22 июля 2019 г. на участке кыргызско-таджикской границы в Баткенской области вновь произошел конфликт. На этот раз причиной раздора явилось намерение жителей установить флаги своих стран на спорном участке. Со сообщениям СМИ – это второй по значимости кровопролитный конфликт на кыргызско-таджикском рубеже за последние четыре месяца. А всего после мартовского противостояния произошло семь стычек с участием жителей приграничных сел Баткенского региона. О пограничном конфликте нам рассказывает кыргызский политолог Алибек Мукамбаев, который много лет занимается вопросами Баткенской области.
Почему именно в Баткенской области Кыргызстана происходят так часто приграничные конфликты?
Как известно, Баткенская область была отделена в отдельный регион в 1999 году после вторжения ИДУ на территорию Кыргызстана. Баткенская область в нашей стране уникальна в нескольких аспектах: первое – там находятся три анклава – Сох, Шахимардан, Ворух. Второе – регион характеризуется отдаленностью, не только от Бишкека, но и даже от города Ош. Расстояние по прямой от Исфаны до города Ош будет длиннее расстояния до города Самарканда. Рассматривая регион с точки зрения политических границ, приходит понимание их новизны, учитывая, что Лейлекский район, Исфана были когда-то частью Бухарского Эмирата. Этот регион, отдаленный от г. Ош на 250 км и от Бишкека на более 1000 км, является достаточно сложным. Третье – область достаточно запутанная с точки зрения границ, которые можно сказать располагаются в шахматном порядке.
Конфликт в этом регионе важен также вследствие того, что ниже Ак-Сая находится наш водозабор, который отводит часть стока реки Исфара в сторону Тортгульского водохранилища, а это является основой водоснабжения всего Баткенского района. И это только одна точка конфликта. На самом же деле конфликты происходят в районе сел Максат, Арка, находящихся в нижней зоне Лейлекского района, который расположен в 20 минутах от Худжанда – центра Согдийской области Таджикистана.
Четвертое – регион достаточно проблематичный с точки зрения экономического развития, обеспечения водоснабжением, здравоохранения, поставок продуктов питания. Стоимость некоторых товаров (молочной продукции, колбас, сыров, стройматериалов, лекарств) выше, чем в Бишкеке на фоне низких заработных плат.
И, наконец, пятое –Баткенская область разная. Она начинается с крупного по меркам нашей страны города Кызыл-Кия, находящегося в 100 км от Оша и никак не ассоциирующего себя с Баткеном. Более того, во время образования области город серьезно боролся за право быть областным центром. Так же есть Кадамжайский район с городами Кадамжай и Айдаркен – бывшими промышленными центрами, которые работали с сурьмой и ртутью. Что касается Баткенского района, то в советское время люди ездили на базар в таджикские города Исфару и Шураб, а город Баткен был образован слиянием трех сел. Лейлекский район также ревниво относится к Баткену как центру. Таким образом, еще не сложились связи и не сложилась идентичность жителей именно как представителей области.
Было ли целесообразно выделять отдельно Баткенский регион и что было сделано за эти годы там, кроме выделения отдельных бюджетных средств?
Вопрос о финансировании очень интересный, потому что областные и районные администрации лишились своих полномочий по прямому управлению бюджетом и ответственности за него. В 2010 году, когда мы перешли на двухуровневый бюджет и айыл-окмоту стали получать деньги напрямую из центра, районным и областным администрациям была оставлена только функция работы с государственными программами.
Так же хотелось бы отметить, что несколько лет назад, сейчас не знаю точно, как обстоят дела, в отделе по обороне, правопорядку чрезвычайным ситуациям аппарата полномочного представителя правительства в Баткенской области работали 4-5 человек, и это в сложном регионе с потенциальными «горячими точками» и сложными задачами.
Что было сделано за эти годы? Был достаточно хорошо оснащен Баткенский гарнизон, также в области стали получать хороший опыт наши силовые органы – это и пограничники, и военные, и сотрудники министерства внутренних дел. К примеру, нынешний министр внутренних дел Кашгар Джунушалиев возглавлял там УВД, нынешний вице-премьер Жениш Раззаков был там губернатором и возглавлял УВД, нынешний глава ГПС Уларбек Шаршеев возглавлял Баткенское региональное погрануправление, Генеральный прокурор Откурбек Жамшитов был прокурором Лейлекского района. То есть по сути, люди, сидящие на республиканском уровне управления, хорошо понимают, что такое Баткенская область, в силу того, что они там жили, служили и работали. По крайней мере, силовой блок. Тот же самый экс-глава ГКНБ Идрис Кадыркулов также работал там. То есть, можно говорить о том, что власть стремится «протаскивать» через Баткен как можно больше людей в плане наличия опыта, понимания сути анклавов и работы в регионе, граничащей с двумя государствами. Также после 2010 года была построена дорога в кредит, соединяющая Исфану с городом Ош, когда прежде необходимо было проезжать несколько раз границы.
При этом стоит отметить, что за все эти годы не было сделано самого главного – в регионе так и не была реализована программа по улучшению социально-экономической ситуации.
Почему во время встречи Президента С. Жээнбекова и Э. Рахмона 26 июля стороны ограничились декларациями о намерениях, но вопрос по границам фактически так и не сдвинулся с мертвой точки?
Сейчас трудно прийти к соглашению по границам для действующей власти, так как тема является достаточно чувствительной. Во-первых, осенью следующего года пройдут парламентские выборы в Кыргызстане, а для оппозиции вопрос земли сможет стать весьма крепким консолидирующим началом, а также поводом для сильной критики и значит – способом завоевания электората. Даже сам переговорный процесс по границам очень легко политизировать, обвинив нынешнюю власть в том, что она якобы «пошла на уступки и отдала кыргызские земли». То же самое можно сказать и про Таджикистан.
Во-вторых, необходимо также учитывать другой момент – в ключевых точках конфликта в Баткенской области, согласно переписи, проживают около 30 тысяч человек, когда со стороны Таджикистана там проживают – минимум 50-60 тысяч человек, но на меньшей территории. При этом мобильность населения на территории Таджикистана ниже, чем на нашей территории. В подобных условиях, любые переговоры подразумевают поиск компромисса, а компромисс – это взаимные уступки. В нынешней напряженной внутриполитической ситуации в стране, в условиях критически настроенного общества, наличия разных мнений в парламенте, думается, что С.Жээнбеков не может позволить себе пойти даже на минимальные уступки.
В-третьих, в отношениях между Кыргызстаном и Таджикистаном не хватает элементарного знания о лицах, представленных в политической элите. В Бишкеке не хватает экспертов, которые могли бы четко рассказать о лицах, принимающих политические решения в Душанбе, о членах комиссий, об их предложениях и экономических связях с регионом и прочее. Мы, с нашей стороны, плохо осведомлены о политических процессах и тонкостях внутриполитической жизни в Таджикистане, о «чувствительных темах», не говоря о «закрытой информации». Возможно, с их точки зрения, им также сложно и непонятно, с кем договариваться конкретно по границам. Однако, про Кыргызстан можно многое прочитать в СМИ, это достаточно открытое государство, чего не скажешь о Таджикистане.
В-четвертых, есть важный фактор в двусторонних отношениях под названием – контрабанда. К примеру, через село Арка проходит огромная контрабанда ГСМ – официально все ГСМ везутся в Арку и машины заливаются на территории Кыргызстана, однако Арка находится на трассе Худжанд –Канибадам. Местные условия там способствуют реэкспорту не только ГСМ, но и других товаров. Здесь же можно отметить проблему наркотрафика. В этом аспекте существуют «большие силы», в том числе представители местных сообществ, заинтересованные в сохранении статуса -quo.
В-пятых, любые договоренности, касательно земли, это судьбы тысяч людей, их образа и уклада жизни. Для политической власти, это скорее вопрос подписания бумаг, а для жителей региона это может стать вопросом сохранения или лишения их домов, огородов, хозяйств и даже работы. И не факт, что наше государство в случае необходимости сможет восполнить ущерб тем лицам, которых гипотетически может коснуться вопрос границ и земли.
Несмотря на то, что ситуация в Баткенской области, как Вы уже отметили уникальная – нет четких границ, а земли расположены, образно говоря, в «шахматном порядке», можно ли применить чей-либо опыт для разрешения этих проблем?
Были предложения создать зону общеэкономического взаимодействия, и, тем самым, оставить все как есть на сегодня. Были предположения о том, что в случае вступления Таджикистана в ЕАЭС, вопрос границ, в том числе контрабанды уже не был бы столь напряженным. Тогда вопрос южной границы так остро для Кыргызстана уже не стоял бы, а общие силы были бы направлены на укрепление границы с Афганистаном. Конечно, со стороны кыргызских экспертов есть опасения, что в случае вступления Душанбе в ЕАЭС, мы не сможем конкурировать с таджиками в России и потеряем преимущества. Однако, нужно помнить, что кыргызы и таджики (мигранты), в принципе, работают в разных сегментах на территории РФ.
Еще один момент – сейчас в силу неурегулированной границы и расцвета контрабанды миллионные средства уходят мимо бюджета Кыргызстана. Поэтому, в случае вступления Таджикистана в ЕАЭС, вопрос границы уже не будет стоять так остро, хотя бы потому, что лица, зарабатывающие на контрабанде, потеряют свои доходы и не будут уже видеть смысла в сохранении «пограничной чехарды».
Каким образом, с помощью каких механизмов, участников можно договориться по границам? Нужны ли медиаторы в этом процессе?
Медиаторы были бы нужны, если обе стороны были бы согласны их слушать. По правде говоря, исходя из последних событий, смею предположить, что у нас уже есть страна, которую мы сможем «слушать». Но вот насколько Эмомали Рахмон сможет или станет слушать медиатора, особенно учитывая его титул «лидера нации»?
Соседние наши государства в силу близости к нам, а также наличия других проблемных вопросов, также вряд ли смогут выступить медиаторами в этом вопросе.
