26 февраля 2015 года Программа изучения Центральной Азии университета Дж. Вашингтона совместно с Институтом Гарримана и Американо-казахстанской бизнес-ассоциацией организовали международную конференцию на тему «Евразийский экономический союз и Центральная Азия».
Александр Либман, экономист из Немецкого института международных отношений и безопасности (SWP), участвовал в открытии круглого стола и дал обзор Евразийского экономического союза (ЕАЭС) на сегодняшний день. По его мнению, при анализе ЕАЭС большинство наблюдателей придают излишнее внимание политическим целям, которые руководство России намерено достичь с помощью этой организации. Однако, не менее важным представляется обратить внимание на результаты переговоров относительно ЕАЭС, которые не всегда в полной мере отображают российские предпочтения (то есть, другим странам, возможно, удалось повлиять на архитектуру ЕАЭС в процессе переговоров).
С точки зрения результатов, ЕАЭС сейчас, прежде всего, является кодификацией уже функционирующего Таможенного союза. Создание функционирующего Таможенного союза по международным стандартам уже стало большим достижением, и этот результат не следует недооценивать. ЕАЭС также включает в себя ряд серьезных положений, а также планы по широкой либерализации торговли услугами и важными товарами (например, энергетическими), но будут ли реализованы эти положения остается маловероятным. Кроме того, ЕАЭС содержит некоторые элементы наднациональности в рамках Евразийской экономической комиссии. Наконец, ЕАЭС является строго аполитичной организацией; ее документы и акты не имеют каких-либо ссылок на идеологию. ЕАЭС может быть использован в различных идеологических целях, но он не содержит каких-либо идеологических основ на все, что рождает различные реинтерпретации по этому поводу.
Экономический эффект ЕАЭС остается весьма ограниченным. Есть некоторые свидетельства отвлечения торговли, но эффект не очень большой. Многие наблюдатели сходятся во мнении, что для того, чтобы улучшить его функционирование, ЕАЭС следует отменить различные нетарифные барьеры, существующие между странами, например, в области промышленных стандартов или санитарных норм. В результате конфликта с Украиной, маловероятно, что протекционисты и интервенты среди российской элиты сдадут свои позиции. Экономический кризис в России и девальвация рубля также провоцируют других членов ЕАЭС принимать протекционистские меры для защиты своих внутренних рынков. В худшем случае широкомасштабное применение нетарифных барьеров может свести на нет достижения ЕАЭС, созданные для внутренней торговли. В целом, украинский конфликт сделал ЕАЭС менее устойчивым объединением.
Ключевым вопросом сейчас является, будет ли ЕАЭС продолжать функционировать в качестве таможенного союза или будет ли он существовать только на уровне риторики.
В 2014 году ЕАЭС расширился за счет вступления новых членов, однако его потенциал стать подлинным единым экономическим пространством резко ослаб. Сравнивая проект Договора о ЕАЭС в апреле 2014 года с окончательной редакцией текстом, Нейт Шенккан из Freedom House, аргументировал, что все три страны-участницы стремились уменьшить институциональный потенциал союза, а также темпы и качество интеграции, что вернуло союз в 2014 году к позициям регионализма, а не перспективам стать организацией, основанной на правилах.
Молли О’Нил из Университета Джона Хопкинса проанализировала ЕАЭС в свете многосторонней торговой системы и исходя из опыта других региональных проектов. Евразийский экономический союз, опираясь на опыт Таможенного союза России, Казахстана и Беларуси, создан с модели Европейского Союза. Так же как и основатели современного Европейского союза, сторонники ЕАЭС, казалось бы, руководствуются убеждением, что более тесная экономическая интеграция откроет путь постепенному объединению и в политической сфере. Однако структурные условия ЕАЭС существенно отличаются от тех, которые предшествовали основанию ЕС. В частности, объем торговли внутри ЕС значительно превышает прогнозируемую торговлю между членами ЕАЭС. Плотность экономического обмена между членами ЕАЭС иначе как в условиях протекционизма не сможет сравняться с начальными условиями экономической интеграции в Западной Европе. Это означает, что в практическом плане ЕАЭС может быть только жизнеспособным как образец открытого регионализма, где внутренняя торговоя будет расти параллельно с торговлей со странами вне блока. В этом смысле, ЕАЭС больше напоминает НАФТА, гораздо более скромный эксперимент в региональной экономической интеграции, чем ЕС. Для того, чтобы сделать союз успешным, России придется выбрать более сдержанный подход и продемонстрировать готовность взять на себя обязательства по формальным положениям.
Вторая часть конференции исследовала отношения пяти стран Центральной Азии и Евразийского экономического союза.
Айтолкын Курманова, приглашенный исследователь вашингтонского Центра стратегических и международных исследований, представила перспективы Казахстана в ЕАЭС. Казахстан продолжает рассматривать евразийскую интеграцию как постепенный, многофазовый процесс, охватывающий более тесную экономическую интеграцию при сохранении суверенитета и политической независимости; создание дружественного и открытого рынка для людей, товаров и капитала на основе экономической аргументации, а не политических приоритетах.
Евразийская интеграция имеет решающее значение для Казахстана, не имеющего выхода к морю, с небольшим рынком и зависимостью от природных ресурсов. Но преимущества интеграции для Казахстана неочевидны. Чтобы стать успешным, Казахстан должен повысить конкурентоспособность своих местных производителей. Экономика Казахстана остается более ориентированной на импорт и ее крупнейшими экспортерами являются компании в нефтяной и горнодобывающей промышленности. С 2005 года, когда казахстанское правительства стало осуществлять большие государственные инвестиции в повышение местной конкурентоспособности, возник только небольшой производственный сектор, в значительной степени зависящий от государственных субсидий и протекционизма. Нереализованные цели евразийской интеграции и чрезмерная политизация процесса интеграции являются причиной общественного недовольства, особенно среди бизнес-сектора и националистических групп. Национальная палата предпринимателей особенно активна в привлечении дополнительных защитных мер и субсидий от правительства. Но это говорит о проблемах производителей, класс которых не совсем формировался в ориентированном на импорт казахстанском обществе, где потребители имеют большее влияние. Казахстан должен пересмотреть свою поддержку местных производителей и изучить менее амбициозные и более симметричные проекты регионального сотрудничества в Центральной Азии, вовлекающих потенциал казахстанского бизнеса (особенно, его такие очевидные преимущества, как капитал, экспертиза и транзитный потенциал) в создании совместных региональных цепочек.
Роман Могилевский, руководитель исследовательского центра из Университета Центральной Азии, представил перспективы Кыргызстана в ЕАЭС. Кыргызская Республика подписала договор о присоединении к ЕАЭС в декабре 2014 года и, как ожидается, присоединится к нему в мае 2015 года. Присоединение будет иметь различные и значительные последствия для национальной экономики. Эти последствия, однако, следует отличать от главного шока для кыргызской экономики, вызванного девальвацией российского рубля в 2014 году, а также продолжающимся замедлением экономической деятельности в России. Основные изменения политики в Кыргызстане, связанной с присоединением в ЕАЭС, включают в себя:
- принятие общего таможенного тарифа ЕАЭС, что означает существенное увеличение национального тарифа и ликвидацию упрощенного таможенного режима в торговле с Китаем и некоторыми другими странами.
- устранение таможенного контроля на кыргызско-казахской границе и существенное ужесточение таможенного контроля на границах Кыргызстана с Китаем, Таджикистаном и Узбекистаном.
- принятие технических регламентов ЕАЭС, которые требуют значительных улучшений в качестве инфраструктуры страны, что будет возможным при финансовой и технической помощи из России и Казахстана.
- создание Кыргызско-Российского фонда развития с начальным капиталом в 100 миллионов долларов США, в среднесрочной перспективе достигающим $ 1 млрд.
Ожидается, краткосрочные и среднесрочные экономические последствия присоединения могут быть суммированы следующим образом: реэкспорт, как крупный сектор экономики Кыргызстана, пострадает значительно, и он уже страдает от девальвации рубля и других событий в регионе. Также пострадает швейная промышленность из-за высоких ставок на импорт (но для нее вырастет доступа к рынкам) и может последовать некоторый рост инфляции.
Сельское хозяйство и пищевая промышленность может получить некоторый прирост от более легкого доступа к экспортным рынкам Казахстана и России.
Создаются определенные возможности для роста и средних предприятий, но не для микро- и малых предприятий, которые в настоящее время доминируют в экономике Кыргызстана. Присоединение к ЕАЭС может несколько смягчить негативное влияние девальвации рубля и замедления экономического роста в России на кыргызских мигрантов и их денежные переводы. Государственный бюджет получит более высокие доходы от сбора НДС на импорт и от щедрой доли импортных пошлин ЕАЭС. В целом присоединение к ЕАЭС, как ожидается, окажет нейтральный или умеренно негативный эффект в краткосрочной перспективе, и умеренно позитивный или нейтральный в среднесрочной перспективе.
Саодат Олимова, руководитель аналитического центра «Шарк» в Душанбе, проанализировала позицию Таджикистана в отношении ЕАЭС. Для Таджикистана главным преимуществом вступления в ЕАЭС станет создание единого рынка труда. Трудовая миграция стала структурной особенностью и основой для экономического роста в стране. Трудовая миграция в Россию играет ключевую роль в сокращении бедности, достижении социальной защиты, а также обеспечении развития страны. В 2013 году мигранты перевели $ 4 млрд, объем, равный почти 50% ВВП. Можно предположить, что после вступления будет увеличен приток рабочей силы из Таджикистана в Россию на 15-20 процентов. Участие в ЕАЭС может также способствовать некоторому возрождению новых отраслей промышленности: фрукты, овощи, хлопок, текстиль, энергетика и производство цветных и драгоценных металлов, а также снизить цены на импортируемые углеводороды. Но есть и неэкономические выгоды от присоединения к ЕАЭС, особенно в сфере сотрудничества в области безопасности с Россией.
Тем не менее, основной проблемой при оценке последствий присоединения к ЕАЭС является проблема согласования тарифов. Таджикистан является членом ВТО и не использует какие-либо специальные меры для защиты рынка, такие как антидемпинговые пошлины, квоты на импорт и экспорт товаров. Вступление в ЕАЭС не должно привести к значительному отвлечению торговли в пользу ЕАЭС, однако, может оказать негативное влияние на товарооборот с другими странами, особенно с Китаем. Но главным препятствием на пути интеграции ЕАЭС является отсутствие необходимой транспортной (дороги) и рыночной инфраструктуры (склады и рынки), соединяющей Таджикистан со странами ЕАЭС, так как в транзите Таджикистан полагается на Узбекистан. Таким образом, реальный потенциал интеграции между Таджикистаном и ЕАЭС, за исключением экспорта рабочей силы, остается слабым. Кроме того, интеграция в ЕАЭС может ограничить маневренность Таджикистана в плане внешней политики.
Фаррух Ирназаров, экономист и региональный директор Центральноазиатского института развития (CADI), Ташкент, обсудил взгляд на ЕАЭС из Узбекистана. Отношения между ЕАЭС и Узбекистана непростые, но недвусмысленные. До конца 2014 года узбекские власти неоднократно подчеркивали, что страна воздержится от каких-либо интеграционных организаций, напоминающих Советский Союз. Кроме того, Узбекистан проводит свою собственную модель развития, которую многие эксперты назвали ориентированной вовнутрь. Кроме того, Узбекистан не играл активной роли в каких-либо региональных организациях с момента распада Советского Союза. Он часто приняла “ждать и наблюдать” отношение и рассматривать многочисленные попытки (ре) интеграции в постсоветском пространстве весьма осторожно. Наиболее ярким примером этого является членство Узбекистана в Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), которое было приостановлено узбекской стороной в 1999 году, возобновлено в 2006 году и окончательно прекращено в 2013 году из-за неэффективности и доминирования России. В декабре 2014 года, президент Путин заявил, что Москва и Ташкент начали консультации о введении соглашения о свободной торговле между ЕАЭС и Узбекистаном. В качестве жеста доброй воли Россия списала узбекский долг в размере почти $ 900 млн, это дало основания экспертам предположить, что Ташкент вновь меняет свою внешнюю политику на курс сближения с Россией. Тем не менее, 12 января 2015 года президент Каримов прямо заявил, что Узбекистан не присоединится к ЕАЭС. Причиной этого нежелания является воспринимаемый Узбекистаном политический характер ЕАЭС, тогда как Узбекистан предпочитает проводить многовекторную внешнюю политику.
Конечно, твердая позиция Узбекистана по отношению к ЕАЭС не нравится России и может спровоцировать ее использовать свое влияние против Ташкента. Эти меры могут включать депортацию узбекских трудовых мигрантов, ограничения на ввоз узбекских автомобилей, фруктов и овощей. Принимая во внимание размер двусторонней торговли, эти меры могут иметь большое значение для Узбекистана.
Назик Мурадова, исследователь программы Центральной Азии университета Дж. Вашингтона и главный редактор PULS Центральная Азия, представила взгляд на ЕАЭС из Туркменистана. Туркменистан придерживается политики позитивного нейтралитета, основываясь на экономической самодостаточности. Учитывая стабильную экономическую и политическую ориентацию страны, Туркменистан не рассматривает участие в ЕАЭС, но для него остается важным изучить, какие могут быть последствия для Туркменистана в свете участия в ЕАЭС одного из своих ближайших соседей, Казахстана.
Туркменистан в настоящее время осуществляет важный проект с Казахстаном: строительство железной дороги Иран-Туркменистан-Казахстан, которая должна создать более сильные основания для регионального сотрудничества и повысить взаимную торговлю. Так как этот проект направлен на развитие сотрудничества между восточными прикаспийскими государств, связывая страны Организации экономического сотрудничества (ОЭС) со странами Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), он открывает ограниченные возможности для торговли. Для Казахстана проект дает возможности торговли пшеницей и транзита туркменских энергоносителей через территорию Казахстана в Россию. Учитывая отсутствие взаимозависимости между двумя странами, новая железная дорога не сможет поддерживать более тесное сотрудничество, чем уже существующее между двумя государствами. Кроме того, ожидается, что железная дорога может стать более полезной для китайского экспорта в Европу, чем повышению регионального сотрудничества.
Процент туркменских мигрантов за рубежом ниже, по сравнению с соседними государствами СНГ. Но важным аспектом будущих экономических отношений являются туркменские студенты. В 2006-2008 гг в Кыргызстане обучалось примерно 6000 студентов из Туркменистана. В 2013 году в Украине обучалось 10 500 студентов из Туркменистана, 7386 в Беларуси, и более чем 10 000 в России. По Казахстану точное количество туркменских студентов неизвестно, но можно ожидать, что их значительное число, так как это соседнее государство имеет относительно доступное образование. Студенты в будущем могут развивать торговлю со странами, где обучались. Кроме того, некоторые страны, такие как Россия и Украина позволяют выпускникам местных вузов подавать заявку на жительство и гражданство. Это создает окно возможностей для граждан Туркменистана мигрировать в страны их обучения или искать стажировки в случае, если они не могут найти возможности для трудоустройства у себя дома. Хотя правила и положения ЕАЭС позволяют гражданам государств-членов работать в любой стране союза без специального разрешения на работу, у Туркменистана действует двусторонний визовый режим со всеми странами СНГ. Таким образом, создание ЕАЭС не сможет расширить возможности для туркменских граждан путешествовать чаще в Россию, Казахстан, Беларусь.
