То, как люди на Западе привыкли думать об исламистском терроризме, опасным образом устарело. Последние десятилетия власти сосредоточивались на угрозах атак с Ближнего Востока. Но сегодня реальная угроза все больше исходит с региона, расположенного еще восточнее: в странах бывшего Советского Союза и за его пределами боевики, которые когда-то в основном были заняты местными проблемами, стали все больше обращать свое внимание на Запад. И это может стать реальной угрозой в 2019 году.
Краткий перевод статьи Веры Мироновой, приглашенного исследователя в Гарвардском университете “The New Face of Terrorism in 2019”, январь 2019
Граждане Узбекистана и Кыргызстана, задержанные в Швеции по обвинению в финансировании терроризма и подготовке теракта.
В последнее время активность ближневосточных террористов снижается. Во время войны против Исламского государства (здесь и далее везде – запрещена в странах Центральной Азии!) именно русскоязычные боевики из бывших советских республик совершали многие крупные теракты на Западе. Среди них были относительно простые одиночные теракты, такие как наезд грузовиков в 2017 году по пешеходам в Нью-Йорке и Стокгольме – в обоих случаях теракты были совершены узбеками – но также и более сложные операции, такие как взрыв террористов-самоубийц в аэропорту Стамбула в 2016 году. Как утверждается, он был организован российским гражданином, а нападение 2017 года на ночной клуб в том же городе было совершено узбеком.
Ахмед Чатаев, например, который обвиняется в организации теракта в стамбульском аэропорту, как выясняется, сначала планировал атаковать западные объекты во время боевых действий в Ираке и Сирии. Перехват телефонного разговора между Чатаевым и другим русскоязычным террористом Исламом Атабиевым показал, что они оба планировали собрать сведения о нескольких консульствах США и ресторанах, популярных у американцев в Турции и Грузии.
Такая же динамика разыгрывается в азиатском регионе, где испытанные в бою джихадисты из постсоветского мира передвигаются гораздо легче, чем арабы, которые имеют иракские, сирийские или йеменские паспорта. По мере роста преследования мусульман в Азии, возможности их активизма и кампаний также становятся глобальными. В ходе моей поездки в Бангладеш в июле 2018 года, я столкнулась по крайней мере с двумя отдельными группами с Кавказа, которые оказывали религиозную помощь в лагерях мусульманских рохинья. Лидер русскоязычной группы, связанной с боевиками в Сирии, признался, что планировал отправить часть своих людей в Бангладеш. Такой контакт мог бы расширить возможности местных джихадистов, уже проводящих антизападные операции в этом регионе, включая тех, кто в 2016 году штурмовал пекарню в Дакке, которая была популярна среди эмигрантов. И это может привлечь больше рохинья к идее, что они вовлечены в глобальную борьбу за ислам, а не только в локальную борьбу за свое выживание.
В ближайшие годы террористическая угроза со стороны России и других стран будет только возрастать. С падением Исламского государства русскоязычные террористы смогли сравнительно легко покинуть Ирак и Сирию, чем ближневосточные иностранные боевики, и теперь они уже прячутся в бывшей советской сфере или в Европе. Сумев выйти из ареола вооруженных сил США, они, возможно, смогут легче реализовать свои планы. Симпатии местного населения им помогут. Действия со стороны властей и прямые репрессии сделали религиозных мусульман в Казахстане, Таджикистане и Узбекистане восприимчивыми к идеям радикалов, ищущих новых призывников. Несколько популярных шейхов с Ближнего Востока, в том числе саудовский священнослужитель Абдулазиз аль-Тарефе, в настоящее время имеют в социальных сетях значительное количество русскоязычных и арабских подписчиков.
ИГИЛ напал на западных велотуристов в Дангаре, Таджикистан, летом 2018 года. Фотография сделана свидетелями происшествия.
Переориентация внимания Запада также будет связана с политическими вызовами, поскольку Соединенным Штатам придется искать способ сотрудничества с Россией и ее соседями. Например, за последние несколько лет американские компании смогли успешно подавить пропаганду джихада в американских социальных сетях, но такая же пропаганда по-прежнему широко доступна в русскоязычных приложениях, таких как VK и OK, которые популярны во всех постсоветских странах. Telegram, который был основан гражданином России, также стал основным средством связи для террористов любого происхождения, а мобильные телефоны, захваченные в Исламском государстве, показали, что они работают на украинских SIM-картах.
Мониторинг этих и других систем потребует глубокого сотрудничества и обмена разведданными с Россией. Но такое сотрудничество не представляется вероятным в ближайшем будущем. Отношения между Вашингтоном и Москвой слишком напряженные, чтобы обеспечить эффективное сотрудничество. Существует также проблема качества данных. Многие из тех, кто попадает в списки местных террористов и даже в списки Интерпола по всему региону, на самом деле являются членами внутренней оппозиции. Между тем, многие известные террористы никогда не попадают в публичные списки: Россия хорошо известна тем, что предоставляет паспорта радикалам с Кавказа, руководствуясь тем, что лучше позволить потенциальным джихадистам покинуть страну, чем иметь дело с ними дома.
Разведданные из региона стали слишком политизированными и используются гораздо чаще в нарушениях религиозных свобод, чем в прекращении реальных террористических атак.
Запад давно должен был признать этот сдвиг. Но это не значит, что теперь он должен сидеть сложа руки. Соединенным Штатам и их союзникам необходимо признать, что в будущем нападения, скорее всего, будут совершаться с Азии, чем с Ближнего Востока, и что нет другого выбора, кроме как сотрудничать с Россией и ее соседями, чтобы остановить их. Без этого США рискуют увидеть или рост нападений на Соединенные Штаты, или появление новой террористической группы из постсоветского пространства в одной из многочисленных военных зон мира.
Оригинал – Foreign Policy
