Филипп Ле Корр, один из известных специалистов по современному Китаю и его экономической стратегии, является старшим научным сотрудником Института по исследованию Европы и Азии Фонда Карнеги за международный мир. Ле Корр также является старшим научным сотрудником в Центре бизнеса и управления «Моссавар-Рахмани» в Гарвардском университете имени Кеннеди, сотрудником по исследованиям в Центре китайских исследований Гарварда “Fairbank” и сотрудником Парижского института Монтень. С 2014 по 2017 год он был приглашенным научным сотрудником в Программе внешней политики в Институте Брукингса.
Его последний отчет для Карнеги «Подъём Китая как геоэкономический фактор: четыре европейских тематических исследования» рассматривает, как после финансового кризиса 2008 года происходит рост геоэкономического утверждения Китая в четырех странах, находящихся на периферии европейского континента – Португалии, Греции, Чехии и Сербии, и как меняется воприятие Китая в этих странах.
За последнее десятилетие Китай превратился в центр мировой экономики. Опираясь на экономические успехи, он становится все более важным центром мировой политики. В то же время растут и амбиции Китая, который стремится утвердиться как в качестве региональной, так и глобальной державы. С запуска “Политики открытых дверей” Дэн Сяопина прошло около 40 лет и сегодня Китай состоялся как экономический центр – не только для того региона, в котором он находится, но и для большей части мира.
На мировой арене Китай стал сильным игроком в таких учреждениях, как Организация Объединенных Наций и Всемирный банк, и установил прочные двусторонние отношения с большинством стран мира, за исключением некоторых из них, которые, по-прежнему, поддерживают дипломатические отношения с Тайванем. В глобальном масштабе китайские дипломаты были весьма активны, а бюджет министерства иностранных дел (МИД) вырос на 15 процентов в 2018 году, чтобы помочь выстраивать китайскую дипломатию и мягкую силу во всем мире. За шесть лет правления президента Си Цзинпиня бюджет МИД подскочил до 60 млрд. юаней (9,5 млрд. долларов) с 30 млрд. юаней в 2011 году. Несмотря на то, что создание своих квази-институциональных инициатив (таких как Азиатский инвестиционный банк, Новый банк развития и Фонд «Шелкового пути»), Китай готов использовать существующий международный порядок, чтобы продолжать играть более значительную роль в уже многостороннем формате.
Китай усилил свое присутствие за рубежом десять лет назад, увеличив свои зарубежные инвестиции. Одной из ключевых политик является увеличение удельного веса Китая в развитых странах, где он может получать технологии, бренды и управленческие навыки, а также доступ к основным рынкам, включая еврозону. Согласно китайскому глобальному инвестиционному трекеру, созданному Американским институтом предпринимательства (AEI), с 2005 года общий объем зарубежных инвестиций Китая достиг 1,8 трлн. долл. США.
Зарубежные инвестиции Китая охватывают множество развивающихся стран, где Пекин первоначально искал природные ресурсы, но сейчас его деятельность расширилась на местном уровне путем строительства общественных зданий, железных дорог, автодорог, реализации энергетических проектов и других инфраструктур. Влияние Китая распространилось от Африки до Латинской Америки, чего трудно не заметить. В течение последних шести лет многие из этих проектов были осуществлены в рамках инициативы «Пояс и путь», предложенной самим Си Цзиньпинем в 2013 году. Данная инициатива была первоначально направлена на создание или восстановление инфраструктур на всем евразийском континенте.
Масштабы этой инициативы будут сильно выходить за рамки строительства инфраструктуры. К примеру, «Пояс и путь» включает в себя усилия по содействию большей финансовой интеграции и использованию иностранными странами китайской валюты юаня для создания информационного «шелкового пути», связывающего региональные сети информационно-коммуникационных технологий, и для снижения барьеров, развития трансграничных торговли и инвестиций в регионе и других инициатив. Некоторые аналитики назвали амбиции Китая «более высокими, более агрессивными и оппортунистическими из-за относительного снижения» американского влияния. Хотя китайская инициатива официально не поддерживается большинством ведущих мировых экономик, к примеру, таких, как “Большая Семерка”, сегодня «Пояс и путь» получает все большую поддержку со стороны местных властей. Таким образом, Пекин стремится создать новую, масштабную экономическую платформу.
Экспортер влияния
Во многих частях мира Китай наращивает свое присутствие по экономическим каналам. Однако Пекин стал также экспортером и политического влияния. Китай все чаще выступает в качестве альтернативы западной демократической модели. 12 ведущих западных аналитиков называют Китай «ревизионистской» властью. Возможно, лучшим определением было бы слово «разрушительный» для того, чтобы квалифицировать подход Китая к различным вопросам, поскольку стратегия Китая «на самом деле является диверсификацией существующего портфеля, а не заменой институтов и систем», как описывает аналитик Карнеги Эван А. Фейгенбаум. Тем не менее, опыт Пекина оказал влияние на ряд правительств во всем мире – большинство из них классифицируются как «нелиберальные»: например, Египет, Эфиопия, Пакистан, Филиппины, Судан и Турция. Новым и, возможно, беспрецедентным является растущее влияние Китая в европейских странах, таких как Кипр, Чешская Республика, Греция, Венгрия, Македония, Черногория, Польша, Португалия и Сербия, и это лишь некоторые из них. Случаи политического вмешательства Китая во внутренние дела Австралии и Новой Зеландии имели место в течение 2017 года и говорят сами за себя. В числе прочего можно указать на оказание финансовой помощи крупнейшей политической партии Австралии в ходе выборов. Были выделены деньги местным китайским общинам для продвижения определенных повесток дня, расширения связей с местными политическими группами, что было освещено в различных научных и новостных статьях.
За истекшие два года рост геоэкономического утверждения Китая было привлек большое внимание в политических и научных сообществах. Например, в Европе растет дискуссия о вложениях Китая в такие секторы, как энергетика, транспорт, морские порты и аэропорты, но среди всего прочего особое место занимают информационные и цифровые технологии, что приведет к усилению влияния Поднебесной в европейских странах. В Центральной Азии китайская помощь и присутствие часто не воспринимается положительно в местном дискурсе, озабоченном такими проблемами, как управление, окружающая среда, проблемы труда, коррупция и массовая миграция из Китая. Хотя с практической точки зрения, местные органы власти играют ключевую роль в восприятии Китаем общественного мнения, на местном уровне, по-прежнему, возникает недоразумение в связи с намерением Китая в отношении европейских стран.
Чтобы сузить круг этих проблем, рассмотрим примеры четырех стран, находящихся на периферии европейского континента – Португалию, Грецию, Чехию и Сербию. Как растущее геоэкономическое влияния Китая воспринимается в этих четырех странах? Имеет ли Китай экономический вес в этих странах, будь то торговля или инвестиции, а также обладает ли каким-то политическим воздействием на них? Сможет ли модель управления в Китае оказать влияние на значительные изменения в зарубежных обществах? Оказывает ли политический вес Пекина влияние на внешнеполитические решения некоторых стран?
Некоторые из этих стран стали китайскими опорными пунктами после финансового кризиса 2008 года, тогда как другие являются частью китайского плана – будь то «Пояс и путь» или общее растущее присутствие на европейском континенте – для уравновешивания сложностей в отношениях США и Китая. Китай уже успел “сделать историю” в Праге или Афинах. Политические элиты и СМИ говорят о Китае беспрецедентно много за последние двадцать лет. В рамках этих новых связей местные деловые круги взаимодействуют с китайскими компаниями. Журналисты путешествуют в Китай, в основном в оплачиваемых поездках. Многие граждане этих стран усердно и прилежно изучают китайских язык в школах и университетах, Институтах Конфуция или культурных центрах; иногда политическим партиям предлагается вести диалог с представителями Китая или Компартии Китая. Кроме того, режим просит многие местные китайские организации сотрудничать с иностранцами: Китайское народное объединение дружбы с зарубежными странами, Ассоциацию китайских журналистов, филиалы Всекитайской федерации женщин, бизнес-ассоциации, государственные СМИ, такие как «Жэньминь жибао» или «Центральное телевидение Китая» (CCTV), аналитические центры, такие как Китайская академия социальных наук, исследовательские центры, университеты, спортивные федерации, музеи и так далее. В большинстве случаев заметное увеличение активности произошло в последние годы.
В отличие от России, которая, как известно, вмешивалась в демократические системы ряда стран (прежде всего США и Германии), влияние Китая непрозрачно и сдержанно. Тем не менее, хотя лоббирование может быть типично английским словом, китайцы, безусловно, сделали его своим. Как и многие другие державы, Китай теперь использует новые способы продвижения именно своей политики – не только экономически, но и через средства массовой информации, культуру, мозговые центры, академические круги, спортивные состязания и даже местные китайские общины и китайских студентов, через академические и студенческие ассоциации. Многие из них функционируют и работают в таких организациях, как Китайская народная политическая консультативная конференция или отдел международной связи Коммунистической партии Китая. Они играют важную роль в реализации целей режима.
Восприятие Китая
Экономический рост Китая за последние три десятилетия – неоспоримый успех, который не всегда играет роль позитивного имиджа для страны. В течение последних десяти лет, если быть точным, начиная с Олимпийских игр 2008 года в Пекине, китайское руководство инвестировало в свой международный имидж с помощью инструментов публичной дипломатии, включая Ассоциацию общественной дипломатии, института Конфуция, новые аналитические центры, торговые палат за рубежом и китайские культурные центров. Экономическое присутствие Китая стало ключевым фактором, влияющим на имидж страны.
Согласно исследованию Global Attitudes Survey, проведенному Исследовательским центром Pew в 2017 году, в страны с низким мнением относительно роли Китая входят Вьетнам (10 процентов), Япония (13 процентов) и Индия (26 процентов). Из европейских стран негативные мнения относительно роли Китая в мире держатся в Италии (31 процент, по сравнению с 32 процентами в 2016 году), затем следует Германия (34 процента, по сравнению с 28 процентами). Греция, одна из четырех рассматриваемых стран, и единственная страна, где опрос проводился непосредственно Pew в 2017 году, имеет 50-процентное положительное мнение относительно возрастающей роли и влияния Китая в мире.
В целом, европейское общественное мнение либо слегка положительное, либо отрицательное. Следует отметить, что китайские экономические и в определенной степени политические и культурные действия рассматриваются как оппортунистические и не угрожающие большинству элиты в четырех странах, которые занимаются изучением конкретных ситуаций. Они в основном видят краткосрочные выгоды для расширенного присутствия (как правило, долгосрочные размышления относительно развития Китая отсутствуют). Географическая и культурная отдаленность Китая облегчает правительствам обосновывать связь с удаленным экономическим игроком. В странах Южной и Восточной Европы в общественном мнение больше заметно отсутствие интереса, апатия и прагматизм (примером чего является чувство, что никто другой не пришел на помощь во время кризиса евро). Независимые СМИ, академическая работа и освещение в Китае практически отсутствуют. Даже исследования по двусторонним отношениям между Китаем и каждой отдельной страной часто ограничены из-за нехватки ресурсов или финансовой и иной мотивации.
Португалия: Бывшая супердержава с новыми стремлениями
Португалия, европейская страна, некогда являвшаяся колониальной державой, имеет давние отношения с Китаем. Сотрудничая с Китаем в частности в азиатском регионе, Португалия стала ключевым партнером Пекина в Западной Европе в 2004 году после подписания акта по стратегическому партнерству. Случилось это ровно пять лет спустя после передачи его крошечной колонии Макао Китаю. Китай всегда интриговало 220-миллионное португалоязычное сообщество во всем мире. В 1996 же году по инициативе официального Пекина было учреждено сообщество “Comunidade dos Países de Língua Portuguesa”, которое базируется на общности языка в девяти странах на четырех континентах. Прежде всего, Португалия стала важным адресатом китайских инвестиций в Европе; на душу населения португальский показатель один из крупнейших. В период с 2010 по 2016 год уровень прямых иностранных инвестиций Китая (ПИИ) поднялся до 5,7 млрд. евро (около 6,6 млрд. долл. США). Сейчас этот показатель приблизился к отметке 9 миллиардов евро.
По словам португальского руководства, Китай был единственной страной, желавшей инвестировать в экономику Португалии в разгар финансового кризиса в 2010 году, когда правительство Лиссабона находилось под давлением Европейской комиссии, Европейского центрального банка и Международного валютного фонда (т.н. “тройка”), предлагая скупить государственные активы. Тем самым сумма вложенных Китаем инвестиций в экономику Португалии значительно превысила показатель в 5,5 млрд. евро, в совокупности предлагавшиеся тройкой. Китай инвестировал в самый широкий спектр экономики Португалии: электричество, нефть, транспорт (национальный авиаперевозчик TAP), финансовые услуги, страхование, здравоохранение, недвижимость, средства массовой информации и т. д. Это неполный перечень сфер, куда были сделаны капиталовложения со стороны Пекина. Дополнительные крупные китайские инвестиции включают сферу энергетики (Galp Energia), воздушный транспорт (TAP) и средства массовой информации (Global Media Group, 30 процентов из которых были приобретены KNG, базирующимся в Макао фондом). Эти приобретения в совокупности являются стратегическими активами с сильным потенциалом, и способны играть влиятельную роль в португальском обществе.
Греция: Морская страна в сердце “морского шелкового пути”
Интересно отметить, что китайско-греческое сотрудничество в области морского транспорта, начавшееся после переговоров в связи с портом Пирей в 2008 году, было основано на сотрудничестве между ЕС и Китаем по итогам морского сотрудничества в 2008 году и Стратегической программы – 2020. Государственная океаническая администрация Китая (SOA) определяет 21 век в качестве «века океанов: статус океанов в национальном развитии 21 века доминирует больше, чем в любой другой период истории». Согласно годовому отчету SOA, морской валовой внутренний продукт Китая (ВВП), включая исследования, транспортировку, эксплуатацию ресурсов, туризм и услуги – составляли почти 10 процентов от общего ВВП Китая в 2016 году. На 19-м партийном съезде, как отмечали авторы Матье Дучатель и Александр Шелдон Дупла, Китай «превратился в сильную морскую страну». Амбиции Поднебесной, связанные с морем, являются частью глобального стремления Китая играть центральную роль на международной арене.
Поэтому неудивительно, что Китай проявил большой интерес к Греции, в которой находится одна из самых известных гаваней в регионе. Эта гавань связывает Ближний Восток с Южной Европой, Северной Африкой, а также со многими судоходными компаниями. Китай, как ведущая торговая держава в мире, хорошо знает давние промышленные и портовые возможности Греции. Например, обе страны объявили 2015 год «Годом морского сотрудничества между Грецией и Китаем», тем самым способствуя дальнейшему взаимовыгодному сотрудничеству в таких секторах, как судоходство, торговля и туризм. После финансового кризиса в 2008 году Китай стал ключевым инвестором в Греции. В том же году тридцатилетняя концессия была присуждена китайскому государственному судоходному гиганту “China Overseas Shipping Group Co.” (COSCO) для управления двумя терминалами коммерческого порта Пирей недалеко от Афин на сумму 490 млн. евро или около $ 570 млн (по-видимому, в пять раз больше рыночной стоимости).
В 2013 году COSCO заключил еще один пятилетний контракт и право на строительство третьего терминала. COSCO решила увеличить свои инвестиции за счет ремонта – еще на 230 миллионов евро – существующих терминалов, что сделало Пирей портом, посредством которого происходил въезд в Южную Европу. Целью уже здесь являются экономические потенциал и возможности балканских и средиземноморских стран. Наконец, в 2017 году COSCO взяла на себя 67 процентов Управления порта Пирей и получила концессию на сорок лет.
Греция все еще сталкивается с трудностями в создании нормальных экономических условий. Она желает воспользоваться теми преимуществами, которые дает присутствие Китая. Правительство Греции надеется, что китайские инвесторы будут иметь реальное значение в создании рабочих мест, которые до сих пор не были массовыми. Исследователи Пламен Тончев и Поликсени Даварино подсчитали, что инвестиции COSCO в Пирей «могут создать 31 000 новых рабочих мест» и что «до 75 000 рабочих мест» потенциально может быть результатом проекта “Hellenikon”. Со своей стороны, министерство экономики Греции не желает сообщать конкретные цифры. Поэтому слишком рано оценивать социально-экономические выгоды, вытекающие из китайских инвестиций.
Китай активизировал свое присутствие в Греции также и на других фронтах. Например, он создал бизнес-институт Конфуция, внедренный в Афинский университет экономики и бизнеса. В отличие от других институтов Конфуция по всему миру, цель этого института заключается в укреплении деловых связей между Китаем и Грецией в рамках «стратегического партнерства». В мае 2018 года, “Hanban”, официальный орган, управляющий Институтами Конфуция, выбрал Афины для созыва ежегодного собрания Европейского института Конфуция.
Чешская Республика: Покупка влияния?
В 2016 году Си Цзиньпин совершил государственный визит в Прагу. Несмотря на сильную волю президента, которая привела к внешнеполитическим сдвигам страны, китайские инвестиции в Чешскую Республику остаются минимальными. Двусторонняя торговля резко увеличилась: в 2016 году чешский экспорт в Китай вырос до 1,9 млрд. долл. США (1,19 процента от общего объема чешского экспорта), но китайский экспорт в Чешскую Республику составил 17,8 млрд. долл. США (12,66 процента от общего объема чешского импорта), что подчеркивает огромный разрыв в этом показателе между двумя странами. Из Китая растет поток туризма, прямые рейсы в Прагу осуществляются из трех городов – Пекина, Шанхая и Чэнду; четвертый – Куньмин – на стадии завершения. По оценкам Чешского агентства по инвестициям “Czech Invest”, в 2017 году Китай стал одним из пяти крупнейших иностранных инвесторов в Чешской Республике. Но на самом деле было выполнено несколько проектов. Реальные данные и цифры остаются скудными. В 2014 году группа PPF, возглавляемая Петром Келлнером, получила общенациональную китайскую лицензию на обслуживание своих услуг “Home Credit” в Китае. Согласно недавнему докладу, Келлнер получил помощь в лоббировании от ассоциированного партнера группы “CEFC” Ярослава Твердика.
Эти неудобные события, особенно в отношении президента Милоша Земана и его окружения, вызвали дискуссию о «целесообразности связывать будущее страны с таинственными китайскими компаниями и коммунистическим режимом в Пекине». Чешский ученый Мартин Хала утверждает, что основные инвестиции “CEFC” в Чешской Республике “не были экономическими, они собирались подкупить лояльность чешских чиновников”.
«Где все огромные инвестиции по инициативе «Пояс и путь»?» – спрашивает экономист Лукаш Кованда. Вместо контрактов на общую сумму в 230 миллиардов чешских крон (около 10 миллиардов долларов), объявленных во время визита Си Цзиньпинем в 2016 году, были заключены контракты лишь на сумму около 3 миллиардов крон. Как отметил чешский эксперт Ричард Турчаны,105 крупных инвестиционных проектов были на пользу только чешским финансовым олигархам и вряд ли принесут пользу экономике в целом.
Сербия: Балканская страна с открытыми дверями
Сербское правительство, которое, образно выражаясь, в течение нескольких лет без особых успехов стучится в дверь ЕС, теперь обращается к Китаю как к экономическому партнеру. «Не будет нескромным или неправильным назвать Сербию главным партнером Китая в Европе», – заявил министр строительства Сербии Зоран Михайлович. По мере того, как Китай пытается определить возможности в этом ранее проблемном регионе, он в то же время более чем охотно занимается экономическим сотрудничеством с Белградом, который не прочь «принимать государственные решения с политизацией инвестиций, субсидий и контрактных решений, отвергая модель открытых и прозрачных процедур торгов ЕС». С 2017 года обе страны отменили визовый режим и активизировали политическое сотрудничество.
Торговля между Китаем и Сербией наладилась в период между 2005 и 2016 годами, достигнув 1,6 млрд. долл. США. Но это очень несбалансированные отношения: Китай экспортирует в Сербию товар на общую сумму в 1 млрд. долл. США, тогда, как Сербия экспортирует в Китай товар на сумму в 1 млн. долл. США. Но инвестиции растут, потому что правительство Белграда может быстро продвигаться вперед, даже не являясь членом ЕС.
В 2016 году, когда президент Си Цзиньпин впервые посетил Белград, премьер-министр Сербии Александр Вючич настаивал на том, чтобы Китай открыл больше рабочих мест, повысил уровень жизни и способствовал экономическому росту Сербии. В том же году государственная группа HBIS в Китае взяла на себя строительство сталелитейного завода Смедерево за 46 миллионов евро или 55 миллионов долларов. Сталелитейная фабрика способствует открытию 5 200 рабочих мест в Смедерево, городе с населением в 100 000 человек, экономическое развитие которого в течение десятилетий зависело лишь от одной мельницы. Его предыдущий владелец продал завод обратно сербскому правительству в 2012 году за символический 1 доллар.
Китайские компании также активно строят инфраструктуру – например, мост Земун-Борка. Мост построен Корпорацией дорог и мостов Китая (КДМК), использовавшей китайские материалы для осуществления 50 процентов работ.
Трудно не заметить физического присутствия Китая в Белграде. Во-первых, в Сербии больше граждан Китая, чем в большинстве европейских городов. Так, в Сербии очень много китайских туристов, предпринимателей или сотрудников крупных китайских компаний, таких как частная китайская компания “Huawei”, которая связана с китайскими правительственными кругами. Компания снабжает телекоммуникационным оборудованием госструктуры. Она открыла там даже представительство. Очень заметно присутствие в Белграде Bank of China. Китайская корпорация “North Industries Group Corporation Limited” (Norinco), непосредственно находящаяся под наблюдением Народно-освободительной армии, также представлена в городе, но функционирует в основном в Албании, Македонии и Черногории. Безвизовая политика для китайских посетителей была одним из основных факторов поощрения расширения их присутствия. Особое положение Сербии как европейской страны за пределами ЕС – с неопределенным путём к членству – сделало ее особой мишенью для внешних крупных держав. Россия – одна из самых очевидных, но все же Китай в этом плане более активен.
Как писал аналитик Милош Попович в своем докладе для Белградского центра политики безопасности (BCSP), внешняя политика и политика безопасности Сербии остается неуверенной, особенно когда речь идет о концепции «военного нейтралитета» и о масштабах связей Сербии с Россией. В опросе, проведенном для BCSP в 2016-2017 годах, Попович спросил респондентов о том, что они думают о главных державах и их влиянии на Сербию. Китай занимает второе место (после Германии) среди «надежных инвесторов», опережая США, Россию и ЕС в целом.
У широкой общественности нет устойчивых взглядов на внутреннюю ситуацию в Китае; они рассматривают Китай лишь в сербском контексте. Международные сообщения в СМИ скудны, и сербы, похоже, сосредоточены на восстановлении своей собственной страны, а не на геополитике. Большинство воспринимает Китай как дружественную страну, которая решилась инвестировать в сербскую экономику.
Заключение: Европейская дилемма по Китаю
Продвижение Китая на международной арене уже оказывает влияние на многие страны: от Азии до Африки, от Ближнего Востока до Европы. Учитывая внутренние мотивы, необходимость загрузки производственных мощностей и избыток капитала, китайский режим хочет строить новые сети, в частности через Центральную Азию в Европу, а другой – через океаны из прибрежных районов Китая – вплоть до Европы через Средиземное море. Новые финансовые механизмы и институты, которые инициирует Китай, также будут играть важную роль, в том числе такие, как Азиатский инвестиционный банк, Фонд «Шелкового пути» и мощные китайские государственные банки, такие, к примеру, как Китайский банк развития и Китайский банк Exim.
В условиях, когда китайское финансирование доминирует на некоторых рынках – например, в балканских странах – есть хорошие шансы, что китайские компании, как государственные, так и частные, будут иметь конкурентное преимущество в целевых направлениях. Цифровой «шелковый путь», который направлен на подключение стран по морским и сухопутным маршрутам через телекоммуникационные сети, является еще одним инструментом, который дает Китаю ключевое преимущество перед его конкурентами.
То, что происходит в Португалии, Греции, Чехии и Сербии, меняет восприятие, как правило, в пользу Китая. Общие характеристики четырех стран включают растущее присутствие в Китае, значительные инвестиции, положительное сальдо торгового баланса, более сильные и лучшие организованные китайские общины, комплекс мероприятий в области культуры и средств массовой информации и растущую связь между Пекином и каждым отдельно взятым правительством. Большинство из этих стран в значительной степени признали, что Китай стал более крупным игроком в их экономике и в целом в обществах этих стран. В некоторых случаях граждане, не имеющие доступа к дискуссиям и информации, принимают влияние Китая как последствие внешней политики своих национальных правительств и результат сговора их политических и деловых элит с силами, представляющими интересы Китая. Иногда политики заявляют о готовности сотрудничать с Китаем, даже несмотря на проблемы, связанные с трудовыми и индивидуальными правами, вопросами межкультурного управления и экологическими проблемами.
Поскольку Китай становится глобальным игроком с амбициями вне геоэкономической сферы, остальной мир, включая Европу и, возможно, Соединенные Штаты, должен оценить эту новую ситуацию. Китай воспринимает свои отношения с США как конкурентные, хотя продолжающаяся торговая война Трампа против Китая может в конечном итоге привести к китайско-европейскому сближению.
Вместо того, чтобы участвовать в игре «разделяй и властвуй», западные страны должны участвовать в создании альтернативной модели, которая соединяет людей и страны, сохраняя при этом международный порядок, включая высокоуровневые стандарты для инфраструктуры и экономического развития. Они не должны закрывать двери для инициатив Китая (таких как «Пояс и путь»), а скорее участвовать в переговорах с Пекином через “большую двадцатку” (G20). Что касается ЕС, он должен предложить своим странам-членам в Южной и Восточной Европе новые пути экономического развития. Это должно быть направлено на сохранение европейских ценностей, на которые ЕС особенно успешно акцентировал внимание в течение последних нескольких десятилетий. Столкнувшись со многими проблемами, в том числе ростом Китая в европейских странах, ЕС также должен инвестировать в свои собственные цифровые инфраструктуры и информационные технологии. Помимо этого, ЕС должен запускать свои новые инициативы по расширению возможностей подключения к евразийскому региону и создания большего числа рабочих мест и роста в ключевых секторах будущего.
