Питер Леонард, редактор веб-сайта Eurasianet по Центральной Азии, решил расследовать давно раздающиеся обвинения в адрес таджикской службы Радио Свободы (“Озоди”) за предвзятую редакционную политику, которая, как утверждают критики, используется во благо таджикских властей и против политических оппонентов официального Душанбе. Смотрите статью по этому линку. Радио Озоди долго критиковали за такой подход, но расследование Леонарда, похоже, убедило всех – деятельность Озоди проверяют и первые результаты подтверждают состоятельность обвинений.
В ходе расследования Eurasianet поговорил с бывшими и нынешними сотрудниками Озоди, а также попросил RFE/RL прояснить некоторые моменты. Как пишет Леонард, старшие редакторы Озоди, работающие в Праге, избегали тем и отвергали статьи, которые плохо отражались бы на президенте Эмомали Рахмоне и на его большой семье. Документ Госдепартамента США для внутреннего пользования, к которому Eurasianet получил доступ, выражает похожую оценку редакционной политики таджикской редакции. Авторы этого документа при этом отмечают, что Соединенные Штаты не могут позволить «запятнание американского бренда в информационном пространстве, в котором уже доминируют антиамериканская дезинформация и антидемократические нормы». В свою очередь, Агентство США по глобальным СМИ (USAGM), организация, которая наблюдает за работой RFE/RL и гарантирует ее редакционную независимость, подтвердило Eurasianet, что недавно обратилось в офис Генеральной инспекции Государственного департамента США, попросив «помощь в расследовании программ и менеджмента в таджикской службе».
Как объяснили некоторые сотрудники Озоди, темы, открыто критикующие правительство, трудно продвигать из-за сопротивления директора таджикской службы Соджиды Джахфаровой. Темы, ставящие под сомнение или даже проливающие свет на деятельность президентской семьи, в основном запрещены. При этом Рустам Эмомали, один из двух сыновей Рахмона, является мэром Душанбе. У президента также есть семь дочерей – некоторые из них занимают важные официальные должности, другие имеют богатых мужей с обширными деловыми интересами. Озоди относится к ним и к другим родственникам президента с особой осторожностью. Кроме того, Озоди, кажется, намеренно опускал информацию о бизнес-империи Хасана Асадуллозоды, брата жены президента Рахмона. Кстати, недавно Озоди, долгие годы снимавший частный дом в самом центре Душанбе, переехал в бизнес-центр на окраине, который принадлежит также известному родственнику президента Хасану Асадуллозода.
Сотрудник Озоди, пытаясь объяснить нежелание Джахфаровой публиковать критические материалы, перефразировал ее так: «…англоязычные издания, которые не понимают специфику нашей ситуации – просто получат эти истории и напишут всякую ерунду о том, [какая в Таджикистане] диктатура и т.д.».
Озоди также не освещает новости о самом главном политическом оппоненте таджикского правительства – Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), которую в 2015 году таджикские власти признали террористической и запретили. Ни одна другая страна, включая страны СНГ, не последовала этому запрету. Официальный Вашингтон также не разделяет этот взгляд на ПИВТ, но Озоди, СМИ, существующее на деньги американских налогоплательщиков, освещает ПИВТ в негативном свете или не освещает совсем. Расследование приводит примеры, как Аббас Джавади, директор программ RFE/RL в Центральной Азии и бывший директор таджикской службы, не допустил к публикации интервью с Мухиддином Кабири, лидером ПИВТ. Об этом рассказала автор интервью, Шахида Тулаганова, бывший репортер ТВ «Настоящее время», совместного проекта RFE/RL и Голоса Америки. Неназванный сотрудник Озоди подверждает: «С 2015 года и до сегодняшнего дня очень редко кто предлагает статью про ПИВТ, потому что все прекрасно знают, что эта тема не будет принята. У нас есть четкое представление о том, что хочет руководство».
В Eurasianet просмотрели все материалы про ПИВТ, опубликованные в течение шестимесячного периода, и обнаружили, что они имели тенденцию показывать партию в негативном свете. В одной статье от 5 октября цитировалось предупреждение правительственного духовенства, что набожные мусульмане должны отвергнуть ПИВТ, так как это грех. RFE/RL признает, «что Озоди в отношении ПИВТ отклонился от международного консенсуса и [что] руководство исправило эту проблему».
В отличие от Узбекистана и Туркменистана, в Таджикистане у Озоди есть бюро, наличие которого очень важно для RFE/RL . В ноябре 2016 года, когда в Озоди была опубликована статья о том, что дочь президента Рухшона получила должность в МИДе, таджикский МИД отозвал аккредитацию шести сотрудников Озоди и выдал их обратно через 10 дней. Но источники Eurasianet настаивают на том, что отношения между таджикскими властями и некоторыми старшими редакторами не так антагонистичны, как предполагает эпизод со статьей о дочери президента. На основании четырех отдельных источников, расследование утверждает о том, что у редакции в Праге (Джахфарова и Джавади) имелись контакты с должностными лицами посольств Таджикистана в Берлине и Москве, а также с представителем ГКНБ Таджикистана. В документе Госдепа этот офицер именуется как «Хуршед-ака». RFE/RL настаивает на том, что этот чиновник общался напрямую с редакторами Озоди в Праге только два раза: «Хуршед однажды позвонил, чтобы указать на фактическую ошибку в материале, опубликованном Озоди. Во втором звонке он потребовал, чтобы редакция Озоди сняла статью. Директор службы отказалась». Сотрудники Озоди говорят, что контакты с Хуршедом были более частыми, но такие заявления не могут быть проверены независимо.
Другой эпизод в расследовании касается контракта в 2016 году, когда RFE/RL искал местного вещателя для трансляции 10-минутного ежедневного информационного бюллетеня, выпускаемого Озоди. Контракт выиграло Радио Имруз – СМИ, которое также принадлежит бизнес-империи родственника президента, Хасана Асадуллозоды. Радио Имруз запросило 46,800 долларов в год, когда второй участник тендера, Радио Азия Плюс, прислало смету на $25,000. Официально, причиной отказа второму участнику тендера стало требование редактировать контент. Впрочем, и Радио Имруз, победитель тендера, предъявляло требования по контенту. «В начале, когда мы начали платить им за слот, они [продюсеры Имруз] говорили нам, что то, что мы предлагали, было неподходящим, слишком критичным. Поэтому Джавади сказал нам, что мы не должны посылать критические материалы», – сообщил источник. «Он сказал, что мы должны просто отправить им что-нибудь о культуре, забавные новости, что-то позитивное».
Однажды радиостанция пожаловалась, что материал Озоди упомянул президента Рахмона без использовании его полного титула «Основатель мира и национального единства – Лидер нации». «Мы не назвали его лидером нации. Мы просто переслали другую программу», – сказал источник.
В 2017 году Радио Имруз подало повторное заявку на тендер в ту же сумму, Азия Плюс не был проинформирован о нем, а вторым участником тендера стало неназванное радио, которое попросило неподъемные 800,000 долларов, так что выиграл тендер опять Имруз. Сейчас Имруз третий подряд год как работает по этой схеме.
Критика Озоди усиливается. К ней присоединились даже западные эксперты и ученые. В начале этого года ученые Джон Хизершоу и Эдвард Лемон написали письмо, где выразили озабоченность редакционной политикой Озоди и написали, что материалы Озоди нынче стали похожи на пресс-релизы таджикского правительства.
Публичная критика, похоже, возымела определенный эффект. Руководство RFE/RL выпустило заявление, а Озоди опубликовал статью о тяжелобольном политзаключенном Махмадали Хайите. Но большинство экспертов, включая Питера Леонарда, считают, что необходимо провести тщательное расследование в отношении редакции, чтобы прояснить все вопросы.
В интервью CAAN Питер Леонард рассказывает, почему такое расследование необходимо.
– Согласно вашему расследованию, выходит, что проблемы освещения в таджикской редакции «Озоди» были очевидны давно. Почему так долго ничего не предпринималось со стороны руководства RFE/RL?
– Почему проблему не рассматривали ранее, для меня тоже загадка. Отчасти ответ заключается в том, что руководство действительно, похоже, не ощущало проблемы вообще. Когда я впервые поднял вопрос об Озоди в мае 2017 года, ответ, который я получил, был почти враждебным. Другая проблема заключалась в том, что руководство считало предвзятой критику со стороны недовольных бывших сотрудников, чья точка зрения могла диктоваться личной неприязнью. В течение многих лет в редакции Озоди происходила огромная текучка персонала: десятки журналистов приходили и уходили, так что я думаю, что руководство рассматривало критику как результат сплетен и агитации, которые вели эти люди. В своем расследовании мы, конечно, обратились за мнением к бывшим сотрудникам, но для меня также было важно услышать свидетельства от людей, все еще работающих в RFE/RL, и на их мнении основывается большая часть статьи.
– Может ли быть так, что в штаб-квартире меньше обращают внимание на Центральную Азию из-за ее менее важного места в мировой новостной ленте или потому что не имеют информации (например, на таджикском языке трудно отслеживать качество статей)?
– Языковой барьер, конечно, играет свою роль. Тщательно изучать таджикский контент более проблематично, чем русскоязычные статьи, которые понятны широкой аудитории. Но и они хотя были менее скомпрометированы, все еще очень далеки от идеала. Это еще одна проблема и я не завидую людям, который руководят за надзор за стандартами в многоязычных медиа. Как можно за всем этим уследить? Здесь очень важным представляется выбор надежных и этически сознательных редакторов. У бывших и нынешних сотрудников, с которыми я говорил, были серьезные сомнения относительно дирекции службы – именно эти люди здесь создавали проблемы.
– По вашему расследованию выходит, что репортеры в Таджикистане были готовы освещать многие вопросы, но руководство в Праге сопротивлялось и отклоняло эти темы. Означает ли это, что репортажи на местах можно вести сравнительно свободно?
– Что касается тех тем, которые отвергала редакция в Праге, то, да, это была постоянная тема в моих беседах с источниками. Как бы то ни было, я полагаю, что у Озоди есть много сильных репортеров, которые могли бы, если бы их поддержали сверху, делать лучшую, более сильную публицистическую журналистику. Но это не значит, что освещать события в Таджикистане легко, это очень сложно. И рискованно. Особенно, на местах. И вы знаете, я полностью осознаю, насколько трудно нести ответственность за работу с журналистами на местах, где не только их собственная безопасность, но даже безопасность их семьи находится под угрозой. Это невозможно преуменьшить. Но превращение медиа в «желтый таблоид», как некоторые мои источники описывали мне Озоди, кажется нездоровым решением.
– То есть, Озоди не только не освещал проблемные темы (что в какой-то момент понятно), но и даже использовался в качестве пропагандистского инструмента?
– Я не думаю, что я бы зашел так далеко. Это довольно субъективная оценка. Реальный ущерб наносится тогда, когда медиа должны сообщать о коррупции, произвольном формировании политики, рассказывать о серьезных проблемах и страданиях населения, а вместо этого сосредотачиваются на тривиальных вещах, например, в одном печально известном случае, на прическе сына президента. И их попустительство, и отказ от освещения преследования ПИВТ было довольно постыдным. Даже RFE/RL теперь признает, что это было упущением.
В то время, как статья о прическе Рустама Эмомали удалена с сайта Озоди, она присутствует на другом сайте RFE/RL
– RFE/RL в своем ответе заявили, что попросили офис Генерального инспектора Государственного департамента расследовать некоторые другие утверждения, предположительно о взаимодействии с агентами государственной безопасности («Хуршед-ака»). Может ли это привести к большим политическим последствиям?
– Я не знаю, каковы будут последствия, но важно, чтобы расследования были тщательными и широкомасштабными. Расследование не должно фокусироваться на отдельных вопросах, а исследовать все проблемные области. Многие люди, включая бывших репортеров Озоди, которые по тем или иным причинам потеряли работу, должны быть приглашены для дачи показаний. Без этого это расследование нельзя будет взять всерьез.
– Что бы вы посоветовали сделать?
– Что касается рекомендаций, то это сложный вопрос. Как я уже сказал, расследование должно быть проведено исключительно тщательно и удовлетворительно. По завершению этого процесса станет ясным, как изменятся отношения между центром и местным бюро, и что будет сделано, чтобы искоренить старые ошибки навсегда.
