Казахстан в советское время, а также в период независимости, всегда выступал как образец многонационального государства с толерантным и открытым населением. Заметный рост национального самосознания в стране в последнее время заставил задуматься над тем, какой будет идеологическая доктрина страны. О толерантности, поиске объединяющих начал и ценностей и других перипетиях казахского национализма – в интервью с казахстанским политологом Айдаром Амребаевым.
О толерантности в Казахстане
Толерантность – это не статическая, а динамическая категория, измеряющая своеобразную температуру социального поля, напряжения между этносами одного государства или во взаимоотношении с народами других стран. Она характеризует отношение к другому как к самому себе. Но при этом толерантность предполагает и собственную состоятельность, высокую степень субъектности. В противном случае, толерантность может привести к растворению еще не состоявшегося этнического начала. В ситуации с Казахстаном мы имеем дело именно со становящимся современным национальным государством, которое нуждается в высокой степени внутренней консолидации, в том числе и межэтнической. И если казахский этнос является в нашей стране системообразующим нацию элементом, то все остальные этносы здесь должны принять этот факт и поддержать ценности и смыслы, которыми живет казахский народ, который в свою очередь призван обеспечить безопасное комфортное существование других народов. Это взаимно обусловленная толерантность, своеобразные “правила игры” для любого политического государства, строящего свою национальную идентичность.
Сейчас перед казахским этносом стоят две очень важные задачи. С одной стороны, это вопрос состоятельности своей казахскости во всех смыслах. Например, целенаправленной работы по становлению казахского языка как государственного повсеместно. Внутренней проблемой является вопрос единства казахского народа, преодоления дезинтегрирующего влияния трайбализма, то есть родоплеменного деления. Казахские ценности, символы и традиции должны в нашей стране стать объединяющими нацию едиными скрепами. Нужно работать над укреплением казахскости во всем. При этом, это не значит ущемление кого-то. Напротив, усиление нашей государственности, ясное определение ее идентичности в интересах всех граждан страны независимо от этнического происхождения – в интересах всех. Это аксиома. Точно также, например, как все граждане Российской Федерации независимо от этнического происхождения обязаны признать системообразующую роль русского этноса, русского языка и ценностей как центральных для этой страны. Хотя между нашими странами есть определенные конституционные различия. Россия является федеративным государством и признает право этносов на самоопределение, тогда как Казахстан – это унитарное государство с единой казахской идентичностью. Вопрос об этническом самоопределении проживающих здесь нетитульных этносов здесь отпадает сам собой.
Возвращаясь к проблеме толерантности, стоит сказать, что для нас она имеет важное значение в плане потребности народа в самосохранении, высокой степени консолидации внутри этноса, поиске объединяющих начал, ценностей, языка, культурных традиций, оценки своей судьбы, общего видения будущего, мечты. При этом принципиально важно, чтобы эту стратагему поддержали и другие этнические элементы, сплотившись вокруг системообразующего казахского этноса. Именно осознание всеми гражданами страны своей привязанности к Казахстану придает смысл и функциональную силу стране, создает ее полиэтничный социальный капитал. Здесь осознание своей гражданской идентичности является первичным по отношению к этнической сопричастности.
Для казахского этноса гражданская и этническая идентичность совпадают в нашей стране. На протяжении всей драматичной истории казахи доказали свою толерантность по отношению к представителям разных народов в силу тех или иных исторических обстоятельств, оказавшихся на нашей территории. Именно этот факт лежит в центре доктрины межэтнического согласия и мира, предложенной первым президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым.
Иллюстрация – Marat Kuhm
Making Kazakhstan – о сегодняшнем казахском национализме
С другой, мы видим размывание идеи толерантности “любой ценой”. Полиэтничный Казахстан и так достаточно фрагментирован и имеет свою уникальную модель межэтнической коммунитарности, доставшейся нам по наследству. Критикуемый в Европе сегодня мультикультурализм, как это ни парадоксально, находит свое воплощение в официальной доктрине Ак Орды, культивирующей поликультурность, межэтническое согласие и межконфессиональный мир.
Я думаю, что сегодня одной из наиболее сильных идей способных мобилизовать общество в Казахстане и настроить его на достижение модернизационных задач, является национально-либеральная идея. Постепенный отказ от государственного патернализма и широких социальных программ в угоду свободному рынку и национальной консолидации вокруг фигуры Лидера Нации создают почву для обретения Казахстаном своего места в ряду стран с “управляемой демократией”, опирающейся на особенности казахстанского пути развития.
Следует отметить, однако, что современное националистическое движение в Казахстане является весьма разнородным по идеологическим основаниям, хотя и консолидированным на почве патриотизма. Полагаю, что в дальнейшем произойдет разделение так называемых “нацпатриотов” на сторонников различных политических убеждений, среди которых появятся свои либералы, социалисты и центристы. Отрадно, что радикалы в националистической среде сегодня не обладают большой популярностью, что говорит об устойчивости культуры политической толерантности в казахской националистической среде.
Стоит также отметить и способность националистических лидеров к конструктивному диалогу с властями, постановке позитивных задач национального развития в конституционных рамках. Власть также зачастую прибегает к “услугам” националистических идеологов и популярных общественных деятелей этого крыла для того, чтобы апробировать в общественном мнении определенные идеологические вбросы и месседжи как для внутреннего, так и внешнего потребления. Это взаимоприемлемый формат сотрудничества, тогда как официально элитарии всячески отмежевываются от нацпатриотических идей, а идеологи движения периодически на страницах СМИ и социальных сетей критикуют власти “в рамках дозволенного”. Судя по реакции социальных сетей большое число действующих политиков среднего звена госаппарата являются подписчиками популярных блогеров-националистов и поддерживают многие оценки происходящего. Таким образом, число сторонников националистических идей значительно больше, чем может показаться исходя из числа официальных участников общественных движений этого толка.
Полагаю, что в условиях вакуума конструктивных представлений будущего и “зачистки” политического пространства Казахстана, националистические убеждения, основанные на чувстве сопричастности и спекулирующие во многом этнической солидарностью, будут набирать силу и влияние. Одновременно с этим произойдет и содержательное структурирование и классификация разного типа националистов, как отмечалось выше. Попытки же со стороны властей заглушить этот набирающий силу голос могут стать большой фатальной ошибкой властей.
О фобиях казахского национализма
Зрелость этноса выражается во все более усложняющейся самоидентификации, но на этом пути рано или поздно возникает вопрос отношения к другому. Толерантность означает состоятельность этноса, способность его воспринимать и абсорбировать чужое, коммуницировать с иным. Она стимулирует развитие нового качества социума, его интернационализацию, потенциал растворения исключительности во всеобщем при сохранении своего корневого начала. Думаю, что толерантность современного народа Казахстана, хотя и имеет глубокие номадические культурные корни, все же сформировалась как идеологема в советский период, который сопровождался как трагическими, так и объединяющими, интегрирующими страницами истории… Вскрывающиеся ныне драматичные этапы национальной истории демонстрируют различные линии “разлома” между народами, в результате которых прежние “нерушимые узы интернационализма и братской дружбы” оказываются на деле идеологическими фейками, а попытки властей сформировать новую толерантную общность способны нивелировать потенциал настоящей национальной гражданственности.
Надо сказать, что эта ситуация вносит определенную сумятицу и в самосознание граждан страны нетитульного этноса, заставляя их задуматься над перспективой миграции или “тихого сопротивления” формирующейся, объективно несмотря ни на что, новой национальной идентичности. Эта социальная реальность, вопреки разработкам стратегов из высоких кабинетов, приводит к формированию маргинальной общественной среды, без веры и надежды на стабильное, уверенное будущее. Казахский национализм в этом отношении становится своеобразной защитной реакцией населения, стремящегося обрести устойчивые ориентиры и представления о сильном исторически обусловленном государстве с ясной перспективой своего будущего.
Такой национализм не имеет ничего общего с прежними марксистско-ленинскими трактовками как идеологема превосходства одних людей над другими. Речь идет о простом “духовном выживании” людей, стремящихся говорить на родном языке в своей стране, жить в соответствии с привычными ценностями, воспитывать своих детей на этических принципах и традициях, завещанных предками, и согласно моральным нормам национальной модели светскости и исконным религиозным канонам. Этот набор устремлений характерен для любого становящегося национального государства, это своеобразный modus vivendi современного состоявшегося государства.
Совершенно очевидно, что националистическая доктрина нуждается в серьезной фундаментальной концептуализации и институционализации
На этом объективном фоне, характерно появление крайних форм ксенофобии, в числе которых можно выделить русофобию и китаефобию. Первое выражено, особенно после “украинского прецедента”, страхом агрессии и поглощения Казахстана Россией в ЕАЭС путем навязывания наднациональных структур, лишающих нашу страну суверенитета де факто. Второе представляет собой осознание опасности китайской экономической активности, особенно в условиях недееспособности и высокой коррупционной составляющей со стороны казахстанских чиновников при осуществлении проектов с Китаем; сильной закредитованности, потенциально способной привести к несамостоятельности политических решений руководством Казахстана. Если рассматривать более строго, то основные претензии и социальное недовольство направлено не столько против России или Китая, а против слабости собственной государственной системы, неспособной защитить национальные интересы и самостоятельно вывести страну из кризиса.
В этой связи на настоящий момент казахский национализм пока не предложил какой-либо внятной социально-экономической программы, ограничиваясь лишь ситуативной критикой властей и “политической косметологией”, позволяющей “выпустить пар” у протестных групп населения. Совершенно очевидно, что националистическая доктрина нуждается в серьезной фундаментальной концептуализации и институционализации, что позволит в будущем общественным силам, придерживающимся этих убеждений, стать серьезной политической силой, способной взять на себя ответственность за будущее страны, особенно в условиях политического транзита. Главное, что выгодно отличает казахских националистов от представителей других общественно-политических сил – это наличие общих ценностей. Этим не могут сегодня похвастать ни представители партии власти “Нур-Отан”, ни партия “Ак Жол”, ни коммунисты, ни ОСДП… Однако, отсутствие официальной регистрации партий националистического толка, а также вовлеченность их идеологов в “обслуживание” тактических потребностей политтехнологов Ак Орды, раздробленность оппозиционного национального поля пока не позволяют консолидировать и сделать реально дееспособной силой националистическое движение в Казахстане.
О «национальной» госполитике
Поиск Казахстаном своей настоящей национальной идентичности – это непростой и совсем нелинейный процесс, как может показаться. На этом пути возможны и даже необходимы “пробы и ошибки”, поиск наиболее оптимальной для гармоничного общественного баланса модели социального комфорта для всех, кто выбрал гражданство Республики Казахстан. Инициатором этого процесса может выступать как государство, так и гражданское общество, коррелирующее национальные программы и стратегии, принимающее или отрицающее те или иные инициативы.
С момента обретения Казахстаном независимости мы были свидетелями множества таких инициатив, которые вызывали широкий общественный резонанс, становясь своего рода “линиями разломов” в обществе, предметом споров и потенциальных социальных конфликтов. Некоторые из них вызывали активную международную реакцию со стороны стран-партнеров. Прецедентами недавнего прошлого являются, к примеру, принятие Доктрины Национального Единства и ее дальнейшее политическое забвение; перевод казахского языка на латиницу и введение трехъязычного обучения в школах; идея о переименовании страны в Қазақ елі; внесение изменений в Земельный Кодекс, предусматривающее передачу в аренду и выкуп земли иностранцами, но в дальнейшем, под общественным давлением, замененное мораторием; передача земли под военные полигоны иностранных государств; вступление страны в интеграционные объединения с передачей части полномочий наднациональным органам и т.д. Эти “чувствительные” для национального самосознания вопросы являются своеобразной лакмусовой бумажкой зрелости народа, проверкой на лояльность его граждан и, одновременно, способности национальной бюрократии отстаивать национальные интересы, тем самым отражая интересы своего народа, проявляя себя как граждане состоявшегося государства.
На сегодняшний день в Казахстане можно констатировать слабость государственной политики по целому ряду направлений, которые вызывают уже нескрываемое недовольство населения. В свою очередь, возможные “легкие решения”, как со стороны государства, так и со стороны радикально настроенных политиков не могут искоренить причины возникших проблем. Мне кажется, необходима кардинальная, честная, транспарентная перенастройка общественно-политического пространства, коренное изменение характера, ценностных смыслов и содержания государственного механизма с опорой на здоровые патриотические силы, осознающих опасность неопределенного, маргинализированного состояния национальной идентичности. Нужна признаваемая всеми, устойчивая и адекватная реальности матрица национального самосознания, которая позволяла бы безошибочно оценивать как текущие, так и стратегические проекты развития с точки зрения их соответствия национальным интересам.
По большому счету политическая власть конъюнктурна apriori! Она озабочена, главным образом, стремлением к собственному самосохранению. Поэтому я не верю в госполитику в этом плане. Считаю, что формирование нашей будущей модели национального развития – это предмет широкого общественного консенсуса и гражданской активности населения.
Однако сейчас “национальный вопрос”, как и многие другие “вопросы”, сегодня в Казахстане имеют “конъюнктурное лицо” и становятся инструментами хитроумных политических технологий с целью одержать тактическую победу теми или иными группами влияния. Во многих резонансных событиях последнего времени в Казахстане можно наблюдать эти рецидивы “подковерной борьбы”, в том числе и на национальной почве…
