Инициатива EUCAM – Europe – Central Asia Monitoring – появилась в 2008 году как проект, направленный на мониторинг реализации Стратегии ЕС для Центральной Азии. С тех пор EUCAM стал полноценным аналитическим центром, специализирующимся по более широким вопросам в отношениях между Европой и Центральной Азией. С начала этого года EUCAM предоставляет возможность стипендиатам из региона проводить иcследования сроком в три месяца в Центре исследований европейской безопасности в Гронингене, Нидерланды. В основном, это молодые представители гражданского общества или академических кругов, изучающие политику и отношения между Европой и Центральной Азией.
Ниже мы приводим обзор недавних авторских работ исследователей из Таджикистана, Казахстана и Узбекистана, которые предложили свои идеи Брюссели в разработке новой Стратегии ЕС к 2019 году.
ЕС и Таджикистан: сотрудничество для преодоления последствий трудовой миграции
Нушофарин Назири, стипендиат EUCAM, исследовательница из Таджикистана, специализируется на проблемах миграции. Она пишет о необходимости сотрудничества ЕС и Таджикистана в области, связанной с массовой трудовой миграцией в статье «North, West, home best. Tajik labour migration and EU development cooperation».
В статье отмечается, что то время как трудовая миграция помогла Таджикистану осилить экономические проблемы и сохранить независимость, она оказывает негативное влияние на социальную динамику в стране: около трети жён таджикских мигрантов остались без мужей и женщины, часто из сельских районов Таджикистана, вынуждены нести основную ответственность за свои семьи. «Это становится причиной частых случаев прекращения учёбы (что приводит к ранним бракам) и увеличению числа детей, растущих без одного или обоих родителей», пишет Нозири.
Автор также выделяет сложности, возникшие вследствие поправок, введённых в трудовое законодательство России в отношении иностранных рабочих в 2015 году. На мигрантов, нарушивших правила пребывания, включая неуплату штрафов и налогов, вводится запрет на въезд в Россию сроком от 5 до 10 лет. Нозири приводит данные отчёта Международной Организации Миграции от 2016 года, где репатрианты отмечаются как наиболее уязвимая группа в Таджикистане. «У них нет социально-экономического статуса и мало возможностей для трудоустройства, что делает их уязвимыми перед радикализацией», поясняется в комментарии.
Между тем, ЕС готовится к новому и всеобъемлющему Инструменту соседства, развития и международного сотрудничества (Neighborhood, Development and International Cooperation Instrument, NDICI), который заменит собой нынешний Инструмент развития в целях сотрудничества (Development Cooperation Instrument, DCI) и вберёт в себя некоторые региональные и тематические программы. Новый инструмент будет акцентировать внимание на миграции и мобильности. Как пишет исследовательница, на данный момент ещё неясно, будет ли он сосредоточен только на воздействии миграции на Европу либо будет также учитывать негативное влияние трудовой миграции в Центральной Азии. Нозири настаивает, что «если ЕС на самом деле хочет помочь Таджикистану, то он должен включить трудовую миграцию как приоритетную сторону сотрудничества». Есть три ключевые сферы, на которые ЕС должен обратить внимание, чтобы ограничить зависимость Таджикистана от миграции:
Во-первых, ЕС может помочь Таджикистану в предоставлении возможностей для возвращающихся мигрантов. Автор пишет, что ввиду изменения законодательства в России, в 2016 году в Таджикистане наблюдался большой приток репатриантов и это серьезно повлияло на таджикскую экономику, так как денежные переводы сократились наполовину с 2014 года. Для улучшения среды для бизнеса и трудоустройства бывших мигрантов автор рекомендует ЕС поощрять поправки к налоговому законодательству Таджикистана дабы не обременять налогами бывших мигрантов, начинающих собственный малый бизнес. ЕС мог бы оказывать техническую помощь, юридические консультации и развитие потенциала властей для этой цели, пишет Нозири.
Во-вторых, ЕС должен сосредоточиться на поддержке профессионально-технического образования и обучения для трудовых мигрантов. Автор подмечает тот факт, что рабочая сила Таджикистана в основном состоит из низкоквалифицированных рабочих, и возможности занятости возрастут, если работники будут обладать соответствующей квалификацией. По мнению автора, многие технические и профессиональные лицеи недостаточно финансируются и многие из них закрываются, поэтому поддержка ЕС здесь необходима: «такие сферы, как строительство и фермерство могли бы предоставить рабочие места для местных жителей и репатриантов, если они будут обладать нужными навыками и умениями», пишет Нозири. В частности, подчёркивается, что Душанбе переживает бум городского строительства с высотными объектами и здесь растет спрос на квалифицированных рабочих.
В-третьих, ЕС может помочь оставшимся без поддержки мужей жёнам трудовых мигрантов. Хотя закон гарантирует женщинам равное наследование и права, на самом деле им часто ничего не остаётся, пишет автор. Ввиду того, что более 50 процентов мигрантов-мужчин заводят отношения за рубежом и многие женщины остаются без крова и работы, автор предлагает ЕС поддержать программы по развитию бизнеса среди женщин. Последние смогут создавать коллективы в сельских общинах, где находятся большинство уязвимых женщин. «Начиная с малого бизнеса и заканчивая торговлей и фермерством, эти женские коллективы могли бы быть поддержаны материально и финансово со стороны ЕС», пишет автор. По её мнению, это будет содействовать гендерному равенству и развитию сельских районов.
Нозири надеется, что помощь через представительство ЕС в Таджикистане, региональные проекты и поддержка национальных программ, нацеленных на благо трудовых мигрантов и других уязвимых групп, будут в целом способствовать социальному и экономическому развитию её страны и людей.
ЕС и Казахстан: главные интересы Астаны
В своей статье «Key Kazakh interests in working with Europe», стипендиат из Казахстана, независимый исследователь Сергей Маринин пишет, что Соглашение о расширенном партнерстве и сотрудничестве (EPCA), подписанное между ЕС и Казахстаном в 2015 году, вывело отношения на новый уровень, поставив в центр внимания поощрение демократии и прав человека в виде дополнительных условий, и, что наиболее важно, устранило ряд торговых барьеров, предоставив преференции Казахстану в сфере торговли и бизнес-связей.
В свете готовящейся новой стратегии ЕС по Центральной Азии автор выделяет четыре приоритета в сотрудничестве Казахстана с Европой.
Во-первых, ЕС может способствовать восстановлению регионального сотрудничества в Центральной Азии. Для внешней политики Казахстана отношения в регионе являются приоритетными, сообщает автор. Отмечая состоявшийся Центральноазиатский саммит в Астане в марте 2018 года, он говорит о возобновлении усилий по объединению региона, импульс которому был придан и позитивными изменениями в Узбекистане. «Даже если к настоящему времени изменения касаются улучшения двусторонних отношений между Узбекистаном и каждым из его соседей, региональная стабильность, по-видимому, является приоритетом для всех президентов региона», пишется в материале. Согласно автору, это даёт ЕС возможность внести свой вклад в поддержку региональной интеграции. Например, речь может идти о поддержке сотрудничества в таких ключевых областях, как управление границами и водными ресурсами. В то же время, «ЕС также может быть противовесом и альтернативой традиционному влиянию России и быстро растущему влиянию Китая», считает Маринин.
Во-вторых, Европа является главным экономическим партнером Казахстана. «ЕС является ведущим инвестором в Казахстане, ответственным за примерно половину всех прямых иностранных инвестиций, совокупно страны ЕС занимают главную долю в торговле страны», пишется в материале. Но и здесь есть неосвоенные возможности, считает автор и указывает на потенциал недавно созданного Международного финансового центра «Астана» (AIFC), работающего на основе английского права. «Центр нацелен стать финансовой движущей силой для Казахстана и более широкого региона, и Казахстан надеется, что этот проект будет интересен ЕС», подчёркивает автор. Сотрудничество с ЕС будет актуально и в свете намерения Казахстана диверсифицировать экономику через проект «Модернизация 3.0» с упором на развитие «чистой» энергии, полагает Маринин. Кроме этого, автор считает, что стране будет интересно сотрудничество с европейской программой технической поддержки и обмена информацией (TAIEX) и Казахстан может сам спонсировать своё участие в подобных инициативах.
В-третьих, автор выделяет приоритет, выделяемый Казахстаном в сфере образования. «Казахстан является 56-й из 188 стран в Индексе развития человеческого потенциала 2017 года, что ставит его в ряд стран с высоким человеческим развитием», пишется в статье. Упоминается создание трехязычных средних школ, Назарбаев Университета, действующего по западной модели, и программы «Болашак» для учёбы молодых казахстанцев зарубежом. Однако, как замечает автор, большинство этих инициатив сосредоточено на создании рабочих мест в секторе естественных наук, технологий и госслужбы. Это делается в ущерб гуманитарным наукам, особенно политологии, публичной политики и социологии, хотя все они важны для более активного участия граждан в Казахстане, пишется в комментарии. «В то время как Казахстан является частью программы Erasmus+, на сегодня в ней приняли участие лишь около 500 казахстанских студентов. Приветствуется более широкое участие, особенно в области социальных исследований», уточняет Маринин. Согласно автору, ЕС должен расширить свою образовательную поддержку и включать талантливых молодых казахстанцев из всех слоев общества. Казахстан, в свою очередь, может способствовать инициативам по привлечению европейских студентов для обучения в стране и выступать в качестве посредника региональных образовательных инициатив, поддерживаемых ЕС.
Наконец, по мнению автора, укрепление институтов через эффективное управление и верховенство права представляет интерес для Казахстана. Он упоминает недавнее интервью Би-би-си председателя Сената Казахстана – Касым-Жомарта Токаева, где тот косвенно намекнул на то, что президент Нурсултан Назарбаев не будет переизбираться на очередной срок, что означает смену власти. Последнее делает наличие функционирующих институтов весьма актуальным, считает Маринин. Кроме этого, автор полагает, что участие Казахстана в возглавляемом Россией Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) и в Экономическом поясе Шелкового пути Китая (SREB) также являются поводом для укрепления эффективного управления и верховенства закона. «Казахстан нуждается в более эффективно функционирующих учреждениях, чтобы лучше защищать свои интересы и максимизировать выгоду в рамках этих инициатив», пишет автор. В то же время, как страна с доходом выше среднего, Казахстан не имеет права получать финансирование ЕС в рамках действующего Инструмента сотрудничества в целях развития (DCI) на 2014-20 гг. и не участвует в региональной инициативе ЕС в области верховенства права. Однако, по автору, двустороннее участие и помощь в проведении реформ будут также иметь значение, а к 2021 году Казахстан сможет получить поддержку институциональных реформ в рамках нового Инструмента соседства, развития и международного сотрудничества (NDICI).
Автор полагает, что ЕС может стать ценным партнером для Казахстана в качестве пособника регионального сотрудничества и альтернативы значительному российскому и китайскому влиянию. Он отмечает, что Казахстан наиболее заинтересован в европейских инвестициях и торговле, но для страны также важны техническое сотрудничество, образование и поддержка институционального развития. ЕС же заинтересован в расширении торговли и в сохранении стабилизирующей роли в Центральной Азии: «Возможно, это даёт ЕС некоторый рычаг для того, чтобы идти к целям активной демократической и экономической реформы в Казахстане», заключает Маринин.
ЕС и Узбекистан: построение гражданского общества снизу вверх
Севара Хамидова, стипендиат EUCAM из Узбекистана, является научным исследователем, специализирующейся на изучении гражданского общества. В материале «Civil society in Uzbekistan: Building from the ground up», она исследует вопрос о потенциальном развитии гражданского общества в Узбекистане и помощи ЕС.
Ввиду серии недавних реформ в области экономики и управления в Узбекистане, автор видит появившееся пространство для роста гражданского общества, однако отмечает, что оно должно развиваться почти с нуля. «Для создания эффективного и динамичного гражданского общества Узбекистану необходимо развивать компетенции ННО, повышать критическое мышление и осуществлять мониторинг государственных реформ», пишет автор. Она подмечает, что их осуществление – нелёгкая задача, так как направление, в котором будет осуществляться политическая реформа, пока неясно, и в то же время в обществе становятся все более доминирующими консервативные религиозные взгляды.
Хамидова напоминает о том, как медленный прогресс к построению гражданского общества в Узбекистане был сведён на нет после майских событий 2005 года в Андижане. «Узбекистан заморозил большую часть своего международного сотрудничества, в то время как внутри страны новое законодательство усилило цензуру и государственный контроль». Однако, она добавляет, что за последние два года Узбекистан освободил большинство политических заключенных и предпринял шаги для либерализации СМИ. Кроме этого, правительство стало более благоприятно относиться к гражданскому обществу. В качестве примера автор упоминает президентский указ «О мерах по укреплению институтов гражданского общества в процессе демократизации», подписанный в апреле 2018 года, рассматриваемый как шаг к установлению диалога между гражданским обществом и правительством и пересмотру бюрократических процедур, ограничивающих деятельность ННО.
Говоря о ЕС, автор ожидает, что Европа захочет выйти за рамки своего нынешнего скромного участия. По её мнению, одним из способов сделать это будет активная поддержка новых инициатив гражданского общества в Узбекистане. В статье отмечается история взаимодействия ЕС и Узбекистана в этом направлении. Например, на период 2014-20 гг Инструмент сотрудничества в целях развития (DCI) направил 168 млн. евро для устойчивого развития сельских районов и доля этих средств предназначена для гражданского общества. Автор также пишет, что ЕС поддерживает гражданское общество Узбекистана через Европейский инструмент демократии и прав человека (EIDHR). Кроме этого, Брюссель и Ташкент также планируют начать обсуждение Соглашения о расширенном партнерстве и сотрудничестве (EPCA).
Согласно автору, это сочетание финансирования, заинтересованности Узбекистана в реформах и план по EPCA создают возможности для расширения поддержки гражданскому обществу Узбекистана. Однако, пишет Хамидова, процесс развития гражданского общества должен быть по сути внутренним процессом, идущим снизу вверх. Она перечисляет три основных вызова, с которыми сталкивается Узбекистан в этом вопросе.
Первым вызовом автор считает развитие компетенций ННО, в особенности светских организаций гражданского общества. В число 9200 зарегистрированных организаций входят религиозные и светские ННО. Хамидова замечает, что в последнее время религиозные организации и махалли (местные органы самоуправления) стали более открыто пропагандировать консервативные ценности, в то время как возможности светских организаций гражданского общества ограничены из-за отсутствия технической и финансовой поддержки. Она отмечает, что гражданские светские позиции часто озвучиваются в соцсетях, при обсуждении недальновидные решения местных властей или высказываний религиозных лидеров. Однако, как считает автор, этого недостаточно: «У Узбекистана по большей части нет устойчивого светского гражданского общества, которое может взаимодействовать с властями для решения социальных вопросов на местном и национальном уровне. У молодежи есть интерес к созданию ННО, но ей нужна профессиональная подготовка, в особенности техническая и финансовая поддержка. Здесь EIDHR и другие виды финансирования ЕС имеют важное значение», пишет автор.
Во-вторых, речь идёт о создании среды для критического мышления. Автор пишет о практическом отсутствии в стране аналитических центров, которые проводили бы критические и независимые исследования. Кроме этого, она указывает на то, что в системе высшего образования Узбекистана отсутствует изучение предметов политологии, необходимых для развития критически мыслящих аналитиков. Автор также отмечает такие явления как отсутствие расследовательской журналистики в светских СМИ и растущие «демократофобские» взгляды как среди аполитичных, так и консервативных слоев населения. Хамидова добавляет, что подобные взгляды поддерживаются недавно созданными религиозными СМИ, которые предоставляют платформу для имамов, выступающих против разводов, мужчин-гинекологов и секс-меньшинств.
Для решения проблемы автор предлагает создать кафедры политологии при факультетах социальных наук в университетах Узбекистана, учитывая, что страна указала на свою открытость для помощи в улучшении образовании. Она считает важным создание аналитических центров для предоставления информации для СМИ, которые, в свою очередь, также должны стать более профессиональными. «ЕС мог бы помочь с этим поделившись опытом через тренинги и финансирование новых исследовательских центров при университетах или независимых исследовательских и образовательных платформ», добавляет Хамидова.
В-третьих, автор упоминает создание платформы гражданского общества для ННО, аналитических центров и СМИ для мониторинга деятельности правительства. Она отмечает, что за последние два года Узбекистан провёл несколько реформ и внес изменения в законодательство, но мониторинг их реализации или реального воздействия на общество пока не проводился, пишет автор. «Регулярный вклад ННО, аналитических центров и СМИ в этом может помочь в реализации государственных программ, которые считаются полезными для гражданского общества», уточняет она. Для этого гражданскому обществу Узбекистана, возможно, стоит взять уроки из опыта ЕС (и других международных участников), пишет Хамидова. В качестве примера она приводит Форум гражданского общества Восточного партнерства (Eastern Partnership Civil Society Forum), состоящий из ННО действующих в ЕС и в шести странах бывшего СССР: Украине, Молдавии, Азербайджане, Армении, Грузии и Белоруссии. Автор поясняет,что общий механизм мониторинга форума измеряет и сравнивает прогресс демократии по нескольким показателям, и узбекские аналитические центры и гражданское общество тоже могут использовать такой механизм на национальном уровне.
По мнению стипендиата EUCAM, для появления светского, независимого и продуктивного гражданского общества, необходимы создание потенциала ННО, критическое мышление и мониторинг. «Многое здесь зависит не только от правительства, но и от воли населения, особенно молодежи, принимать активное участие в жизни общества», пишет автор. «Поскольку узбеки реформируют своё общество, поддержка международных партнеров имеет важное значение. Узбекистану необходимо будет тщательно изучить, какая внешняя помощь будет им нужна. Есть надежда, что поддержка более сильного голоса общественности будет одной из них» заключает Хамидова.
