицы Душанбе в 2017 году. В то же время парламент утвердил снижение возраста с 35 до 30 лет для возможности занимать пост президента и депутата верхней палаты. Парламентские и президентские выборы, которые пройдут в стране в 2020 году, могут стать трамплином в политическом будущем Рустама, в том числе и Рахмона, сделавшего шаг назад, как Назарбаев, для того чтобы освободить место для своего сына.
Туркменистан, похоже, движется в том же направлении. Сын Бердымухамедова Сердар был назначен на несколько правительственных постов в последние годы, был депутатом Меджлиса (законодательная палата Туркменистана), заместителем министра иностранных дел и губернатором значимого Ахалского района (назначен недавно министром промышленности и строительного производства – прим. пер). Его быстрый карьерный взлет становится более важным, если учесть возможные проблемы со здоровьем его отца, включая слухи о его смерти прошлым летом.
Хотя продвижение Рустама Эмомали и Сердара Бердымухамедова указывает на то, что они готовятся к тому, чтобы стать преемниками своих отцов, это слишком упрощает ситуацию. Во-первых, неясно, состоит ли цель Рахмона и Бердымухамедова только в том, чтобы передать власть сыновьям. Возможно, продвижение их во власти осуществляется с целью получения ими опыта в государственных делах в случае смены режима. Это может делаться, чтобы подстраховать их против других субъектов или политических соперников, способных подорвать их положение и лишить власти и влияния. Во-вторых, даже если и цель состоит в том, чтобы передать власть сыновьям, неясно, преуспеет ли этот сценарий. Как только фигуры Рахмона и Бердымухамедова уйдут со сцены, даже с «предупредительной отставкой», как у Назарбаева, нет никаких гарантий, что элиты, даже такие слабые как в Туркменистане, не смогут осуществить свои планы и привести своих детей к власти. Поэтому, хотя наследственная преемственность остается возможной в Таджикистане и Туркменистане, это все еще не является свершившимся фактом.
Переход власти в авторитарных государствах всегда окружен неопределенностью, поскольку установленные процедуры, предписывающие его, не соблюдаются из-за отсутствия демократических практик и институтов. Пока что режимы Центральной Азии справляются с этой ситуацией быстрыми, хотя и непрозрачными, методами транзита власти внутри системы, избегая серьезных разрушительных последствий для государства (но не для семей и наследников бывших правителей). В этом отношении шаг Назарбаева, предпринятый им в прошлом году, открыл новую возможность: превентивного контроля над большей частью транзитного периода, прежде чем он действительно произойдет, – хотя даже эта возможность не может полностью гарантировать успех данной модели транзита. Наконец, появляется новая тенденция, которая заключается в передаче власти прямому наследнику (наследнице). Этот последний подход может быть объединен с пилотируемым переходом, но еще предстоит увидеть, станет ли он реальностью, и даже если это произойдет, неизвестно, будет ли он, в конечном итоге, успешным.
Фото: Саммит Организации Центрально-Азиатского Сотрудничества, http://www.en.kremlin.ru/events/president/trips/48832/photos/25413.
