«Мягкая сила» или культурное воздействие на другие страны и народы всегда были одной из наиболее важных составляющих внешнеполитической стратегии Китая во все времена.
Задолго до введения в оборот термина «мягкая сила» Джозефом Наем, китайцы использовали инструменты мягкого влияния в своей внешней дипломатии. Яркое тому свидетельство – работы древнекитайских мыслителей и 36 стратагем, где практически все они построены на принципе отказа от прямого столкновения в пользу гибкого подхода – то есть применения «мягкой силы».
На мой взгляд, роль «мягкой силы» во внешней политике Китая с давних времен до наших дней очень точно описал один из видных ученых Чарльз Патрик Фицджеральд в своих трудах по истории и культуре Китая. Он писал:
«хотя на современных картах страна, называемая Китаем, имеет четко установленные границы, она никогда не представляла собой статичное географическое единство. Временами Туркестан и Аннам (Вьетнам) включались в состав китайской империи, но эти территории никогда не были собственно китайскими. Границы политического образования менялись в течение веков, но зона влияния китайской цивилизации неуклонно увеличивалась. Ни одна из территорий, будучи однажды полностью подчиненной этой цивилизации, не была целиком утеряна, и ни одна из земель, временно ставшая частью китайского ареала, не смогла противостоять проникновению китайской культуры. Этот процесс поглощения порой шел медленно, но всегда был полным и окончательным. Такая изменчивость границ объясняется тем, что китайцы — это не единая нация, а скорее сплав разных народов, объединенных общим культурным пространством. В большей степени история Китая представляет собой летопись процесса расширяющегося культурного влияния, а не историю завоеваний и создания империи»[1].
Софтпауэр и реалполитик
Поднебесная всегда отдавала предпочтение мягким инструментам воздействия.
Конечно, сегодня в некогда закрытом «Срединном государстве» (Чжунго) происходят большие изменения. Нынешнее руководство Китая значительно трансформировало внешнеполитические принципы и наряду с проведением так называемой «мягкой дипломатии» все чаще китайские власти руководствуются формулой «realpolitik».
В Китае отчетливо понимают, что в условиях глобализации и все более тесной интеграции китайской экономики в мировую, нужно играть по определенным «правилам игры» нынешнего мирового порядка. Тем не менее, наверное, Китай один из немногих стран, которая по сей день, искусно использует инструменты «мягкой силы» в своей дипломатии. В то же время не нужно забывать, что в современной истории Китая были периоды, когда Пекин не только не избегал прямого столкновения, но и решал возникшие задачи военным путем.
Сразу после образования КНР в 1949 году в руководство страны во главе с генеральным секретарем Компартии Мао Цзэдуном стали принимать неоднозначные решения. Это и известная «культурная революция», и осложнение отношений с Советским Союзом, и небольшие войны с соседними странами. В частности, в 1950—1953 годы — война в Корее, 1959 год — война с Индией, 1969 год — война с СССР, 1979 год — война с Вьетнамом.
В этот период внешнеполитическая концепция КНР характеризовалась формулой «холодной войны» и в целом исходила из послевоенного понимания миропорядка.
Позже военная составляющая во внешнеполитической концепции Китая стала заменяться постепенным усилением тезисов о международном сотрудничестве и совместной защите стабильности в мире. В этот период Китай переходит к продвижению во внешней политике пяти принципов мирного сосуществования:
- Взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета;
- Ненападение;
- Невмешательство во внутренние дела;
- Равенство и взаимная выгода;
- Мирное сосуществование[2].
Позднее в 1960-70 гг. китайские власти стали все чаще продвигать концепцию антигегемонизма, тем самым поддерживая многополюсный мировой порядок. Иными словами, оправившись от войн и внутренних потрясений (культурная революция, и др.) китайские власти стали задумываться о разработке концептуальных доктрин для развития многостороннего сотрудничества и мирного возвышения.
И только к концу срока правления Дэн Сяопина китайские власти окончательно вернулись к использованию более гибкого подхода во внешней политике, отходя от концепции войн и конфликтов. И именно в этот период Китай разрабатывает и вводит собственное видение внешней политики, которое отличалось высокой степенью адаптивности к меняющимся реалиям мира.
От Дэн Сяопина до Ху Цзиньтао
Так, под началом Дэн Сяопина были разработаны знаменитые постулаты, которых в последующем придерживалось несколько поколений китайских руководителей. Эти постулаты включали такие формулы как: (лэнцзин гуаньча; чжаньвэнь цзяогэнь; чэньчжэ инфу; таогуан янхуэй; шаньюй шоучжо; цзюэбу дантоу):
- хладнокровно наблюдать;
- укреплять расшатанные позиции;
- проявлять выдержку и справляться с трудностями;
- держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя;
- быть в состоянии защищать свои собственные интересы;
- не становиться лидером.
Эти принципы внешней и внутренней политики КНР были актуальны вплоть до 2013 года и наиболее отчетливо характеризовали современную внешнюю политику Пекина.
Еще позднее, в первой половине 1990-х гг. руководство КНР во главе с председателем Цянь Цзэминем (1993-2002 гг. председатель КНР) закрепило «Концепцию новой системы безопасности», в которой продвигались концептуальные положения о необходимости установления мирного, стабильного, справедливого и разумного нового международного порядка.
Но по-прежнему ни в каких документах и доктринах Китая все еще не было отдельного обозначения «мягкой силы» как самостоятельного инструмента политики.
Доктринальное утверждение термина «мягкой силы» в Китае произошло уже при Ху Цзиньтао (2002-2012 гг. – председатель КНР). Так, в докладе Ху Цзиньтао на XVII съезде ЦК КПК тема «мягкой силы» была выведена в отдельную главу. В частности, говорилось, что «в наши дни культура становится все более важным элементом соперничества в совокупной государственной мощи, а развитие культуры внутри страны должно сопровождаться повышением ее международного влияния»[3].
Именно Ху Цзиньтао предпринял попытки продемонстрировать миру привлекательные стороны китайской культуры, тем самым начав процесс снижения негативных оценок Китая как новой силы, способной представлять миру угрозу. В этот период китайские власти предприняли несколько попыток оформить свою концепцию. Здесь звучали и пробовались такие идеи как «гармоничное развитие» или концепция «мирного возвышения». В итоге, после некоторых апробаций была закреплена концепция «совместного построения гармоничного мира»[4].
Пожалуй, тезис «о гармонии» является ключевым в предложенной Ху Цзиньтао концепции мирного развития. Ведь растущая экономическая, военная и политическая мощь Китая действительно начала вызывать страхи и беспокойства не только у соседних стран, но и у крупных держав.
Понимая данное положение дел, Ху Цзиньтао в тесной связке с премьером Вэнь Цзябао стали повсеместно продвигать идею гармоничного развития и мирного возвышения. Как следствие, в этот период концепция мягкой силы стала занимать узловое место во внешнеполитической концепции Китая.
На 6-м пленуме ЦК КПК 17 созыва, прошедшем в октябре 2011 г., был принят ключевой программный документ «Решения ЦК КПК о некоторых важных вопросах углубления реформы культурной системы, содействия развитию и процветанию социалистической культуры». В нем отмечается, что “культура занимает все более важное место в соперничестве между странами, крупные государства целенаправленно наращивают “мягкую силу” ради повышения своей международной конкурентоспособности”. Также в постановлении пленума ЦК КПК была указана необходимость «осуществлять стратегию выхода культуры вовне, повышать международное влияние китайской культуры, демонстрировать миру новый образ реформ и открытости Китая»[5].
Мягкая сила слабее экономической силы, но сильнее военной силы
Важно понимать, что предложенная китайскими властями формулировка «мягкой силы» несколько отличалась от традиционно принятого западного содержания. Отличие китайской мягкой силы от западной, наверное, заключается в том, что в Китае под мягкой силой понимают не только традиционные ее компоненты, включающие распространение культуры, традиций, образа жизни.
Хотя все указанные составляющие мягкой силы безусловно присутствуют в китайской интерпретации «soft power». Между тем, сами китайские ученые, говоря о «мягкой силе» (с китайского «жуан шили»), в первую очередь, вспоминают древнекитайские трактаты, стратагемы, а также народные сказания. Так, частенько можно услышать известную мудрость: «мягкое побеждает твердое». Иными словами, китайские власти при проведении политики мягкой силы за рубежом делают ставку не на быстрые результаты в виде эффекта от фильмов, рекламы, а на долгосрочную перспективу.
Более научную трактовку «мягкой силы» дают китайские эксперты. Часто исследователи приводят мнение ученого из университета Цинхуа Янь Сюэтуна, который определял мягкую силу как способность государства к политической мобилизации внутри и вовне. По его мнению, мягкая сила слабее экономической силы Китая, но сильнее военной силы: «Китай торгует со всеми континентами, оказывает политическое влияние на сопредельных территориях, а его военное влияние проявляется лишь в пограничных регионах». Ученый выступает против экономического детерминизма, полагая, что наличие крупных финансовых ресурсов не повышает способности государства к политической мобилизации внутри и вовне. По мнению Янь Сюэтуна, в 1970–1980 годы экономика КНР была менее развитой, чем теперь, а возможности политической мобилизации на международной арене были выше, чем сейчас.[6]
Таким образом, с середины 2000-х годов Китай, руководствуясь концепцией «мягкой силы», значительно расширяет свои экономические позиции во многих регионах мира. Так, к примеру, «Китай охотно кредитует экономики развивающихся стран. При этом, в отличие от стран Запада, он, как правило, не обуславливает выделение кредитов политическими и идеологическими требованиями»[7].
Существенный акцент новой внешнеэкономической политики КНР ‑ готовность Китая поделиться своими успехами с другими странами мира, в особенности, с соседями по региону. Один из основополагающих постулатов внешней политики КНР ‑ сотрудничество должно осуществляться на основе позитивного взаимодействия, взаимной выгоды и совместного выигрыша.
При этом, как подчеркивалось китайскими экспертами, реформа в области культуры содержит в себе внешний и внутренний аспекты, «способствующие усилению государства». Внешний аспект обусловлен несколькими факторами.
Во-первых, в современном мире углубления экономической глобализации и политической мультиполяризации «мягкая сила» приобретает все более и более значимое место в международных отношениях и уже стала одинаково важной, даже, возможно, еще более важной силой, по сравнению с «твердой силой». Как одна из мировых держав, Китай должен брать на себя в деле защиты мира во всем мире международную ответственность, которую надлежит нести великой державе. А для этого Китай должен, наряду с увеличением «твердой силы», уделять еще больше внимания укреплению «мягкой силы».
Во-вторых, усиление строительства «мягкой силы» Китая представляет собой важный момент увеличения его международной конкурентоспособности. Межгосударственная конкуренция — это конкуренция не только в отношении ресурсов, но и в отношении мудрости при их использовании. «Мягкой силой» оказывается мудрость, выраженная в ходе применения «твердой силы».
В-третьих, сегодня Китай стал главным соперником капиталистических стран Запада. И «чтобы избежать ошибок Советского Союза» ему, наряду с увеличением «твердой силы» необходимо максимально увеличивать и «мягкую силу»[8].
Разработав доктрину «мягкой силы» китайские власти стали активнее продвигать компоненты своего культурного влияния за рубежом. В том числе эти компоненты «мягкой силы» включают в себя образование, расширение потенциала китайских масс-медиа, активизация межкультурного диалога и так далее.
В последнее десятилетие Китай добился несомненных успехов, пропагандируя за рубежом привлекательность китайской культуры и китайского языка. Так, к примеру, если на конец 2010 года в 104 странах и районах мира было основано 357 институтов Конфуция и 476 классов Конфуция, то в конце 2015 года китайские СМИ сообщали о 500 институтов Конфуция и 1000 классов Конфуция в 130 странах мира, общее количество их слушателей достигло 1,9 млн. человек.[9]
Параллельно с этим, активизируется процесс обучения иностранных студентов и в самом Китае. Причем, существенно то, что китайское правительство предоставляет иностранцам многочисленные гранты на обучение. Правда, при условии успешной сдачи экзамена по китайскому языку.
Конечно, нельзя назвать получивших образование в Китае «лоббистами китайских интересов», но и нельзя отрицать и того факта, что число таких молодых людей растет во всем мире, в том числе и в государствах Центральной Азии. И это – безусловный плюс «мягкой силы» Китая, поскольку он способствует не только лучшему пониманию Китая, но и снятию проблем с реализаций им совместных проектов[10]. Потенциал китайской мягкой силы подтверждается, в первую очередь, в странах Юго-Восточной Азии, где китайская культура и даже китайский язык практически вытесняют местную.
В этом контексте молодые государства Центральной Азии также являются объектом проведения мягкой политики со стороны Китая. Но здесь в отличие от стран Юго-Восточной Азии пока не наблюдается масштабного китайского культурного влияния, массовых политических мероприятий, широкого финансирования образовательных и иных программ. Учитывая наличие в центральноазиатских странах устойчивых опасений по поводу стремительного роста мощи Китая, первоначальной задачей руководства КНР на данном этапе является ослабление антикитайских настроений в регионе.
Фото: © AP Photo, Ng Han Guan, File
Си Цзиньпин и его “жесткая сила”
Но нужно отметить, что внешнеполитические принципы Китая продолжают трансформироваться. Так, с приходом к власти в 2012 году Си Цзиньпина внешнеполитическая концепция Китая приобрела новые черты.
Именно при Си Цзиньпине Китай практически официально отошел от установленных Дэн Сяопином постулатов во внешней политике. Конечно, призывы к отказу от принципа «таогуан янхуэй» звучали и в период Ху Цзиньтао. Но тандем «Ху-Вэнь» так и не смог отказаться от наследия прежних руководителей. К слову, многие наблюдатели характеризовали внешнюю политику Китая при Ху Цзиньтао как «беззубую». На этом фоне Си Цзиньпин фактически с первых дней вступления в должность председателя Китая начал проводить заметно жесткую внешнюю политику.
Так, одним из ключевых событий в определении новых внешнеполитических принципов стало центральное рабочее совещание по вопросам внешней политики, которое состоялось под председательством Си Цзиньпина в ноябре 2014 года. На этом мероприятии были выдвинуты несколько базовых принципов внешней политики КНР:
- китайская дипломатия — это дипломатия крупного государства;
- внешняя политика должна отличаться ясной китайской спецификой, китайским стилем и китайской позицией;
- ни в коем случае нельзя отказываться от законных интересов Китая;
- надо твердо защищать суверенитет, территориальную целостность и морские права страны, должным образом решать территориальные споры вокруг островов.
Как видно, на лицо противоречия с теми тезисами, которые предлагал Дэн Сяопин. Однако это вовсе не значит, что нынешние китайские власти не будут проводить политику «мягкой силы».
Как пишет российский китаевед И.Денисов, анализируя особенности курса Си Цзиньпина:
«в современном китайском политическом дискурсе четко прослеживается как преемственность внешней политики (акцент на такие константы, как путь мирного развития, защита ключевых интересов, политика «мягкой силы»), так и стремление придать китайской дипломатии более инициативный характер, что в перспективе должно вывести КНР в число государств, устанавливающих правила игры в соответствии со своими возросшими интересами (такие намерения особенно ярко видны на примере амбициозной программы превращения Китая в морскую державу, они проявляются и в сфере военной дипломатии – корректировке подходов к использованию китайских воинских подразделений за рубежом)»[11].
Иными словами, сегодняшний Китай и его руководство в своей внешней политике намерено четко сочетать как «жесткую», так и «мягкую силу». При этом в пользу усиления жесткой силы Китая говорит тот факт, что впервые в истории КНР власти решились открыть военную базу за рубежом. В частности, мир стал свидетелем открытия в 2017 году первой военной базы Китая в Джибути. Более того, Китай сегодня инициирует и возглавляет различные многосторонние механизмы по обеспечению безопасности. Яркий тому пример создание также в 2017 году четырехстороннего механизма «Китай-Пакистан-Таджикистан-Афганистан» по содействию безопасности в Афганистане. Также китайские власти все более явно продвигают идею об охране собственных инвестиций и граждан за пределами страны. В этом плане такие месседжи также проскальзывают в центральноазиатском направлении.
Практически параллельно с этим, Пекин по-прежнему не жалеет миллионы юаней на распространение китайской культуры и языка за рубежом. По-прежнему, проводя свою внешнюю политику, китайские власти уделяют большое внимание своему имиджу. Они стараются, чтобы годами формируемый положительный имидж не был испорчен локальными, мелкими неприятностями.
Наконец, кажется, что нынешнее поколение китайских руководителей в определённой степени придерживаются идей ученого Ян Сюетуна. Он отмечал:
«Проведение культурных мероприятий за рубежом помогает иностранцам понять и узнать Китай, но это вовсе не означает, что благодаря этому иностранцы полюбят Китай и начнут поддерживать его политику. Янь Сюэтун отмечает, что среди иностранных экспертов, раздувающих «теорию китайской угрозы», многие любят китайскую культуру и хорошо о ней говорят. Поэтому надо от распространения китайской культуры переходить к укреплению стратегической репутации страны, что для возвышающейся крупной страны важнее экономических выгод».[12]
В целом, роль и эффективность мягкой силы Китая на современном этапе все более возрастает. Успешному распространению «мягкой силы» Китая за его пределами способствует богатый опыт ее применения в течение всей истории развития Поднебесной. Эволюции идеи «soft power» в различных стратагемах и внешнеполитических концепциях способствовали ее модернизации и осмысленному применению во многих направлениях. Можно утверждать, что в будущем во многом благодаря «мягкой силе», Китай сможет добиться значимых результатов в своей внешней политике.
[1] Charles Patrick Fitzgerald. China: Short Cultural History // 90 изд. — 1935.
[2] Сюй Чжанхуэй. Китайская доктрина основных принципов международного права: Пять принципов мирного сосуществования: Диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Специальность 12.00.10 – Международное право /Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова. Юридический факультет. -М.,1994. -25 с.
[3] Доклад Ху Цзиньтао на 17-м съезде КПК (полный текст) // http://russian.people.com.cn/31521/6290221.html
[4] См. Борох О. Ломанов А. Скромное обаяние Китая. ‑ //Pro et Contra – 2007. ‑ ноябрь-декабрь. – С.46.
[5] Руслан Изимов: “Мягкая сила” Китая – на прицеле Центральная Азия. 28 января 2014 г. // https://regnum.ru/news/1759411.html
[6] Янь Сюэтун. Чжунго жуаньшили ю дай тигао (Мягкая сила Китая ждет повышения) // Чжунго юй шицзе гуаньча. Сянган. 2006. № 1. С. 1.
[7] Изимов Р.Ю. «Первая пятилетка Си Цзиньпина: специфика политического процесса в современном Китае».
[8] К.С: Превращение Китая в глобальную державу – пока миф // https://topwar.ru/13641-konstantin-syroezhkin-prevraschenie-kitaya-v-globalnuyu-derzhavu-poka-mif.html
[9] См.: 100 млн. иностранцев изучают китайский язык. ‑ //Жэньминь жибао он-лайн. – 28 ноября 2011 г.; 500 институтов Конфуция созданы в разных странах и регионах мира. ‑ //Агентство Синьхуа, 6 декабря 2015 г.
[10]Изимов Р.Ю. «Первая пятилетка Си Цзиньпина: специфика политического процесса в современном Китае».
[11] Игорь Денисов. Эволюция внешней политики Китая при Си Цзиньпине https://interaffairs.ru/jauthor/material/1253
[12] Янь Сюэтун.Чжунго жуаньшили ю дай тигао (Мягкая сила Китая ждет повышения) // Чжунго юй шицзе гуаньча. Сянган. 2006. № 1. С. 1.
Источник фото – Википедия
