В рассматриваемых здесь трех статьях зарубежных авторов Китай выступает все более влиятельным игроком в богатых ресурсами странах – Иране, Ираке и регионе Центральной Азии. Если в Иране его интересы пока ограничиваются нефтью и инфраструктурой, а в Ираке прибавляется проблема безопасности и противостояния с США, то в Центральной Азии участие Китае становится более многомерным – так, что жители региона, протестуя против Китая, не замечают, что скорее протестуют против неэффективности собственных властей, тогда как “китайская мечта” становится все более желанной.
Саймон Уоткинс в сентябрьской статье в издании Petroleum Economist «China and Iran flesh out strategic partnership – Китай и Иран развивают стратегическое партнёрство» пишет про усиливающееся значение Китая для Ирана на основании информации источника из Ирана, который раскрывает некоторые скрытые моменты к официальным договорённостям между странами. Эти скрытые моменты могут ознаменовать сейсмический сдвиг в мировом секторе углеводородов.
Министр иностранных дел Ирана Мухаммед Зариф посетил в конце августа своего китайского коллегу Вана Ли, чтобы представить «дорожную карту» всестороннего стратегического партнерства между Китаем и Ираном, подписанную еще в 2016 году. Обновленное соглашение перекликается со многими пунктами, содержащимися в предыдущих соглашениях между Китаем и Ираном, и уже находится в открытом доступе. Однако многие ключевые пункты этого нового документа не будут обнародованы, несмотря на то, что они представляют потенциально существенный сдвиг в глобальном балансе нефтегазового сектора, согласно информации высокопоставленного источника, тесно связанного с министерством нефти Ирана, с которым издание Petroleum Economist поговорило в конце августа.
Центральным звеном новой сделки является то, что Китай инвестирует 280 млрд. долларов США в развитие нефтегазового и нефтехимического секторов Ирана.
Эта сумма может быть выделена авансом в первый пятилетний период сделки, при этом предусмотрено, что дополнительные средства будут выделяться в каждом последующем пятилетнем периоде при условии согласия обеих сторон.
В модернизацию транспортной и производственной инфраструктуры Ирана будут вложены еще 120 млрд. долларов США, которые опять-таки можно будет получить в виде аванса в первый пятилетний период и увеличивать в каждый последующий период, при согласии обеих сторон.
Помимо прочих преимуществ, китайским компаниям будет выдано право первого выбора во время участия в торгах на любые новые, приостановленные или незавершенные разработки месторождений нефти и газа. Также у китайских фирм будет право первого выбора в возможности участвовать в любых проектах в области нефтехимии в Иране, включая предоставление технологий, систем, технологических компонентов и персонала, необходимого для завершения таких проектов.
«Это подразумевает включение до 5000 китайских сотрудников службы безопасности для защиты китайских проектов в Иране, будет предусмотрен также дополнительный персонал и оборудование для защиты возможного транзита нефти, газа и нефтехимических поставок из Ирана в Китай, там, где это необходимо, в том числе через Персидский залив”, – сообщает иранский источник.
«Китай также сможет закупать любые нефтегазовые и нефтехимические продукты с минимальной гарантированной скидкой в 12%, исходя из средней цены в течение 6 месяцев на сопоставимые эталонные продукты, плюс получит 6–8% скидку от этого показателя для компенсации рисков».
В соответствии с условиями нового соглашения, автор предполагает, что Китаю будет предоставлено право отсрочить платежи за иранскую продукцию до двух лет. Китай также сможет оплачивать в неконвертируемых валютах, которые накопились от ведения бизнеса в Африке и странах бывшего Советского Союза (БСС), помимо использования юаня в случае необходимости – это означает, что доллары США не будут вовлечены в эти товарные транзакции из Китая в Иран.
«Учитывая обменные курсы, связанные с конвертацией этих «мягких валют» в твердые валюты, которые Иран может получить в своих дружественных западных банках, в том числе в Europäisch-Iranische Handelsbank (в Германии), Oberbank (в Австрии) и Halkbank (в Турции), – Китай претендует на еще одну скидку в 8-12% (относительно средневзвешенного курса доллара США), что означает общую скидку в размере до 32% на все покупки нефти, газа и нефтепродуктов», – сообщает источник.
Еще один позитивный фактор для Китая заключается в том, что его активное участие в наращивании производственной инфраструктуры Ирана будет полностью соответствовать его инициативе «Пояс и путь». Китай намерен использовать дешевую рабочую силу, имеющуюся в Иране, для строительства заводов, спроектированных и контролируемых крупными китайскими производственными компаниями, с аналогичными китайскими параметрами и функциями, согласно иранскому источнику.
Транспортная инфраструктура
Выпускаемая продукция сможет поступать на западные рынки по маршрутам, построенным или модернизированным, благодаря растущему участию Китая в транспортной инфраструктуре Ирана. Летом 2019 года сообщалось, что Иран подписал контракт с Китаем на реализацию проекта по электрификации основной 900-километровой железной дороги, соединяющей Тегеран с северо-восточным городом Мешхед, и что планируется создать линию скоростных поездов Тегеран-Кум-Исфахан и расширить эту модернизированную сеть до северо-запада через Тебриз. В Тебризе расположен целый ряд ключевых нефтяных, газовых и нефтехимических месторождений, а также город является отправной точкой для газопровода Тебриз-Анкара. План трубопровода потребует сотрудничества с Россией, которая до недавнего времени обдумывала заключить свое, отдельное всеобъемлющее соглашение с Ираном. Так, согласно источнику, соглашение включает пункт, позволяющий, как минимум, одной российской компании обладать аналогичными льготными условиями, наряду с китайским оператором.
Преимущества для Ирана
По словам источника, иранцы ожидают три ключевые преимущества от 25-летней сделки. Первое – это то, что Китай является одной из пяти стран, имеющей статус постоянных членов Совета Безопасности ООН (СБ ООН). Россия, косвенно включенная в новую сделку, также имеет статус в СБ ООН наряду с США, Великобританией и Францией. «Чтобы обойти любое дальнейшее усиление санкций – и со временем побудить США вернуться за стол переговоров – у Ирана теперь есть два из пяти голосов в СБ ООН на его стороне», – утверждает источник.
Второй положительный момент для Ирана заключается в том, что сделка позволит ему, наконец, ускорить рост добычи нефти и газа на трех из его ключевых месторождений. Китай согласился ускорить разработку одного из флагманских газовых месторождений Ирана – 11 Фазы гигантского газового месторождения Южный Парс (ЮП11). Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC), одна из китайских производителей «большой тройки», увеличила свою долю в 30% в этой области, когда она приобрела 50,1% акций Total, после ухода французов в ответ на санкции США. С тех пор CNPC добилась небольшого прогресса в разработке ЮП11 – скидка в 30% от цены мирового рынка на потенциальный конденсат и экспорт сниженного природного газа (СПГ), которая может вырасти.
Китай также согласился увеличить добычу на иранских нефтяных месторождениях Западный Карун, включая Северный Азадеган, управляемый CNPC, и Ядаваран, управляемый другой компанией «большой тройки» Sinopec, за дополнительные 500 000 баррелей в сутки к концу 2020 года. Иран надеется увеличить проектируемые темпы восстановления этих месторождений в Западном Каруне, которые он делит с соседним Ираком, с нынешних 5% имеющихся запасов до как минимум 25% к концу 2021 года. «За каждое увеличение процентного пункта показатель извлекаемых запасов будет увеличиваться на 670 млн. баррелей, или примерно на 34 млрд. долларов США, даже если нефть будет стоить 50 долл. / барр.», – утверждает иранский источник.
Последнее преимущество Ирана заключается в том, что Китай согласился увеличить импорт иранской нефти вопреки тому, что в мае США не продлили разрешение для Китая импортировать нефть из Ирана. Данные Главного таможенного управления Китая (GAC), опубликованные в конце августа, показывают, что Китай не только не сократил свой импорт из Ирана, но и импортировал из страны более 925 000 баррелей в день в июле, что на 4,7% больше, по сравнению с предыдущим месяцем.
Согласно иранскому источнику, фактическая цифра еще выше, поскольку избыточные бочки хранятся в плавучих хранилищах в Китае и вокруг него; без прохождения таможни они не отображаются в таможенных данных, но фактически являются частью стратегического нефтяного резерва Китая.
Китай активен и в соседней стране – в Ираке. В статье «China, Not Iran, Is the Power to Watch in Iraq” утверждается, что Китай, а не Иран, является силой, за которой необходимо следить в Ираке. Помощник по программам на Ближнем Востоке в Атлантическом совете Даниэл Дж. Самет выражает обеспокоенность растущими связями между Ираком и Китаем, которые могут вылиться в угрозу уровня национальной безопасности для США.
Беспокойство аналитиков об иностранном влиянии в Ираке – слабом государстве, раздираемом межрелигиозной напряжённостью и экстремизмом и втянутом в настоящее время в массовые социальные волнения, – вполне оправдано. Тем не менее, пока Соединённые Штаты обеспокоены иранскими амбициями в регионе, в дело вступила гораздо более грозная держава. Осенью этого года премьер-министр Ирака Адель Абдул-Махди заявил, что его страна присоединяется к китайской инициативе «Пояс и путь». Это заявление совпало с его государственным визитом в Пекин.
Ирак и Китай постепенно и незаметно углубляли свои отношения до этого года. В 2015 году Хайдер аль-Абади, предшественник Абдуль-Махди, совершил свой государственный визит в Китай, где обе стороны заключили соглашение о стратегическом партнёрстве. Экспорт иракской нефти в Китай увеличился примерно до 20 миллиардов долларов США в прошлом году, превратив Ирак в четвёртого крупнейшего поставщика нефти Китая.
Близость Ирака к морским государствам Средиземного моря и Персидского залива является большим плюсом для реализации “Пояса и пути”
Неудивительно, почему Китай имеет свои планы на Ирак. Обладая огромными запасами нефти (пятое место в мире) и стратегическим геополитическим положением, Ирак может многое предложить Китаю для реализации китайских планов по доминированию в торговле на евразийском континенте. Близость Ирака к морским государствам Средиземного моря (Пекин активно рассматривает сближение и уже подписал официальные соглашения с Египтом, Израилем, Ливаном, Сирией и Турцией) и Персидского залива является большим плюсом для реализации “Пояса и пути”. Именно Багдад может служить мостом для Пекина в развитии морских путей и росте влияния Китая в Центральной Азии и Иране. Китайская инфраструктура в настоящее время планомерно осваивает ландшафт от Восточной Азии до Средиземноморья.
Страны Ближнего Востока, получившие в 2018 году колоссальные 28 миллиардов долларов США инвестиций в рамках “Пояса и пути”, играют решающую роль в великой стратегии Китая. Под руководством генерального секретаря КПК Си Цзиньпина Пекин активно продвинулся по всему региону. Будучи якобы экономическими по своей природе, данные крепнущие связи почти наверняка повысят политическое влияние Китая на Ближнем Востоке. К тому же Ирак был одной из 50 стран, поддержавших Китай, после официального опубликования письма Совета по правам человека ООН с осуждением Китая за его политику по отношению к уйгурским мусульманским меньшинствам. Подобное служит признаком готовности Пекина использовать экономическую зависимость Ирака и других партнеров инициативы в качестве средства для достижения своих политических целей.
Но Ирак, возможно, подписался на большее, чем он может выдержать. Рассмотрим Пакистан. Партнёрство Исламабада с Пекином не защитило Пакистан от накопления крупных долгов, которые тормозят оставшиеся проекты Китая. Время покажет, сможет ли Ирак избежать подобной участи, и только Ирак должен решить, с кем вести дела. Но следует помнить, что Китай может быть опасным патроном, который вводит в заблуждение невольные государства.
На фоне этого следует учесть, что в Ираке размещены несколько тысяч американских военнослужащих. Американское посольство в Багдаде является крупнейшим в мире. Оборонные связи между двумя странами крепкие – с 2003-года Соединенные Штаты обеспечили более 23 миллиардов долларов военных продаж с 2003 года. Некоторые предупреждают, что, поскольку партнёры США всё больше зависят от китайских денег, Пекин может оказать на них давление, чтобы они ограничили сотрудничество с Вашингтоном в сфере безопасности. США могут предпринять превентивные усилия. Правительство США уже запросило другие страны прекратить связи с китайским телекоммуникационным гигантом «Хуавэй», который имеет постоянное присутствие в Ираке, а также снизить риск обмена разведданными.
Си и его режим готовы заполнить любую нишу, которую Соединённые Штаты намереваются покинуть.
Американцы вполне могут «устать» от Ирака после нескольких лет присутствия. Но Си и его режим готовы заполнить любую нишу, которую Соединённые Штаты намереваются покинуть.
Директор по исследованиям в области международной безопасности Объединённого королевского института по исследованию вопросов безопасности и обороны (RUSI, Лондон) Раффаэлло Пантуччи написал недавно колонку, озаглавленную «China’s Complicated Relationship With Central Asia – Сложные отношения Китая с Центральной Азией».
В Кыргызстане приостановлена деятельность горнодобывающей компании, а в Казахстане продолжаются уличные протесты, делая драму угрозы китайских инвестиций в Центральной Азии предметом бурных дискуссий в публичном поле. Не проходит и недели без того, чтобы где-то в Центральной Азии не появлялся высокопоставленный китайский чиновник, раскрывающий преимущества долгосрочного влияния в игре, в которой выигрывает Пекин.
Но ситуация в Центральной Азии выходит за рамки только лишь вопроса об иностранных инвестициях. Люди хотят соединить свою судьбу с Китаем. В Ашхабаде очередь нетерпеливых молодых туркмен ждут у посольства Китая в целях получения визы. Для молодежи в Душанбе изучение китайского языка сейчас в моде. В Узбекистане о китайских инвестициях активно говорят и празднуют китайский осенний фестиваль, а в China Expo рассказывают, что Узбекистан это ключ в китайском видении Центральной Азии. И в то время как в Казахстане и Кыргызстане проходили протесты, казахский лидер Касым-Жомарт Токаев посетил Пекин, подтверждая приверженность к стратегическому партнерству, а Кыргызстан наградил лидера Китая Си Цзиньпина своей высшей национальной наградой, когда тот совершил свой визит в начале года.
Небольшие масштабные стычки между казахскими и китайскими рабочими не являются редкостью. Как видно, в настоящее время в Казахстане, протесты обычно связаны с плохими условиями труда, конфликтами между работниками или экологическим ущербом. Здесь может иметь место и влияние местной политики.
Китайские деньги и рабочие формируют региональную экономическую географию при открытой поддержке местных властей. Поэтому протесты порой могут приобретать форму жалоб, адресованных местным властям. Люди часто протестуют против собственного правительства, а Китай становится удобным поводом. Это наиболее отчетливо проявилось в последнее время в Казахстане, где общественный гнев протестующих был направлен против китайцев, но протесты были явно спровоцированы политическими оппонентами правительства.
Истории с загрязнением природы, неравномерной оплатой труда и местной коррупцией смешиваются с общим страхом перед китайскими инвестициями,
В Кыргызстане недоверие к иностранным инвесторам в горнодобывающей отрасли неоднократно приводило к тому, что местные жители отпугивали иностранные инвестиции. Огромный рудник Кумтор в Кыргызстане повлек экологические и другие проблемы для своего канадского владельца. Китайские проекты по масштабам меньше, но сталкиваются с похожими проблемами. Истории с загрязнением природы, неравномерной оплатой труда и местной коррупцией смешиваются с общим страхом перед китайскими инвестициями, который иногда подогревается местными властями, стремящимися получить больше денег или набрать очки против политических соперников.
Между тем Китай все больше внимания уделяет безопасности своих вложений в Центральной Азии. Истории о частных охранных компаниях Китая, возникающих в регионе, сопровождаются фактами о строительстве баз, проведении совместных учений и предоставлении оборудования для таджикских сил вдоль китайской границы с Афганистаном. Уже в этом году появились сообщения о совместных учениях с таджикскими, кыргызскими и узбекскими войсками.
Тем не менее, было бы несправедливо не указать положительную сторону присутствия Китая в регионе. В Бадахшане таджикские местные жители признают, что дороги, построенные в Китае, изменили их общины в лучшую сторону. Китайские компании и проекты часто вызывают больше доверия, чем местные, помпезные и неэффективные. И хотя об институтах Конфуция регулярно говорят в публичных дебатах как о центрах, нацеленных на «промывание мозгов», их посещает молодежь, мечтающая о больших возможностях, которые может предложить Китай.
История Китая в Центральной Азии – это сложный и характерный пример развивающегося региона, жители которого мало переживают о геополитическом столкновении с Вашингтоном (которым озабочены их большие соседи), но вместо этого пытаются найти свой путь к процветанию, аналогичному в Китае.
