Узбекские ткани с абровым (икатовым) рисунком, сохраняющие мистический дух средневековья, атмосферу восточной сказки, в наши дни – не только обожаемые во всем мире музейные экспонаты, но и высокий бренд, покоривший сердца известных дизайнеров. В них – вековая роскошь и многоцветье Азии, шик элитных мировых подиумов.
В абстрактном мареве линий и красок иката внезапно появляется образ «чужого», рассчитанный совсем на иную, масс-маркетную потребительскую аудиторию – логотип Капитана Америка или Бэтмена, шлем Дарта Вейдера или маска Призрачного лица из фильма ужасов «Крик».
Абровые ткани, как один из самых узнаваемых в мире символов узбекского традиционного искусства, узбекистанская художница Диляра Каипова наполняет совершенно иным контентом – изображениями популярных сериальных персонажей или супергероев европейской и американской поп-культуры, самыми растиражированными символами общества потребления с его демократичными вкусами.
Диля использует типичные приемы постмодернизма, объединяя в одном артефакте образы, заимствованные из разных эпох, регионов и культур. При этом актуальным является выбор самих образов. Оригинальное авторское видение художника помогает смикшировать Восток и Запад, элитарность и массовость, высокое искусство и комиксы, этнику и космополитизм, сакральное и профанное.
Сочетание на первый взгляд чуждых компонентов не приводит к конфликту сторон; архаика и суперсовременность сосуществуют с удивительной непринужденностью. Икат становится понятнее непосвященным, персонажи комиксов – приближаются к сфере высокого искусства.
Кажется, эта органичность оказалась возможной благодаря сугубо художественным приемам – стилистической согласованности вибрирующего икатового стиля с силуэтами «чужих». Однако в этом единении кроется и смысловой подтекст. Смешивая экзотичную для западного зрителя эстетику абровых тканей с кодами современной масскультуры, автор стремится сделать «своих» и «чужих» ближе и понятней друг другу, а заодно – предложить зрителю поучаствовать в затейливой интеллектуальной игре на узнавание.
Все рисунки на тканях – исключительно авторские, вписанные в стилистику традиционного абрового дизайна.
Эльмира Гюль: Диля, что стало отправной точкой для рождения идеи: соединить икат с образами масс-медиа? Что послужило первотолчком?
Диляра Каипова: Я довольно поздно узнала о том, что медиумом художника может быть текстиль, но идея вмешаться в орнамент была у меня всегда, даже в детстве. Меня очень привлекали рисунки ковров, национальных тканей, но не просто привлекали – всегда хотелось вмешаться в рисунок. И вдруг обстоятельства сложились – появилась возможность осуществить их в материале.
Я начала с узнаваемых памятников архитектуры, и первым стал эскиз Эйфелевой башни – ее удлиненные пропорции и ажурность визуально вписывались, в моем представлении, в стилистику абровых узоров. Но результат показался мне недостаточно выразительным.
Потом мне стали попадаться какие-то статьи о глобализации и ее влиянии на идентичность… Одновременно я видела каждый день этих Микки и Бэтменов на майках либо иной одежде на людях, и решила сделать эскизы с супергероями. В этой же серии – образ «Крик». Все вместе они стали моим первым проектом – «Capitan Ikat», бенефис которого состоялся на Международной выставке современного искусства 2016 года (Ташкент).
Сейчас у меня 12 тканей, которые считаю удавшимися, и очень много бракованных, где, на мой взгляд, рисунок недостаточно выразителен. Эти промахи связаны как с технологическими ограничениями, так и, конечно, моими собственными ошибками.
Э. Г. Стремления “осовременить” орнаментальный багаж абровых тканей были на протяжении всего ХХ века. Например, включение в орнаментальный ряд различных советских символов – изображений спутников, Спасской башни Кремля… В начале 2000-х появляется исламская символика – в частности, ладонь Фатимы. Вы же обращаетесь к лейблам западной масс культуры.
Д. К. Текстиль всегда несёт на себе информацию о времени. Это не всегда рисунок, это может быть какое-то новое волокно или краситель, или сама функция ткани, но почти всегда есть этот отпечаток времени. В данном случае дело не в том, что я обратилась к теме «западных» супергероев. Проблема в другом – у нас наконец появилась возможность говорить о своей идентичности, о своей особенной культуре, но что мы видим вокруг? Мы повсюду видим условного «Микки Мауса», символ глобализации, подделки под Гуччи и иные западные лейблы на тотальном китайском ширпотребе. И не мы любуемся собственным, узбекским текстилем XIX века, а Америка – родина этого самого Микки, где находятся лучшие коллекции узбекского наследия.
Мною двигало желание превратить традиционный узбекский текстиль в современный арт-объект, пригласить его в мир актуального искусства, и поднять, таким образом, вопросы идентичности.
Мы живём в стране с богатейшими ремесленными традициями – вышивка, набойка, ткачество, керамика и многое другое…Ни одна из стран нашего региона не имеет такого многообразия прикладных видов искусства. Но меня всегда удивляло – почему это уникальное наследие не вызывает интереса у наших художников, которые чаще предлагают кальки с каких-то западных проектов.
Э. Г. С каким проблемами Вам приходится сталкиваться в ходе работы?
Д. К. Самый больной вопрос для меня на пути «икатовых» поисков – то, что в наших музеях практически нет возможности видеть текстиль XIX века – классику, лучшие образцы узбекского абрового ткачества. Если что-то и представлено, то довольно скудно… (несколько фрагментов абрового шелка конца XIX века в экспозиции Государственного музея искусств Узбекистана и несколько фрагментов ХХ века – в экспозиции Государственного музея прикладного искусства Узбекистана – Э.Г.). А ведь наша страна была и остается одним из крупнейших производителей абровых шелков. Очень многое было вывезено в период вхождения наших территорий в состав Российской империи, в основном в результате торговли либо посольских даров. В начале 1990-х годов, которые были временем глубочайшего кризиса, также вывозилось очень много. Традиционный текстиль стал объектом охоты коллекционеров и дилеров, его скупали за бесценок и перепродавали на международном рынке антиквариата. Правдами и неправдами вывезли практически всё, и в данном случае меня печалит также и моральная сторона вопроса.
Наши современники – мастера, создающие абровые ткани, тоже не имеют доступа к лучшим образцам. То, что можно встретить в интернете, не даёт полной картины и ясности, да и размеры фотоизображений зачастую очень маленькие. Между тем, классические образцы XIX в. могут служить для мастеров своего рода камертоном высокого вкуса. Наши абровые ткани – это, прежде всего, искусство, но проблемы выживания и рынка влияют на них самым пагубным образом. Массовость производства может уничтожить самое главное – самобытность и неповторимость этого ремесла.
Наконец, крайне недостаточно изданий, посвященных традиционным узбекским тканям. После книги Сайеры Махкамовой «Узбекские абровые ткани» (1963 год) не было ни одного исследования именно рисунков, изменений, происходящих в них. Не было и переиздания этой замечательной книги, либо появления ее электронной версии.
Э. Г. Не секрет, что современное искусство во многом рассчитано на эпатаж… Художники стремятся удивить зрителя, чтобы в первую очередь, обратить внимание на свое творчество. Придумать что-то новое уже не так просто. Вам это удалось. Вы поднимаете вопрос навязываемых рекламой образов, подменяющих собой подлинное искусство. Была ли провокационность изначально побудительным мотивом в Вашей работе? Или определяющими были сугубо художественные приоритеты, поиск новых средств самовыражения?
Д. К. Я не считаю свои работы провокацией, хотя у меня действительно было желание «потрогать священную корову». Одновременно я была уверена, что это случится только один раз (один проект). Но сейчас не могу остановиться… И это не только мои ощущения. Даже мои партнеры-ткачи вдохновлены процессом работы – им всегда интересно посмотреть, что получится в итоге, после окрашивания основы и работы на ткацком станке.
Провокационный рисунок есть… один. Он лежит уже год, и я не уверена, буду ли я его когда-то показывать. Не потому, что боюсь, просто есть сомнения, нужно ли (в дизайне обыгрывается классическая для народного искусства тема плодородия – Э. Г.). Но в целом меня больше ограничивают не вопросы «дозволенности – недозволенности», а многочисленные технические условия, возникающие в процессе использования резервного крашения, а также финансовые проблемы. Я очень ограничена в средствах. Например, шёлк мне недоступен, хотя именно на шёлке возможна передача более детализированного и точного рисунка. Мне же приходится работать только с хлопчатобумажными тканями, и это – тоже определённые рамки.
Э.Г. Уверена, читателям будет интересно узнать, как происходит сам процесс создания произведения: от рождения идеи до ее воплощения?
Д. К. Я рисую эскиз на бумаге в натуральную величину. Такими образом, уже на этом этапе достаточно ясно вижу проблемы, которые могут возникнуть у мастеров при окрашивании нитей основы. Да и у самих ткачей не возникает вопросов с размерами рисунка. Потом еду в Маргилан, обсуждать с абрбандом (рисовальщик узора на нитях основы – Э. Г.) и с мастером, с которым работаю постоянно, рисунок и красители, объясняю, что важно для меня в том или ином эскизе, а что они могут сделать так, как считают нужным – в общем, все технические вопросы. Минимальный метраж будущей ткани – 200 метров, меньше сложно сделать технически. Важно также количество нитей основы, которые для окрашивания разделяются на отдельные пучки. Если нитей в пучке мало, он при перевязывании получается не такой тугой, и краска может затекать под резервирующий слой. В целом к окрашиванию подготавливается 250 метров нитей основы. На выходе остаётся 220–230 метров готовой ткани.
По времени это занимает от месяца до трёх, в зависимости от времени года. Летом работа идет быстрее, так как можно обойтись без электрических сушилок. Просушивание необходимо, так как процесс производства включает в себя окрашивание нитей основы поочередно в разные цвета.
Э. Г.: Вам наверняка интересна реакция публики на Ваши работы. Какова она? Где к ним относятся с большим интересом?
Д. К.: Интерес есть везде, особенно за рубежом, где мне приходится бывать с выставками. Гораздо меньший интерес – у нас, в Узбекистане. Мне сложно сказать, с чем это связано.
Э. Г. Такое отношение можно объяснить психологически: люди, привыкшие к традиции, не всегда заинтересованы в новациях, тем более социально окрашенных. Это как любовь к старым хитам и безразличие к молодым исполнителям. А за рубежом Ваши эксперименты все равно воспринимаются через освященную временем традицию абрового ткачества, выстраиваются в одну с ней линию, становятся продолжением древней истории. Отбросив в сторону социальный дискурс, они просто восхищают, как забавный микс культур.
Д. К. Возможно, Вы правы. Но я хочу подчеркнуть, что дома, в Узбекистане, где к национальным тканям относятся с огромным пиететом, я никогда не сталкивалась с неприятием моих опытов работы с традиционным икатом. Люди всегда очень лояльны, и если реагируют, то по-доброму.
Э. Г. От первой ташкентской выставки 2016 года, где состоялся бенефис Ваших работ, до сегодняшнего дня – прошло определенное время. Где еще Вам удалось поучастовать с выставками?
Д. К. В основном это страны СНГ. Есть приглашения из Европы, но, к сожалению, я не могу получить шенгенскую визу. В итоге всё-таки решилась на то, чтобы отправлять работы и не ездить самой.
Э. Г. Я и сама имела возможность наблюдать за реакцией зрителей на фото Ваших работ, когда моя коллега, искусствовед Ирина Богословская делала доклад о современных абровых тканях на ICOC (International Conference of Oriental Carpets) в Вашингтоне в 2018 году. Реакция была исключительно восторженной, даже если и не совсем понималась подоплека работ. Также Ирина презентовала Ваше творчество на конференции LACMA в Лос-Анджелесе, с тем же успехом.
Но самый первый показатель признания – это появление подражателей. Как Вы относитесь к плагиату, который, как мы все знаем, уже появился на сайтах продаж? Вас копируют, под Вас подделываются, и пытаются продавать эти ткани как собственный, авторский дизайн.
Д. К. Отношусь спокойно, потому что хорошо знаю, как сложно продать эти ткани – это не традиционные рисунки, на них практически нет спроса на рынке. Я думаю, что «плагиаторы» это уже поняли! Я продаю какие-то швейные изделия, чтобы хотя бы частично окупить расходы, но это очень сложно. Мои покупатели – в основном люди искусства.
Более того, хочу подчеркнуть, что у меня нет спонсоров, я сама справляюсь с расходами. Очень выручают коллеги, друзья, которые покупают мои вещи и помогают в популяризации моего творчества.
Э. Г. Диляра, спасибо за интервью и за Ваши чудесные работы. Для меня они стали показателем того, что произведения искусства должны отражать время, в котором существуют. С одной стороны, эскизы Ваших тканей – это слом привычных стереотипов. С другой – стремление говорить об идентичности в условиях мира «без границ», некий ответ на глобализацию, которая, безусловно, влияет на размывание традиционных культур. При этом многие «родовые» черты иката в Ваших работах остаются неизменными – цвет, стиль, эстетика…
Ваше стремление поднимать актуальные вопросы своего рода затейливой игрой с образами, совмещая традиционный текстиль и contemporary art, заслуживает признания и уважения. Возможно, своим примером Вы вдохновите и других на создание оригинальных работ.
Позвольте от всех моих коллег пожелать Вам успеха.
Выставки Д. Каиповой:
2001 – персональная выставка в выставочном центре творческой молодёжи «Ильхом», Ташкент, Узбекистан. 2002 – выставка «Storytellıng» (Е. Панов, Д. Каипова) в центре современного актуального искусства «Пушкинская 10» Санкт-Петербург, Россия. 2009 – выставка Pastello, Национальная галерея Узбекистана, Ташкент, Узбекистан. 2014 – выставка пастели в Выставочном центре творческой молодёжи «Ильхом», Ташкент, Узбекистан. 2006 – выставка современного искусства «Констелляция. Постскриптум», Национальная Галерея Узбекистана. Ташкент, Узбекистан. С 2002 года участвовала в групповых тематических выставках: галерея «Чодир Джамол», галерея «Азия», галерея «Bonum Factum», выставочный центр «Ильхом» и других. 2015 – участие в резиденции «AbuDhabıArtHub» Абу Даби, ОАЭ. 2015 – участие в «AbuDhabiArtFair» в павильоне «AbuDhabıArtHub» Абу Даби, ОАЭ. 2016 – участие в международной выставке современного искусства, Ташкент, Узбекистан. 2017 – «Women in Art»exhibition in Art Hub Dubai Gallery. Дубай, ОАЭ. 2017 – участие в ежегодной выставке современного искусства, Бишкек, Кыргызстан. 2017 – выставка «Posttotal Art». Бишкек, Кыргызстан. 2017 – выставка «Чёрные животные». В. Усеинов, Д. Каипова. Национальная Галерея Узбекистана, Ташкент, Узбекистан. 2018 – участие в международном проекте «Imago Mundi Art». 2018 – персональная выставка «1200 нитей». Культурный центр «Асанбай», Бишкек, Кыргызстан. 2018 – участие в ежегодной выставке современного искусства. Культурный центр « Асанбай». Бишкек, Кыргызстан. 2018 – участие в зин-проекте «Hommadgination». Алматы, Бишкек. 2018 – персональная выставка Французский Альянс, Ташкент, Узбекистан. 2018 – арт-резиденция СEC Art Link, Art Prospect platform, музей шёлка. Тбилиси, Грузия. 2019 – выставка современного искусства «Парабиенале» Platforma.projectroom. Астана, Казахстан. 2019 – участие в фестивале FemAgora. Алматы, Казахстан. 2019 – участие в выставке современного искусства «Космос, которого не было». Галерея Zero Line. Ташкент, Узбекистан.
