Photo: Hamed Malekpour/Agence France-Presse — Getty Images
Ноябрьский протест по поводу повышения цен на бензин в Иране, смерть главы КСИР К. Сулеймани 3 января с.г. и другие события начала нынешнего года накаляют до предела общественные страсти в дискуссиях по Ирану. Оценки большей частью критичны, что было ожидаемо с учетом непростой внутриполитической ситуации в Иране. Однако, как позволяет мне судить трехмесячное пребывание в Иране с октября по декабрь прошлого года, не все выглядит так однозначно и просто. Позволю в этой связи высказать здесь итоги своих личных наблюдений, бесед и изучения различных научных и информационно-аналитических публикаций.
Экономическая ситуация
Действительно, сложная экономическая ситуация, отсутствие четкой экономической стратегии, коррупция и половинчатые, частичные решения социально-экономических проблем в Иране являются одним из самых главных факторов недовольства местного населения, что и послужило поводом ноябрьскому «бензиновому» мятежу.
В частности, индекс потребительских цен за последний 12-месячный период, завершившийся 21 ноября, вырос на 41,1% по сравнению с прошедшим годом. Таким образом, темпы ежегодной инфляции к концу 22 октября 2019 г., по официальным данным, составили 42%. По данным Всемирного банка, экономика Ирана сократится на 8.7% в 2019-20 гг. вследствие внешних шоков, наносимых производству нефтегазового сектора. Ожидаемый негативный экономический рост означает, что к концу 2019-20 гг. экономика страны сократится до 90% от своего прежнего размера двухгодичной давности.
По оценкам института Брукингс, основанным на официальных данных, 12 млн населения страны живет за абсолютной чертой бедности, 25-30 млн – ниже черты бедности. Каждый третий иранец – без работы. К 2021 г. темпы безработицы в оптимистичном сценарии достигнут 16%, при менее благоприятных условиях – 26%.
Администрация рассчитывает выйти из текущего кризиса с помощью двух основных инструментов власти: стратегии «максимального сопротивления политике санкций», подразумевающей опору на самодостаточность местной экономики; и региональное партнерство – Залив (ОАЭ, Оман, Катар), Индия, АТР (Китай, Корея), ЕАЭС во главе с РФ, ЦА, Турция и др.
В рамках стратегии «экономики сопротивления» правительство уделяет большое внимание наиболее уязвимым отраслям экономики, что происходит под абсолютно очевидным давлением со стороны сил во главе с президентом М. Рохани, призывающих к серьезным внутренним реформам страны. При этом данные меры получают поддержку и религиозного руководства страны, с одной стороны, понимающего необходимость таких реформ для сохранения внутренней стабильности, с другой, по всей вероятности, испытывающего и давление своих собственных прореформаторски настроенных детей и внуков. В этой связи, несмотря на критику идей неолиберализма, правительство Ирана вынуждено применять на практике универсальные неолиберальные меры, внедрять новые технологии и достижения экономической науки.
К числу проблем, требующих безотлагательных мер, относятся вопросы, касающиеся совершенствования сфер транспорта, банковского дела, распределения госбюджета, оказания финансовой помощи уязвимым слоям населения, разгосударствления госкомпаний, энергоснабжения, создания рабочих мест и локализации промышленности. В результате предпринятых мер и использования собственных ресурсов экономика страны стала во многом самодостаточной и в определенной степени эффективно управляемой.
Недостатки экономической стратегии правительства открыто обсуждаются в рамках самих правительственных и аналитических структурах. Так, эксперты меджлиса указывают на то, что правительственные микро-меры носят частичный, временный характер, базирующийся только на «рыночно-регуляторном подходе» без учета макро-переменных. Эффективность таких мер в долгосрочном плане вызывает сомнения. Другие высокопоставленные чиновники отмечают рост коррупции, вмешательство правительства в экономику, плохое управление, большое количество противоречащих друг другу директив и распоряжений, подрывающих экономическую систему страны, создающих хаос в автопромышленном секторе страны, в результате чего местные автопроизводители Ирана Ходро и Сайпа терпят огромные убытки ($416.6 млн каждая в марте-сентябре 2019 году).
С другой стороны, в политике исламского режима есть и успехи: развитие иранской информационно-коммуникационных технологий, рост экспорта местной продукции в 15 государств, в том числе и в Китай. Совершенствуется, несмотря на некоторые упущения, таможенная политика. Новый госбюджет предусматривает оказание первоочередной помощи уязвимым слоям населения.
Что касается энергетической сферы, то страна, по официальным оценкам, несмотря на все осложнения, способна завершить все газовые проекты, от трубопроводов до станций давления до резервуаров для хранения нефтепродуктов и инфраструктурных проектов. В течение 8 месяцев с марта по ноябрь 2019 г. в стране произведено 18 станций давления и проложено 400 км газовых трубопроводов, планируется ввести в строй более 177 км трубопроводов до конца фискального года (фискальный год начинается с марта). При этом конечный продукт – 100% внутреннего производства. Более чем $72 миллиардов было уже инвестировано в крупнейшее газовое месторождение Южный Парс, эту цифру предполагается увеличить до $87 миллиардов.
Сомнения вокруг способности Ирана обеспечить стабильность судоходства в водах Персидского Залива пытается развеять не кто иной, как представитель недостаточно лояльной Ирану арабской страны – министр энергетики Объединенных Арабских Эмиратов Сухейл ал-Мазруи. Он не видит никаких непосредственных рисков в транспортировки нефти через жизненно важный Хормузский пролив даже после последних событий в Ираке. Со своей стороны, Генеральный секретарь ОПЕК Мохаммед Баркиндо подчеркивает, что нефтяные сооружения в Ираке целы и невредимы, производство продолжается. Г-н Сухейл ал-Мазруи также прогнозирует о том, что производство сланца в США достигнет плато или даже снизится к 2021 году, в связи с чем в этом году глобальная потребность в нефти ожидается в пределах нормы, и 2020 год в целом «будет очень хорошим» для нефтяного рынка.
Политическая ситуация
Во внутриполитической области все достаточно сложно, что показывают вот уже несколько дней продолжающиеся протесты после сбитого украинского самолета. Слишком дорогой ценой приходится оплачивать накопившиеся внутренние проблемы и ошибки – в стране определенно есть силы, готовые отстаивать свою правоту невзирая на точку зрения правительства. Несмотря на официальное разрешение мирных демонстраций и существование политической оппозиции, однако, более радикальная оппозиция действует в основном за рубежом. Официально признанные Тегераном оппозиционные силы: известные всем «консерваторы» и «реформаторы».
Внутриполитическая борьба в основном разворачивается вокруг экономических и этно-национальных требований, различных послаблений и смягчений в действиях власти. В этом смысле политика прореформаторски настроенной администрации Хасана Роухани пользуется определенной поддержкой населения. Особой популярностью до недавних времен пользовалась внешнеполитическая стратегия по отстаиванию национальных интересов Ирана в международном сообществе и права страны на разработку мирной ядерной программы, активизацию регионального партнерства. События последних дней, по всей видимости, пошатнули рейтинг действующего президента. Народ, похоже, устал от многолетних обещаний власти и не верит в то, что все происходящее связано только с происками внешних врагов. Настолько очевидны собственные погрешности. В плане внутренних реформ существует еще много недоработок, в первую очередь в вопросах проведения социально-политических и этно-национальных преобразований.
Вместе с тем основной опорой власти, по всей видимости, являются три наиболее важных фактора.
Во-первых, это совокупность норм, традиций и ценностей шиитской ветви ислама, персидской культуры, местных обычаев и порядков, составляющих сущность самоидентификации основной части населения страны – смена власти на светскую, предположительно, грозит сменой этой традиционной культуры на все более усиливающуюся вестернизацию подрастающего поколения и потерей самоидентичности страны. Хотя определенная вестернизация иранской молодежи касается лишь вопросов достижения большей свободы и либерализации в образе жизни, одежде и проведения досуга и не направлена против основ персидской культуры и религии. Налицо конфликт между старшим, более консервативным и молодым, подрастающим поколением, что в принципе не носит антагонистический характер.
Во-вторых, правоохранительные органы (КСИР и др.) и академическая интеллигенция (обеспечивающая подготовку необходимых кадров и разработку концептуально-идеологической базы), получающие высокую зарплату и различные льготы от правительства.
В-третьих, сеть различных фондов и движений за рубежом, поддерживающих, несмотря на некоторые различия, шиитский Иран. Вместе с тем степень их сотрудничества и координации действий с шиитским Ираном явно преувеличена в связи с внутренними разногласиями в этих движениях и степенью их модернизации, территориально-политическими и иными предпочтениями, что определенно не может служить сплачивающим всех базисом.
И.о. премьер-министра Ирака Адель Абдель Махди осудил действия США на территории Ирака, а масштабные антиамериканские демонстрации, прокатившиеся по всему Ирану, только подтверждают, что «помощь» Вашингтона иранскому обществу в их борьбе против исламского режима консолидировала патриотически настроенное общество вокруг правительства на основе ценностей национальной и религиозной идеологии.
Региональная стабильность
Что касается региона, то сдержанная реакция на происходящие события (Саудовская Аравия и др.), а в отдельных случаях и прямая поддержка Тегерана (Ирак, ОАЭ) свидетельствуют о сохранении влияния Ирана на Ближнем Востоке, его военно-политической и экономической мощи, так культурно-религиозных связях внутри региона. Ясно, что никто, в том числе саудиты, не заинтересованы в дальнейшей эскалации конфликта вблизи своих границ и нефтегазовых месторождений. Свою роль, особенно в условиях критической ситуации в регионе, начинает играть и фактор общности исламской уммы. Стоит напомнить, к примеру, о том, что в преддверии предполагаемых военных операций США в 2005 году Саудовская Аравия обратилась в ОИК с целью организовать саммит мусульманских лидеров для предотвращения раскола и разногласий в исламском мире. Говорить о преодолении напряженности между шиитами и суннитами, разумеется, не приходится. Однако не стоит ожидать и дальнейшего обострения сунни-шиитских разногласий.
В данном контексте Иран, вопреки риторике «Ни Запад, ни Восток», на деле стремится найти партнеров в любой части мира, в том числе и в Южной Африке. О внешнеполитических приоритетах Тегерана можно судить по выбору им стран для направления туда торговых атташе. В настоящее время иранские атташе работают в пяти странах: Турции, Армении, Афганистане, Пакистане и два атташе в Ираке. Их количество планируется поэтапно увеличить до 10. К числу приоритетов первой стадии относятся такие страны, как Россия, Индия, Китай, Азербайджан, иракский Курдистан и Оман. На второй стадии планируется отправить торговых атташе в Казахстан и Туркменистан. Состояние неопределенности в отношениях с Узбекистаном, вероятно, не позволяют Тегерану включить данное государство в этот список. Разумеется, эти планы могут быть отодвинуты на более длительный срок в зависимости от текущего американо-иранского конфликта, косвенно зависимого от данного фактора состояния госбюджета Ирана и уровня регионального партнерства. Во всяком случае приоритеты расставлены. Остальное – дело времени, взаимных интересов и усилий в данном направлении.
Одновременно не прекращаются переговоры между Ираном и Евросоюзом, даже с учетом всей непредсказуемости сложной экономической и политической ситуации в Иране и существующих рисков европейским компаниям и банкам. В частности, Сигмар Габриель, бывший лидер внешнеполитического ведомства Германии, предлагает вновь обсудить инициативу президента Франции Эммануэля Макрона о выдаче многомиллиардного кредита Ирану национальными резервными банками ЕС или Центральным Европейским банком. Предположительно, данная мера будет частью мер по деэскалации напряженности вокруг Ирана, поможет защитить евро и завоевать доверие Ирана. Правительства Европы должны, по мнению влиятельного эксперта, пойти на политический риск даже в случае возможного вслед за этим крупного политического конфликта ЕС с нынешним президентом США. Подобное мышление, на мой взгляд, является продолжением всей логики европейской политики в отношении Ирана на протяжении последних десятилетий. И вполне закономерно, что они не собираются сворачивать эту политику в ущерб своим экономическим интересам.
Иранская республика пока имеет достаточно ресурсов и возможностей контролировать экономическую, а также политическую ситуацию, и не скатиться к худшему сценарию развития. При этом многое зависит от темпов реализации региональных проектов и готовность стран-соседей поддержать в этом Иран, что могло бы обеспечить относительную стабильность всего региона Ближнего Востока, Центральной и Южной Азии (БВЦЮА).
Любое внешнее вмешательство только сдерживает набирающие обороты позитивные процессы в Иране и углубляет негативные тенденции в исламском мире. Продолжение политики санкций будет содействовать консервации социально-экономической и, соответственно, политической нестабильности в Иране и на всей территории БВЦЮА. Это добавляет сложностей в реализации региональной политике Узбекистана и других стран Центральной Азии. Ведь открытость и укрепление позиций умеренного ислама в Иране выгодны для Центральной Азии для стимулирования транспорта и торговли – это возможность реализации долгожданных региональных транспортных проектов типа Чабахар, способных связать регион с мировыми рынками через территорию Персидского Залива, как кратчайшего и наиболее взаимовыгодного пути для всех вовлеченных стран.
