Хотя передача власти – вопрос, болезненный для каждого властителя, все пять стран Центральной Азии (правдами и неправдами) уже прошли этап первого транзита власти. Единственным президентом в Центральной Азии, избранным сразу после распада СССР, остается президент Таджикистана Эмомали Рахмон (к слову, еще одним бессменным лидером на постсоветском пространстве также является Александр Лукашенко).
Вопрос о транзите власти в Таджикистане встает остро. После того, как в Казахстане Нурсултан Назарбаев после 27 лет президентства добровольно оставил свой пост, а немного ранее скончался узбекский первый президент Ислам Каримов, Рахмон унаследовал статус “старейшины” среди центральноазиатских лидеров и, вероятно, долго тяготиться этим статусом не желает.
Менее чем через год в Таджикистане должны состояться президентские и парламентские выборы. Оппозиционное поле в стране к этому времени заблаговременно подчищено – Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) ликвидирована – и поле освободилось для нового поколения политиков. Однако, судя по всему, в этот раз бессменный лидер Таджикистана, не готов передавать власть. Или, как прогнозируют специалисты, символическая смена власти может состояться, но реальная власть останется в руках у семьи Рахмона.
Сюрпризов не будет
Сразу отметим, что сюрпризов никто не ждет. Говоря о надвигающихся выборах в Таджикистане, на первый план выходит вопрос не о реальной смене власти, а о том, решится ли Эмомали Рахмон передать власть «доверенному лицу» (будь то близкий родственник, дети или несемейный представитель кандидата) либо снова будет выдвигаться на пост президента.
Мониторинг медийного поля и событий в политической жизни Таджикистана показывает низкую активность, связанной с подготовкой к выборам, хотя до них остается меньше года. Это, с одной стороны, отражает ситуацию в Таджикистане, где гражданская и партийная активность сведена к минимуму. Но, с другой стороны, такая спокойная обстановка может свидетельствовать о том, что власть уже подготовила собственный вариант транзита власти.
Два наиболее вероятных сценария на предстоящих выборах стали усиленно обсуждаться сразу после конституционного референдума, который власти Таджикистана провели в мае 2016 года. Тогда по итогам референдума в конституцию страны были внесены поправки, касающиеся сокращения возрастного ценза для кандидатов в президенты страны с 35 до 30 лет, а для кандидатов в депутаты парламента ценз был повышен с 25 до 30 лет[1]. Эта поправка дала повод серьезно рассматривать вариант передачи власти старшему сыну президента Рустаму Эмомали.
Но в то же время референдум также предоставил право нынешнему лидеру страны баллотироваться на пост президента неограниченное количество раз, сохраняя при этом пожизненную неприкосновенность и властные полномочия даже после отставки. Более того, после внесения соответствующих поправок Эмомали Рахмон был наделен таким титулом как «Основатель мира и национального единства – Лидер нации». Даже государственные СМИ в обязательном порядке обязаны указывать полный титул Э.Рахмона. Согласно конституции, президент является одновременно главой государства и главой исполнительной власти, имеет законодательную инициативу. Одно и то же лицо не может переизбираться более двух раз подряд, однако, данное положение не относится к Лидеру нации.
Все это, казалось бы, дало право нынешнему президенту занимать свой пост пожизненно.
Однако примеры Туркменистана и Узбекистана, где после кончины действующего президента, в стране многое, и даже в некоторых аспектах жизни – кардинально, поменялось, кажется, подталкивают 67-летнего лидера Таджикистана заготовить свой собственный план запуска транзита власти.
Три сценария – итог один
Более внимательный анализ внутриполитической ситуации в Таджикистане дает возможность выделить не два, а три вероятных сценария на будущих выборах президента.
Первый и самый вероятный сценарий связан с тем, что власть, скорее всего, объявит о том, что Эмомали Рахмон будет баллотироваться в президенты. Он будет переизбран и продолжит правление. Этот сценарий является наиболее приемлемым и желанным для действующего президента РТ.
История демонстрирует, что, как правило, личность, вкусившая власть однажды, с трудом может расстаться с ней, даже при условии ее передачи своим прямым и самым близким родственникам.
За реализацию этого сценария говорит факт отсутствия какой-либо значимой оппозиции и наличие подготовленного правового поля.
Хотя оппозиционные партии и существуют номинально, правящая НДПТ (Народно-демократическая партия Таджикистана) доминирует в политической сфере, а Таджикистан де-факто все больше напоминает однопартийное государство. Рахмон полагается на систему патронажа, подконтрольные судебные органы и СМИ, а также всесильный Государственный комитет национальной безопасности (ГКНБ). Государственные СМИ и институты превозносят преимущества нынешнего режима, восхваляя Рахмона, тем самым культивируя личность президента – Лидера нации.
Нейтрализация влияния региональных конкурирующих кланов в корне изменила политическую ситуацию в стране. Устранение с политической арены ПИВТ обеспечили Рахмону и его приверженцам широкое «окно возможностей».
Сегодня правящая партия НДПТ занимает 51 из 63 мандатов в Маджлиси намояндагон (Палата представителей – нижняя палата), кроме того, 8 из 33 членов Маджлиси милли (Национальный Совет – верхняя палата) назначаются президентом. Кроме правящей партии в Палате представителей имеются четыре оппозиционные партии, которые немногочисленны и имеют от одной до пяти мандатов. Таким образом, степень влияния правящей партии в парламенте весьма высокая, что позволяет президенту продвигать законопроекты и решения в нужном направлении в ускоренных темпах.
Второй сценарий – вполне вероятный, но в среднесрочной перспективе. Э.Рахмон объявит своим преемником своего старшего сына Рустама. Пройдут выборы, и молодой политик постепенно займет место отца. Законодательная база позволяет в случае отставки или отказа действующего президента от участия в президентских выборах баллотироваться старшему сыну президента. В последние годы он значительно поднялся по карьерной лестнице в политическом поприще.
Рустам Эмомали последовательно набирает популярность в глазах граждан и особенно душанбинцев. В частности, он ввел виртуальные приемные (они в последнее время популярны в Центральной Азии как обращение к “справедливому правителю”), которые действительно работают и принимают жалобы граждан, оперативно реагируя на них. Он даже призывает лично ему сообщать о проблемах города, опубликовав номера мобильных телефонов в сети, в том числе через мессенджеры. Деятельность мэрии стала более прозрачной и подотчетной: открытые конкурсы на свободные вакансии, участие общества в разработке программ развития, призывы начать финансовые проверки государственных органов.
К тому же душанбинцы за год его работы оценили его качества. Считается, что Рахмон-младший как мэр значительно улучшил инфраструктуру города. Привлекая предпринимателей и хокимов всех областей, он озеленил и обустроил город. В этом году под его руководством была утверждена «Стратегия развития туризма в Республике Таджикистан до 2030 года» в столице на 2019-2022 годы.
Тем самым, можно утверждать, что Рустам Эмомали, несмотря на его происхождение, уже имеет широкую социальную базу поддержки и свой собственный электорат.
Президенту Рахмону повезло с многочисленным семейством,а самое главное – с половозрелым и быстро набирающим компетентность сыном, так что никто не сомневается, что в этой стране отдадут предпочтение наследственной передачи власти как наиболее стабильной и имеющей хоть какие-то гарантии для предыдущего президента (в отличие от Казахстана и Кыргызстана).
Третий сценарий заключается в том, что Эмомали Рахмон будет переизбран на выборах и уже после выборов он объявит своим преемником старшего сына. При этом, вероятнее всего будет внесены поправки об усилении парламента, где его дочь является сенатором.
Степень влияния семьи и приближенных президента в Таджикистане высокая. Многие бизнес-структуры в республике принадлежат семье Рахмона. Помимо сына, высшую государственную должность занимает и дочь президента Озода Рахмон, которая в 2016 году была назначена главой исполнительного аппарата главы государства. А в этом году Озода Рахмон также назначена послом международной организации «Женщины – политические лидеры» с «учетом ее заслуг и активной деятельности в парламенте» [2].
Важную роль в сфере бизнеса имеет еще одна дочь главы государства Тахмина Рахмон, которая обладает крупными предприятиями в сфере строительства, производства сахара и хлопкового волокна[3]. Еще одна дочь президента РТ Рухшона занимается массовым строительством увеселительных заведений. Ей принадлежит газозаправочная станция. В 2016 году она была назначена на одну из управляющих должностей в МИД.
Ограниченное информационное пространство, подготовленная законодательная база и «карманный парламент», отсутствие оппозиции внутри государства, силовые структуры, контролирующие внутриполитические процессы, а также наличие финансовых ресурсов для поддержания власти семейно-кланового правления обеспечивают гладкие рельсы заранее спланированному сценарию.
Но все риски устранить невозможно, и на самом деле в политической системе Таджикистана сохраняются многочисленные внутриполитические риски и дисбалансы на фоне неэффективности государственных институтов и высокого уровня коррупции. Никто не может предсказать поведение разных игроков в политической и экономической элите – а транзит власти всегда открывает дверь “играм престолов”.
Выводы для региона
Пока в Центральной Азии все попытки встать на рельсы демократизации и реформ остаются фасадными. Приняв форму и сам факт наличия работающих моделей «транзита власти», постсоветские республики так и не смогли изменить содержание и насущное понимание демократических принципов транзита политической власти в условиях реальной политической конкуренции и плюрализма.
28-летняя история стран Центральной Азии выкристаллизовала несколько форм транзита власти:
- первый, «туркменский» и «узбекский» пути, когда правитель не успел передать власть при жизни и новый лидер в стране запускает кардинальные перемены, в том числе за счет очищения от наследия первого президента;
- второй, «казахстанский» путь как модель добровольной передачи власти несемейному лицу, которая пока характеризуется формированием своеобразного двоевластия в стране с непредсказуемыми последствиями;
- и наконец, третий – «кыргызская» модель, претендовавшая на звание «самой демократической», но с треском провалившаяся, как показывают последние события.
На очереди – «таджикский» сценарий передачи власти, который, по всей видимости, наконец, покажет Центральной Азии новую (и “наиболее безопасную”) форму транзита власти в виде престолонаследия. Печально, что разнообразие и многоступенчатость схем передач власти не влечет автоматически улучшения ее эффективности, и со всеми привлекательными атрибутами власти старые лидеры передают новым неуменьшающийся комплекс сложнейших социально-экономических задач, требующих безотлагательного решения.
