В первом материале сборника автор Адам Хаг обрисовывает общее представление о стране, ее истории, народе и разделении на субэтнические группы, где доминирует племя текинцев: мары теке и ахал теке. Первым культ личности ввел Сапармурат Ниязов, а его линию уже (нерационально) продолжил президент Гурбангулы Бердымухаммедов.
Экономика Туркменистана зависит от газа, запасы которого составляют почти десятую часть общих мировых запасов, страна также является 9-м по величине производителем хлопка в мире. Экономика сильно централизированна с большой ролью государства. Экономические показатели настолько слабы, что страна отсутствует в рейтинге «Ведение бизнеса» от Всемирного банка, а Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) описывает ее как «наименее конкурентоспособную экономику среди стран операций ЕБРР».
В настоящее время Туркменистан переживает наихудший экономический кризис со времен обретения независимости из-за падения цен на газ и прекращения экспорта газа в Россию. Но в официальных цифрах картина благополучная, показывающая рост ВВП выше 6%, а инфляцию – около 9%. Но Хаг приводит мнение эксперта, считающего, что инфляция летом прошлого года составила 294%! Проблема в том, что в стране появился черный рынок валюты, где доллар может торговаться в пять раз выше официального.
Cкачок курса валюты и инфляции затронул сектора, особенно зависящие от импортных компонентов. Например, сообщает автор, исполнительный директор Coca Cola Туркменистан, как полагают, совершил самоубийство из-за финансовых проблем, вызванных резким скачком цен на черном рынке, что сделало Кока-Колу недоступной для большинства туркмен.
Продукты питания продаются по паспорту, но президент говорит, что щедрый урожай позволил Туркменистану стать экспортером пшеницы.
Жителей других городов и регионов ограничивают во въезде в столицу, потому что они ездят туда за продуктами питания.
Туркмены сталкиваются с проблемами и при миграции. Трудовым мигрантам не позволяют выехать из страны, а тех, кто уже выехал, заставляют вернуться посредством давления на родственников. Взятки за прохождение паспортного контроля выросли со ставки в 200 долларов США в более чем 15 раз, до 3300 долларов США.
Ограничивают в выезде не только трудовых мигрантов, но и студентов. В апреле 2019 года правительство Туркменистана опубликовало список международных университетов, чьи степени им признаются с сентября 2019 года. В этот список не входят многие университеты, в которых в настоящее время обучаются студенты из Туркменистана. Например, в список не вошло ни одно учебное заведение из Таджикистана, где обучаются около 4000 туркменских студентов. Ни один университет из Западной Европы или Соединенных Штатах не указан в списке. Учитывая ограниченный характер внутренней образовательной системы Туркменистана, где заставляют, например, изучать книги и заявления лидера, такой подход ограничивает кадровый потенциал страны.
Сколько граждан фактически смогли навсегда покинуть Туркменистан, является предметом многочисленных споров и до сих пор неясным вопросом.
Согласно недавним независимым заявлениям, к которым также нужно относиться с некоторой осторожностью, почти два миллиона туркмен покинули страну в поисках работы – население Туркменистана, напомним, составляет почти шесть миллионов.
Внутри страны до сих пор продолжаются советские практики принудительного труда для сбора урожая хлопка.
Страна занимает последние места в рейтингах по свободам и правам человека. Власти сильно регулируют и религиозную жизнь населения – люди боятся даже держать пост из-за страха быть обвиненным в экстремизме.
Вмешательства в личную жизнь особенно затрагивает женщин – женщин вынуждают носить традиционную национальную одежду, длинное платье с вышивкой, им запрещают красить волосы, покрывать лаком ногти, наращивать ресницы, водить машину и курить.
Брюс Панниер, журналист Радио Свободы, во второй статье сборника рассказывает о нашумевших очередях за продуктами питания в магазинах. Он пишет, что людям приходится стоять в очереди практически за всем. К концу 2016 года из Туркменистана стала вытекать информация, свидетельствующая о нехватке основных продуктов питания в некоторых районах страны. Началось все в Дашогузе, где людям, желающим приобрести продукты питания, приходилось даже вносить свои имена в списки ожидания, и ожидание могло составлять до пяти недель. В декабре 2017 года мука высшего сорта практически исчезла из многих частей Туркменистана. По сообщениям, в феврале 2018 года люди, желающие купить хлеб в Дашогузе, должны были доказать, что они оплатили свои счета за газ и электричество. В Марыйском велаяте продажа муки ограничивалась одним мешком (по-прежнему 50 кг) на семью, и его нужно было предварительно заказать. Такие товары, как сахар, мука и растительное масло, можно приобрести в частных магазинах и на базарах, но цена может быть в три-десять раз выше, чем в государственном магазине. В октябре 2018 года поступали сообщения о том, что в Ашхабад приезжают из регионов в надежде купить хлеб, муку и растительное масло, и что полиция останавливает и осматривает машины с региональными номерными знаками в поисках еды. Въезд в Ашхабад стал затруднительным. К февралю 2019 года автомобили из регионов были вынуждены останавливаться где-то в 5-25 километрах за пределами Ашхабада.
Денег в стране нет. Правительство попыталось сделать Туркменистан безналичной страной, выдавая банковские карты гражданам и напрямую перечисляя зарплаты, пенсии и другие социальные выплаты на банковские счета. Но во многих магазинах по-прежнему нет необходимых устройств для приема карточных платежей. Базары, конечно, не предназначены для приема банковских карт. Поэтому люди обналичивают деньги в банкоматах, которые не всегда регулярно снабжаются наличными, особенно в регионах.
Когда банкомат пополняется, слухи быстро распространяются и выстраиваются очереди; все надеются, что у машины все еще останутся деньги, когда придет их очередь снимать деньги.
Даже когда есть деньги, существуют ограничения на объем наличных, которые можно снять.
Безработица высокая. Власти Туркменистана никогда не публиковали данные по безработице, но, по оценкам, от 60 до 70 процентов рабочей силы являются безработными или частично занятыми. В последние четыре года произошли увольнения почти во всех секторах страны, от государственных служащих до работников ключевых отраслей нефтяной и газовой промышленности.
Субсидирование расходов на воду, газ и электричество, которое правительство предоставляло населению бесплатно вскоре после обретения независимости, было урезано, начиная с 2017 года, а затем полностью отменено в начале 2019 года. Жители должны теперь платить за установку счетчиков газа и воды.
Стоимость обучения в детских садах также увеличилась. В октябре 2017 года стоимость обучения в детском саду в Дашогузе выросла с 8 до 80 манатов в месяц, причем это произошло по всему Туркменистану. Группа возмущенных матерей организовала поход в здание городской администрации, чтобы пожаловаться, что всего несколько лет назад было бы немыслимо. Хотя было вызвано специальное полицейское подразделение ОМОН, обошлось без насилия. Заместитель начальника управления образования вышел и сказал женщинам, что он ничего не может сделать для них, и порекомендовал им обратиться с жалобой в мэрию, что они и сделали.
Позже в тот же день этот чиновник был арестован по обвинению в попытке свержения правительства.
Слушая Бердымухамедова и читая государственные средства массовой информации, создается впечатление, что Туркменистан – это рай, предмет зависти для стран всего мира. Несмотря на углубляющийся экономический кризис с сопутствующим дефицитом, который так остро затрагивает население страны, власти Туркменистана продолжали тратить деньги на проекты сомнительной выгоды. В 2017 году в стране прошли Азиатские игры боевых искусств в помещениях. Власти одобрили строительство аэропорта стоимостью 2,3 миллиарда долларов США за пределами Ашхабада. Стоимость строительства объектов для Игр, включая кольцевую пятикилометровую монорельсовую систему, оценивалась более чем в 5 миллиардов долларов США. Когда доходы от газа упали, правительство стало взимать у рабочих часть их заработка в качестве «добровольных пожертвований» для игр. Через 20 дней после окончания этих игр в Ашхабаде открылось первое поле для гольфа в Туркменистане, несмотря на то, что в стране мало что знают об этой игре, а Туркменистан почти на 90 процентов покрыт пустыней. В мае 2018 года Каспийский порт в городе Туркменбаши вновь открылся после ремонта и модернизации стоимостью 1,5 миллиардов долларов США. В июле 2018 года туркменские власти объявили о завершении строительства искусственного острова площадью 170 гектаров в форме полумесяца у туркменского побережья Каспия.
Государственные СМИ либо хвастаются этими достижениями, либо регулярно освещают подвиги президента Бердымухамедова. Бердымухамедов утверждает, что является автором более 40 книг на различные темы, от чая до ахалтекинского коня. Государственное телевидение показывает, как Бердымухамедов катается на велосипедах, лошадях, поднимает тяжести, играет на гитаре или фортепиано, поет песни со своими внуками, и т.д. Среди недавних фаворитов государственного телевидения – клипы, на которых президент крутит и разворачивает дорогие автомобили вокруг ипподромов и в пустыне, или наряжается в военную форму для участия в военных учениях, а иногда демонстрирует, как стрелять из оружия и метать ножи.
Эймир O’Кейси из консалтинговой компании Control Risks пишет о бизнес-климате и возможностях инвестиции в страну, называя ее сложным и непрозрачным местом для инвестиций. Деловой климат характеризуется структурными экономическими проблемами и общим неэффективным управлением экономикой, где приоритет отдается помпезным проектам, а не основным инвестициям, а при принятии президентских решений почти полностью отсутствует система сдержек и противовесов.
Формально барьеров для иностранной инвестиционной деятельности немного. Тем не менее, те, которые имеются, заметно влияют на наиболее привлекательный сектор страны для зарубежной инвестиционной деятельности – нефти и газа. Когда речь идет о крупных наземных газовых проектах, Туркменистан предоставляет контракты иностранным компаниям только на обслуживание. Коммерчески более привлекательные соглашения о разделе продукции (СРП) почти всегда заключаются только для разработки морских месторождений. Единственная компания, которая получила наземный СРП для крупного газового месторождения (в 2007 году) – это государственная китайская компания China National Petroleum Corporation (CNPC). Две европейские компании имеют СРП по разработке наземных нефтяных месторождений на западе, но там незначительные запасы и эти контракты – исключение.
Существует постоянная, высокая угроза отказа правительства от контрактов в отношениях с иностранными компаниями. Например, телекоммуникационные компании увидели это на собственном примере, когда их лицензии были приостановлены правительством, которое потребовало увеличения доли государства в прибыли, угрожая прикрыть инфраструктуру. Активы ряда турецких компаний закрыли, даже когда у них было все необходимые лицензии без какой-либо надлежащей процедуры или компенсации.
Могут просто не платить иностранным компаниям за работу или за оборудование. Приведены примеры.
Коррупция, как на высоком, так и на низком уровне, широко распространена и является неотъемлемой для госсектора. В Индексе восприятия коррупции Transparency International Туркменистан неизменно входит в число стран с самыми низкими показателями. С 2015 года он набрал от 18 до 20 баллов, где 100 баллов означают «очень чистую» страну, а 1 – «очень коррумпированную». Страна заняла 161-ое место среди 179 стран мира в рейтинге 2018 года.
В последние годы появляются новые признаки того, что семья Бердымухамедова все в большей степени контролирует многие ключевые сектора, а элитный круг, пользующийся дивидендами от промышленности страны, сужается.
Должностные лица – даже вплоть до министерского уровня – ожидают взяток или предоставления им услуг (к примеру, найм их родственников на работу) в обмен на помощь в принятии административных решений. Антикоррупционные кампании в 2017 и 2018 годах служили главным образом дымовой завесой для преследований по политическим мотивам. Без либерализации политической среды, а признаков этого нет, значимые усилия по борьбе с коррупцией маловероятны.
Доктор Лука Анчески из Университета Глазго рассказывает историю газового экспорта страны и проекта ТАПИ. ТАПИ предлагает очень интересный микромир для анализа уникальных внешних связей Туркменистана и их непростых отношений с энергетической политикой, проводимой режимом Бердымухамедова. На сегодняшний день нет никаких подтверждений того, что работы в туркменском секторе трубопровода фактически начались, и нет никаких фотографических доказательств их продвижения; в более широком смысле, нет точной информации о финансовой жизнеспособности и структуре прибыли консорциума. Тем не менее, ТАПИ представляется туркменским правительством в качестве первоочередного приоритета внешней политики. Поскольку в туркменской экономике по-прежнему доминирует газовый сектор, на который в 2014 году приходилось 35 процентов ВВП Туркменистана, 90 процентов общего экспорта и 80 процентов налоговых поступлений, необходимо продвигать программу энергетической политики Туркменистана.
Бердымухамедов невосприимчив к экономической логике глобализации, и, что особенно важно, продолжает управлять абсолютно непрозрачными потоками своих доходов – правительство Туркменистана не создало суверенного фонда благосостояния для управления капиталом, полученным из экспорта энергоносителей. На момент написания этой статьи режим Бердымухамедова, как сообщается, взял на себя обязательство изучить два возможных пути расширения экспортных возможностей, доступных туркменской газовой промышленности: либо соединить Туркменистан с западными рынками посредством строительства транскаспийского трубопровода, либо, наоборот, взять курс на индийский субконтинент посредством ТАПИ.
Несмотря на свои размеры и ожидаемый экспортный потенциал, ТАПИ остается виртуальным трубопроводом, актуальность которого, по-видимому, связана исключительно с его дискурсивным значением, а не с эффективным вкладом, который он может внести в трансрегиональную торговлю энергией. Несмотря на ограниченные финансовые ресурсы и незначительный опыт управления мегапроектами, Türkmengaz – государственный газовый концерн Туркменистана – в 2015 году стал лидером консорциума, созданного для строительства ТАПИ. Ограниченный вклад Türkmengaz в реализацию проекта до сих пор препятствовал нахождению финансовых спонсоров для очень дорогого трубопровода и, в частности, привел к ряду логистических ошибок.
Подписание Конвенции о правовом статусе Каспийского моря в августе 2018 года дало новую жизнь ряду инфраструктурных проектов, направленных на экспорт природного газа, добываемого в Туркменистане, на европейские рынки. Тем не менее, Конвенция, в конечном итоге, привела все совместные проекты в юрисдикцию других каспийских государств, которые могут выразить озабоченность экологическими аспектами проектов. В этом смысле, Россия, возможно, и впредь будет иметь последнее право голоса в отношении транскаспийского транзита газа.
Поскольку сохранение туркменского авторитаризма по-прежнему зависит от рентоориентированной экономики, внешняя политика государства по-прежнему будет связана, по крайней мере, в ближайшем будущем, с определением новых экспортных маршрутов для туркменского газа. Примирение внешнеполитических приоритетов режима, который до сих пор процветал на изоляционизме, с экономическими императивами автаркического государства, слабо интегрированного в мировую экономику, должно быть в этом смысле самой сложной задачей, стоящей перед Гурбангулы Бердымухамедовым и его партнерами.
В целом, суммируя отчет, Адам Хаг, делает вывод, что Туркменистан находится на грани катастрофы.
Власти пытаются вести борьбу с нехваткой питания и гиперинфляцией, в то же время позволяя себе еще более увеличивать масштаб нарушений прав человека и вмешательства в жизни людей.
Автор говорит, что международное сообщество должно понимать, что контакты с такими властями могут быть восприняты как нормализация авторитарной практики и не приведут к достижению долгосрочных системных изменений. Поэтому без ощутимых улучшений в текущем поведении правительства международное сообщество должно переоценить свои существующие взаимодействия с Туркменистаном.
Автор также дает некоторые рекомендации для срочного улучшения ситуации в Туркменистане и правительству Туркменистана и международному сообществу. Он призывает правительство Туркменистана освободить политических заключенных и журналистов, прекратить пытки, сообщить семьям о состоянии их близких в тюрьмах, отменить всеобщие сборы хлопка, разрешить въезд специальным докладчикам ООН и представителям международных НПО, повысить прозрачность в ведении бизнеса, усилить независимость судебной системы.
Прислушаются ли туркменские власти к нему?
