Узбекские танцы всегда вызывали во мне чувство глубокого восхищения с самого раннего детства. Яркие костюмы танцовщиц, филигранно-отточенные движения под звуки зажигательных ритмов дойры, выразительная мимика и умение воплощать в танце и лирическую грусть, и мечты о любви, и пульсирующую энергию жизни просто завораживали и не отпускали от себя. Сейчас это восхищение узбекскими танцами только усилилось. Рассматривая традиционный узбекский танец в широком мировом контексте, я еще больше убеждаюсь в его неординарном стиле и уникальной истории, что заслуживает признания его особого места в многослойной палитре танцев народов мира.
В результате трехлетнего (2011-2014) совместного проекта между Узбекистаном и Международным информационным совместным центром по нематериальному культурному наследию Азиатско-тихоокеанского региона под эгидой ЮНЕСКО[1], узбекский танец был внесен в Национальный список нематериального культурного наследия Узбекистана. Важно отметить, что народный танец вошел в список охраняемого государством культурного наследия наряду с такими видами традиционного певческого и музыкального искусства узбеков как достон, маком, бахшичилик, катта ашула, и т.д.
Моя недавняя поездка в Узбекистан побудила меня углубиться в изучение истории узбекского танца и его нынешнего состояния. Мне удалось познакомиться с людьми, которые очень активно вовлечены в развитие узбекской хореографии и знают непонаслышке все, что связано с этим уникальным искусством. Итак: с чего же начался узбекский танец?
Начало и истоки
Общеизвестен факт, что территория нынешнего Узбекистана являлась одним из важнейших узловых пунктов Великого Шелкового Пути, что привело к неизбежному воздействию многочисленных древних культур, языков, философий и религий, включая влияние греческой, персидской, арабской, монгольской, индийской, китайской, тюркской и русской культур. Несмотря на влияние таких разнообразных культур, узбекский танец сохранил свою индивидуальную стилистику и неповторимую палитру уникальных движений, каждое из которых имеет свое особое значение.
Свидетельством древней истории узбекского танца являются наскальные рисунки, найденные в 1912 году в гротах ущелья Зараутсай на западе Сурхандарьинской области. Эти рисунки относятся к XII—VIII тысячелетиям до нашей эры и изображают охоту древних людей на быков и горных козлов, а также сопровождающие охоту древние ритуальные обряды и групповые «пляски» – пра-родители узбекского танца. Исследователь Ирзаев Б.Ш. пишет, что в пещере Соймалитош близ Ферганских гор найдены более 40000 рисунков, в одном из которых можно увидеть изображение танцующих людей.[2] ‘В этих рисунках нашли своё отражение гармония человека с природой, толкование первобытным художником богослужения и вознесения человеком молитвы,’ – пишет Ирзаев в своей статье, посвященной истории узбекского национального танца.[3]По словам древнейшего представителя узбекской хореографии Юсуфжона Кизика Шакаржонова и других мастеров танца, танец Катта ўйин, обязанный своим историческим происхождением легенде о Сиявуше, существовал ещё со времен Александра Македонского.[4]
В 10 и 11 веках появляются первые сведения о хореографическом искусстве Узбекистана, включающие бубен или дойру. Ирзаев указывает, что танцы этого периода во многом построены на движениях, подражающих разнообразным животным и птицам, что прослеживается в хорезмийских танцах и выступлениях хорезмских масхарабозов во время народных празднеств.
Танец был также средством отображения материальной культуры, трудовой деятельности и обычного быта жизни людей того периода. Этим и объясняется популярность использования в танцах таких предметов быта как: кувшины, ложки, кастаньеты, чайники, пиалы, ножи, ляганы, дучубы (палочки). Некоторые танцы изображали различные типажи человеческих характеров и содержали в себе немалую долю юмора или даже сарказма.[5]
Несомненно, что основы и стилистика движений и положений рук, кистей, ног, стопы, корпуса и лицевой мимики складывались, оттачивались и передавались из поколения в поколение в течение тысячелетий, начиная с древнейших времен и до нашей эры. Поэтому в истинном узбекском танце нет простых движений – каждое движение имеет свой смысловой посыл! Понимая язык жестов и движений, можно читать узбекский танец как книгу или историю!
Танцы, практикуемые в различных регионах, требовали определенного стиля одежды и аксессуаров, по которым можно было догадаться о региональной принадлежности танца. Во времена ислама исполнение женщинами танцев перед публикой, особенно мужской, было немыслимо. Девушки и женщины могли танцевать только в ичкари – половине дома, отделенной исключительно для женщин, и только перед членами своей ближайшей семьи. Несмотря на религиозно-мотивированные табу, как во времена Империи Великих Моголов, так и во времена Кокандского и Хивинского ханств и Бухарского эмирата, тогдашние правители любили развлекать себя высококлассным исполнением музыкально-танцевального и поэтического мастерства. Женские танцы исполнялись тогда баччи – мальчиками в женских одеждах. Женщины не допускались на подобные представления. Были известны случаи, когда талантливые женщины были вынуждены переодеваться в мужские одеяния под страхом смерти, чтобы получить доступ к участию в поэтических или песенных празднествах.
Настоящие мастера танца были неотъемлемой частью придворного антуража при имперских и ханских дворах. Например, известному танцору Сади Махсуму довелось служить при последних трех кокандских ханах в течение 6 лет. Каждый регион или город рождал своих знатоков танца, передававших тонкости этого искусства из поколения в поколение. Упомяну лишь несколько таких имен: Юсуфжон Кизик Шакаржонов (1869–1959), Махкам хофиз (1868–30 гг.), а также выдающийся собиратель танцев и хореограф Уста Алим Камилов (1875–1953). Исследования, проделанные Ирзаевым и Авдеевой, упоминают значительно большее число танцоров, внесших бесценный вклад в развитие узбекского танца.
С вхождением Узбекистана в состав Российской Империи усилился интерес к европейской культуре, балету, опере и танцу, что плодотворно отразилось и на развитии узбекского национального сценического искусства, включая хореографическое искусство. Первые русские балетмейстеры и педагоги стали приезжать в Узбекистан, бывший тогда частью Туркестанского края, еще до революции, привнося новые веяния в развитие местного театра, оперы и балета. После Октябрьской революции внимание к развитию хореографического искусства усилилось, что послужило и своеобразным средством эмансипации женщины. Истинной революционеркой в развитии женского сценического танца в Узбекистане стала Тамара Ханум (урожденная Петросян), армянка по национальности, которая в 1933 году открыла первую Узбекскую школу балета в Ташкенте.
Тамара Ханум
Тамара Ханум (1906–1991), родом из Маргилана Ферганской долины, – уникальное явление послереволюционной истории Узбекистана. Как пишет Любовь Авдеева, автор-составитель личных воспоминаний Тамары Ханум, она была не только «певица,танцовщица, но и – этнограф, […] и музыковед, и хореограф, и режиссер, и художник по костюмам, а когда возникала необходимость – и портниха».[6] Юная Тамара стала танцевать с самого раннего детства в своем родном селе Скобелево, вначале исключительно в ичкари.
В 1920 году 14-летняя Тамара переехала в Ташкент, где она впервые окунулась в атмосферу местного оперного театра, благодаря содействию русских сестер Каргановых, которые активно занимались продвижением классической музыки, бального танца и балета.
Со временем Тамара стала истинной звездой узбекского сценического искусства. В середине 1920х годов, во время обучения в Москве она вошла в круг московской театральной и интеллектуальной элиты, включающей тогда Луначарского, Станиславского, Мейерхольда, Немировича-Данченко, Феликса Кона, Алису Коонен, Нежданову, Анри Барбюса и даже Рабиндраната Тагора! А в 1925 году она попала в составе советской артистической делегации в Париж, где ее выступления вместе с Кари Якубовым имели ошеломляющий успех!
Огромную роль в профессиональном становлении танцовщицы сыграл Уста[7]Алим Камилов, создатель всей современной хореографии Узбекистана. Вместе они создали позднее учебник “Дойра даре”, включивший все основные движения танца, исполняемые под дойру. Уста Алим принадлежал к категории усульчи, знатоков «макомов»– музыкально-танцевальных форм и ритмов. Роль усульчи была чрезвычайна важна для сохранения и передачи национальной памяти народного искусства. Например, танцевальный маком Ферганской долины Катта уйин насчитывал 60 ритмических фигур, память о которых передавалась через поколения благодаря усульчи.
Мукаррам Тургунбаева:
Танец «Катта Уйин»
Макаррам Тургунбаева:
Танец сбрасывания паранджи
Заслуга Тамары Ханум не только в изучении и сохранении узбекского народного танца, но и в его дальнейшем развитии и адаптации к новым веяниям времени. Вместе с Уста Алимом она создала танцы свободной узбекской женщины, которая перешла от покорного и стеснительного образа к образу с сильной и волевой динамикой (адаптированной из мужского узбекского танца), излучающей уверенность и радость жизни. Соответственно и танцевальные костюмы, и атрибутика стали более легкими, не стесняющими свободу движений танцовщиц. В 1935 году Тамара Ханум и Уста Алим поразили своим исполнением изысканную британскую публику в престижном концертном зале “Альберт Холл” в Лондоне.
Первая балетная школа Тамары Ханум
Первая балетная школа была открыта в Ташкенте в 1933 году по инициативе и на средства самой Тамары Ханум. Огромную роль в становлении первых балетных профессиональных кадров сыграли педагоги Ленинградского хореографического училища – нынешней Академии Русского балета имени А. Я. Вагановой в Санкт-Петербурге. Тамаре Ханум лично помогали сама профессор Ваганова и известная балерина Обухова. Сама Тамара также принимала близкое участие в создании первых национальных балетов, в которых прослеживается явное влияние узбекского классического и народного танца: например, в балетах «Шахида» и «Гуляндом».
Мне посчастливилось побывать в Музее Тамары Ханум, расположенном в уютном районе Ташкента. Этот музей является бывшим домом знаменитой танцовщицы, где до сих пор хранятся все ее танцевальные костюмы, книги, портреты известных художников, фотографии, награды и личные вещи. Это было очень волнительно – посидеть на кухне и постоять в гостиной знаменитой Тамары Ханум и окунуться в ее такой блистательный, но в то же время такой скромный мир!
В прихожей Тамары Ханум
Танцевальные костюмы Тамары Ханум
Тамара Ханум и балерина Майя Плисецкая
Многие из первых учениц Тамары Ханум были девочками из семей репрессированных, чьи родители были заточены в лагерях для политзаключенных или расстреляны без суда и следствия по ложным обвинениям сталинских «соратников». Девочек из так называемых благополучных семей не пускали в балетные школы, считая это занятие зазорным. Задача Тамары Ханум была не только возродить узбекские традиционные танцы, но и сломать старые (складывающиеся столетиями) стереотипы о якобы неприличности танцевальных занятий для девочек, и научить девушек танцевать с открытым лицом. Без паранджи! Это было очень рискованное занятие, учитывая трагические истории женщин, впервые осмелившихся танцевать на публике с открытым лицом. Танцовщица Нурхон Юлдашходжаева была убита своим братом в 1929 году в возрасте всего 16 лет, а талантливая певица и актриса Турсуной Сайдазимова была убита собственным мужем в 1928 году в возрасте всего лишь 18 лет, так и не достигнув пика своего незаурядного таланта! Сама Тамара Ханум не раз подвергалась угрозам и физическим атакам за попытки вовлечь в свою танцевальную группу талантливых узбекских девушек.[8]Несмотря на все эти препятствия, Ханум удалось воспитать блестящую плеяду узбекских танцовщиц.
Одной из самых ярких ее учениц была Мукаррам Тургунбаева, основательница блистательного, всемирно известного ансамбля народного танца «Бахор». Мукаррам Тургунбаева являлась собирательницей узбекского фольклора и постановщицей известных балетных спектаклей и танцевальных композиций, вошедших в сокровищницу Узбекского сценического искусства: например, балеты «Пахта» («Хлопок»), «Шахида», знаменитый ферганский танец «Тановар» и многие другие постановки. В 1959 году Тургунбаевой было присвоено звание Народной артистки СССР за выдающийся вклад в развитие узбекского хореографического искусства и подготовку блестящей плеяды узбекских профессиональных танцовщиц. Многие из ее учениц впоследствии выступали на сценах известных театров мира.
В Ташкенте мне посчастливилось познакомиться с ученицей Мукаррам Тургунбаевой, Народной артисткой Узбекистана Гульнорой Низамовной Маваевой, родившейся в Самарканде в 1931 году.
Гульнора Маваева
Большой честью было для меня познакомиться с легендарной танцовщицей Гульнорой Маваевой. За чашкой чая Гульнора Низамовна поделилась со мной её удивительной историей в своей очень уютной квартире в зеленом районе Ташкента.
В свои 87 лет Гульнора Низамовна поражает своим активным интересом к новым знаниям и общению, а также своей феноменальной памятью на все даты, имена и события, составившие её многогранную творческую карьеру и личную жизнь. Маваева до сих пор в курсе всех новостей узбекской хореографии, поскольку не проходит ни одного дня, чтобы ее не навестили обожающие ее бывшие ученицы и коллеги.
Вначале детство Маваевой было безоблачным. По ее словам она жила вместе с родителями и сестренкой на улице Обухова в Самарканде, где в то время проживала узбекская интеллектуальная элита и даже потомки русских князей Романовых, сосланных в Туркестан императором Александром. Они же и обучили маленькую Гульнору русской азбуке и чтению. Все это счастливое детство было разрушено в одночасье жестокой и бездушной машиной «аппаратчиков» Сталина в 1937 году, когда ее отец Низомиддин Маво – ответственный партийный работник того времени, ушел как обычно на работу, но так и не вернулся. Позднее забрали и ее маму Сонию Розыбакиеву, юриста по образованию, которая являлась родственницей знаменитого уйгурского революционера Абдуллы Розыбакиева. Шестилетняя Гульнора и ее трехлетняя сестренка Эльмара остались под присмотром ее татарской няни до приезда бабушки, Хажар Розыбакиевой, которая смотрела за внучками, пока Гульнору не определили в детский дом N20, а Эльмару не забрали к себе уйгурские родственники. К сожалению, оба ее родителя так сильно подорвали здоровье во время заключения, что, спустя годы, умерли через год после освобождения из лагерей.
Ключевую роль в становлении Гульноры как профессиональной танцовщицы и балерины сыграли Мукаррам Тургунбаева, Уста Алим Камилов и Тамара Ханум. Низам Халдаров, близкий друг родителей Гульноры,нашел ее в 1939 году в детском доме и определил ее в Балетную школу имени Тамары Ханум, где она обучалась искусству классического балета у русских педагогов из Мариинского театра (Петербург). Вместе с Гульнорой в балетной школе Тамары Ханум обучалось восемь детдомовских девочек из семей репрессированных. Уста Алим и Мукаррам Тургунбаева были ее учителями узбекского танца, которых она и по сей день вспоминает с величайшим уважением и любовью. Позднее Тургунбаева поставила несколько узбекских танцев для Гульноры, которые вошли в портфолио ее лучших танцев. Особенно хорошо получались у юной Гульноры мягкие лирические танцы Ферганской школы.
Гульнора Маваева
В 1949 году Гульнору отправили на повышение квалификации в Московское хореографическое училище при Большом театре, где она получила возможность усовершенствовать свое мастерство у ведущих педагогов и расширить знания по теории и истории танца. Далее началась ее артистическая танцевальная карьера в Ташкентском театре оперы и балета имени Навои, полная активной концертной деятельности, удивительных поездок и гастролей по всему миру. Гульнора танцевала ведущие партии в балетах «Дон Кихот»,«Бахчисарайский фонтан», «Маскарад», «Балерина», «Берег счастья», «Спящая красавица», «Эсмеральда», «Фауст», «Дон Жуан», «Семь красавиц» и ряде концертных номеров.
В 1963 году Мамаева стала преподавать в Ташкентском хореографическом училище, а с 1968 по 1970 год она прошла педагогическую стажировку при Вагановском хореографическом училище в Ленинграде. Здесь она воспользовалась возможностью изучения архивов Эрмитажа, раскрывающих более полную историю музыки и балета. Эти архивы позднее питали её новые идеи по созданию танцевальных постановок. Став в 1975 году художественным руководителем Ташкентского хореографического училища, Гульнара Низамовна стала приглашать известнейших педагогов танца, балетмейстеров и хореографов как из России, так и из-за рубежа для обмена опытом и совершенствования уровня педагогов.
Слева: автор, в середине – Гульнора Мусаева, справа – народная артистка Узбекистана Гульнора Маваева
Отвечая на мой вопрос, что было главным двигателем в ее танцевальной карьере, она назвала возможность танцевать с душой. По ее словам, одной техники недостаточно для настоящего танца. «В каждом движении должна быть душа», – говорит она.
Свой успех как классической балерины и узбекской танцовщицы она предписывает исключительно своим педагогам, прежде всего Мукаррам Тургунбаевой, знаменитой исполнительнице и постановщице узбекских танцев.
Как же обстоит дело с подготовкой современных танцевальных кадров в Узбекистане сегодня?
Ташкентская Государственная Высшая Школа Национального Танца и Хореографии (ТГВШНТиХ)
ТГВШНТиХ была организована в 1997 году на базе Хореографического училища и отделения «Хореография» института культуры. Эта инициатива была осуществлена в соответствии с Указом Каримова (тогдашнего президента Узбекистана) «О развитии национального танца и искусства хореографии в Узбекистане».
слева: Шухрат Тохтасимов, ректор ТГВШНТиХ; справа: Кадыр Муминов, Народный артист Узбекистана
За это время Школа выпустила около 700 специалистов, включая таких звезд балета, как Галия Измайлова, Бернара Кариева, Гули Хамраева, Мамура Эргашева, Куркмас Сагатов, Валентина Проскурина и другие. Во время моей поездки в Узбекистан я получила возможность провести беседу с ректором ТГВШНТиХ, Шухратом Тохтасимовым и педагогом этой же Школы, Гульмирой Мадрахимовой.
Преимущество этой Школы в том, что она обеспечивает программу непрерывного образования: школа, колледж, бакалавриат, магистратура. Сохранение в составе Школы имеющихся начальных и средних специальных образовательных ступеней позволяет учащимся получить образование по классическому или народному танцу наряду с общеобразовательной государственной программой.
Обучение в школе с танцевальным профилем – не всякому по плечу из-за больших нагрузок, включая интенсивные ежедневные репетиции. Этим и обьясняется строгий отбор в Школу, где учитываются многие параметры: состояние здоровья, координация, особенности шага, выворотность и подъём стопы, высота прыжка, гибкость, чувство музыкального ритма, рост и природные пропорции. Учащиеся колледжа имееют возможность получить специальности артистов классического балета и народного танца. Бакалавриат предоставляет возможность учиться по двум направлениям, первое их которых – «хореографическое искусство» по специальностям педагога-хореографа, балетмейстера-режиссера и руководителя хореографического коллектива (сейчас здесь обучается 75 человек). Второе направление – это «искусствоведение хореографии» (на котором обучается 25 человек), ставящее целью подготовку научных исследователей и теоретиков в области танца.
ТГВШНТиХ продолжает работать в лучших традициях русской школы классического балета, которая и стояла у истоков Школы. Недаром у входа в Школу на стенах размещены стенды с фотографиями первых педагогов из Вагановского хореографического училища, которые приехали в 1930 годах поднимать местные балетные кадры. Школа также чтит память выдающихся мастеров узбекского танца, чьи портреты и фотографии развешаны в библиотеке.
В настоящее время Школа проходит стадию обновления и реконструкции своего исторического здания. Хочется верить, что после завершения ремонта Школа вступит в новый период своей деятельности и откроет двери для всех, кто интересуется узбекским танцевальным искусством.
Всем этим уникальным встречам и знакомствам я обязана удивительной женщине, профессиональной танцовщице и педагогу Гульмире Улмасжановне Мадрахимовой, с которой я лично познакомилась в Ташкенте в стенах ТГВШНТиХ.
Гульмира Мадрахимова
Гульмира Мадрахимова – Заслуженная артистка Узбекистана, с которой меня заочно познакомила ее дочь Дилором Мадрахимова. С первых же минут Гульмира очень располагает к разговору своим мягким голосом и приветливой доброй улыбкой.
Ее история любви к танцу началась с детства в родном городе Андижане. Она выросла в музыкально-театральной семье, основанной ее дедушкой, Мирзажоном Тилляевым – композитором, профессиональным музыкантом и дирижером Андижанского музыкально-драматического театра. Гульмира фактически осуществила мечту своей мамы, которая страстно любила танцы, но не могла ими заняться профессионально в силу предрассудков того времени. Гульмира же стала солисткой танцевального ансамбля «Андижанская полька», а в 13 лет ее приняли в Ташкентское хореографическое училище. После окончания училища Гульмира стала танцевать в знаменитом Государственном ансамбле песни и пляски «Шодлик», руководимом известным узбекским балетмейстером Кадыром Муминовым. Здесь она проработала 20 лет, получила звание Заслуженной артистки и премию имени Мукаррам Тургунбаевой. Впоследствии она стала балетмейстером этого ансамбля.
С 2016 года Гульмира взяла на себя новую роль главного балетмейстера ансамбля «Навбахор» («Новая весна») при Узбекской государственной филармонии. Ансамбль находится все еще в стадии становления, но уже имеет в своем составе несколько музыкантов, певцов и артистов балета. Гульмира намеревается подготовить в стенах ТГВШНТиХ, в которой она также преподает народный танец, 24 танцора. Пока они являются еще студентами, но уже принимают участие в концертах наряду с учебой. Она надеется, что через пару лет ансамбль будет окончательно сформирован и обретет крылья ведущего танцевального ансамбля в лучших традициях Узбекистана.
Гульмира с гордостью говорит, что Ташкентское хореографическое училище входило в пятерку лучших хореографических школ бывшего Советского Союза после Москвы, Ленинграда (ныне Санкт-Петербурга), Перми и Киева. После распада Советского Союза и последующего экономического спада, реструктуризации органов управления и переоценки приоритетов, узбекский танец на время выпал из фокуса внимания соответствующих государственных инстанций. Старые связи разрушились в силу новых веяний; многие хорошие специалисты почувствовали себя невостребованными и уехали за рубеж в поисках лучшей доли; ушли из жизни многие корифеи узбекского танцевального искусства – Тамара Ханум, Уста Алим, Мукаррам Турганбаева. Легендарные звезды узбекского танца – Гульнора Маваева, Вилоят Акилова, Гавхар Матякубова, Розия Каримова – ушли из активной концертной деятельности, хотя и продолжают щедро делиться своими познаниями и советами с нынешними поколениями танцоров и хореографов.
Гульмира всей душой болеет за сохранение чистоты и уникальности узбекского танца в свете лучших национальных традиций Ферганской, Бухарской, Хорезмской, Сурхандарьинской и Каракалпакской школ народного узбекского танца. Ведь каждая, исторически сложившаяся школа, имеет свою стилистику и характер: плавные лирические танцы ферганцев, своеобразные, насыщенные энергетикой и виртуозностью подчас акробатических движений хорезмские лязги, ритмичные и аристократичные танцы бухарцев в расшитых золотом одеяниях и совершенно особые танцы сурхандарьинцев и каракалпакцев.
Недавно я посмотрела удивительный документальный фильм, снятый в 2017 году на киностудии “Узбекфильм” (художественный руководитель Шухрат Махмудов, режиссер и оператор Рустам Магадиев), посвященный истории узбекского танца и наглядно демонстрирующий особенности каждой танцевальной школы.
В силу распада старых систем (как, например, Художественного совета) и фондов был временно утерян контроль за качеством исполнения и аутентичностью танцевального искусства. В настоящее время, говорит Гульмира Улмасжановна, испытывается негативное влияние турецких и арабских танцев на узбекский танец. В силу вынужденной коммерциализации этого искусства танцоров просят танцевать узбекский танец под арабскую или турецкую музыку или песню на узбекском языке, что совершенно несовместимо с истинным узбекским танцем, исполняемым исключительно под ритмы усулей на дойре. Наличие большей свободы в постановке танцев и желание угодить заказчикам представлений отражается также и на используемых традиционных танцевальных костюмах, которые исторически всегда отличались в смысле деталей пошива и аксессуаров по региональным признакам. Костюмы, пошитые где-то в Китае, не способны отразить эту уникальную специфику, а значит и истинную суть узбекского танца. Малая зарплата вынуждает профессиональных танцоров подрабатывать на свадьбах и других семейных и корпоративных торжествах, что вносит не всегда желательные корректировки в танцевальный стиль по желанию заказчиков.
Несмотря на эти негативные тенденции, есть механизмы, которые позволяют сохранять лучшие традиции узбекского танца, в частности, конкурс танцевального искусства имени Мукаррам Тургунбаевой, проводимый ежегодно в стенах ТГВШНТиХ. Конкурс имеет два тура: обязательные танцы в стиле Тургунбаевой с сохранением особенностей костюмов, и свободный стиль, позволяющий продемонстрировать новые тенденции современного танца. Состав жюри обязательно включает учеников Тургунбаевой, которые строго следят за сохранением ее достижений. Этот конкурс обеспечивает устойчивую основу для отбора и продвижения лучших молодых талантов и в то же время помогает сохранять уникальность и чистоту узбекского танцевального искусства.
Благодаря этим конкурсам, удалось открыть несколько молодых многообещающих звезд, одна из которых дочь Гульмиры – Дилором Мадрахимова, выпускница ТГВШНТиХ и известная исполнительница национальных и народных танцев. Сейчас она – магистрантка балетмейстерского отделения Академии русского балета имени А. Я. Вагановой.
Перспективы на будущее?
К сожалению, на сегодняшний день чувствуется нехватка серьезных исследований в области узбекского, да и всего среднеазиатского танца, несмотря на уникальность этого вида искусства. Большое внимание серьезному изучению узбекского танца уделялось в прошлом такими учеными как Бахта И. Г., Зафари Г., Ирзаев Б.Ш., Авдеева А., Авдеева Л.. Стоит упомянуть, однако, что некоторые ранние источники по изучению танца (Бахта И. Г., Зафари Г.)[9]находятся в Архиве Института искусствознания им. Хамзы и недоступны широкому кругу читателей и искусствоведов, особенно тех, кто живет за пределами Узбекистана. Другие источники местных исследователей опубликованы в более ранний советский период на русском или узбекском языках за исключением более позднего учебного пособия Л. Авдеевой (2001), предназначенного для балетмейстерских педагогических факультетов и изданного при поддержке Объединения национального танца «УЗБЕКРАКС» имени Мукаррам Тургунбаевой.[10] Эти труды очень нелегко найти. Одну книгу Л. Авдеевой мне удалось купить чисто случайно на книжной толкучке в Ташкенте у торговца, который «выудил» эту книгу каким-то чудом из почерневшей картонной коробки в подвале. А другую книгу удалось получить в библиотеке на один день и сделать ее копию.
Сегодня практически отсутствует системное изучение узбекских танцев на научно-исследовательском уровне. А ведь там должны быть ценнейшие нераскрытые кладези информации! Мои попытки найти глубокие исследования на английском языке с помощью Google также не принесли особых результатов.
В мои задачи совсем не входит привнести некий пессимизм. Совсем наоборот! Ключевой моей целью является одно: побудить читателя взглянуть еще раз на уникальность узбекского танцевального искусства, которое уходит своими корнями в древнейшие слои истории. Это искусство пережило многое: войны и нашествия великих императоров, религиозные табу и ограничения, «плавильный котел» культур и влияний Великого Шелкового Пути, роль колониального придатка Российской империи, перемены Октябрьской революции и политику формирования «нового советского человека», вылившуюся в конце концов в саморазрушающую перестройку, и национальное самоопределение.
Очень радует относительно недавняя инициатива Президента Узбекистана Шавката Мирзиёева по созданию нового государственного учреждения «Узбекконцерт» при Министерстве культуры, куда вошли 2,5 тысячи творческих коллективов и исполнителей, включая танцевальные коллективы. Цель этого объединения – стимулировать укрепление и дальнейшее развитие лучших традиций узбекского искусства. Сейчас, когда Узбекистан находится в столь волнительной фазе новой «Узбекской весны», может быть, настал, наконец, тот момент, когда страна может взглянуть по-новому на свое древнее культурное наследие и дать ему второе дыхание.
Автор выражает глубокую благодарность Маваевой Гульноре Низамовне, Мадрахимовой Гульмире Улмасжановне, Дилором Мадрахимовой, Тохтасимову Шухрату Махмутовичу и Гульноре Мусаевой за оказанную поддержку, гостеприимство и ценнейшую информацию для написания статьи.
