Война в лице событий 1941-1945 годов в среднеазиатских республиках – прекрасный материал для анализа тенденций развития сегодняшней литературы и искусства.
Наш небольшой рассказ ограничится главными, прогосударственными тенденциями развития культуры в советских республиках военного времени. В нем не упомянуты деятели диссидентского движения в Центральной Азии (этнократические либералы, религиозные нонконформисты), культура отрицавшей сотрудничество с фашистами зарубежной центральноазиатской эмиграции, искусство этнических диаспор. Диссиденты и эмигранты в преобладающие тренды культуры антигитлеровской коалиции пока не вписывались.
Культура среднеазиатских республик в те годы решала очень трудный вопрос формирования в восприятии своих граждан, с одной стороны, образа врага (фашиста, нациста, оккупанта), а, с другой стороны – образа союзника по антигитлеровской коалиции. В это тяжелое время не доброта и человечность, а ненависть и беспощадность к врагу вводились в норму военной жизни.
Военную культуру в этом очерке представляют три выдающиеся среднеазиатские знаменитости, которых объединяло многоязычие, большая восприимчивость к культурам Персии, Индии, Турции, самой Центральной Азии. Это – Уста-Ширин Мурадов (1880—1957), Садриддин Айни (1878-1954), Мухтар Ашрафи (1912-1975). Всех трех объединяла принадлежность к культуроформирующим кругам, жизнь всех троих была связана с Ташкентом, Самаркандом, Душанбе, Бухарой. Они были уникальными творцами, создавшими уникальные произведения.
Усто Ширин Мурадов, ганчкор эмира бухарского, к тому времени уже – признанный художник-орнаменталист, народный зодчий, почетный член Академии наук Узбекистана.
До войны Мурадов стал известен тем, что успешно украшал всесоюзные выставки-павильоны Туркмении, Киргизии, Узбекистана в Москве, а в годы войны – преподавал в Самаркандской и Ташкентской школах реставраторов (курсах подготовки мастеров строительного искусства). В 1941-1945 годах Мурадов создает свое капитальное и недошедшее до наших дней «Искусство резьбы по ганчу».
Одно из лучших творений Мурадова военных лет – отделка внутреннего интерьера здания Театра имени Мукими на Бешагаче (Ташкент). Здание – новый эксперимент в сфере мусульманской готики, работы Мурадова в нем – тоже совершенно уникальное, восхищающее посетителей до сих пор сочетание национальных и европейских традиций, индивидуализм в работе.
Архитектурно-декоративный опыт театра на Бешагаче был фактически крупной, вынужденной ломкой диктаторского вкуса, имперского стиля, своеобразным творческим подвигом общереспубликанского масштаба – и произошел он благодаря войне, столкновению сталинизма и гитлеризма. Здание первоначально имело многочисленные военные атрибуты (звезды, флаги, каски, изображения солдат).
К последнему такому типажу мы бы отнесли и ташкентские куранты 1947 года с декорациями Мурадова, и восточнопрусскими часами-трофеями.
Хорошо знакомый с мастером профессор-искусствовед Лазарь Ремпель (1907-1992) писал, что Мурадов до поры до времени не знал ортогональности, аксонометрических проекций, ватманской бумаги, но его система художественных приемов была незнакома европейским авторам.
…Считается, что в годы войны в гуманитарной сфере Средней Азии и Казахстана наибольшее развитие получили археология и филология. Этой задаче способствовала деятельность эвакуированных сюда российских, белорусских, украинских ученых. Добавим, что только в Узбекистан во время войны было эвакуировано около 300 творческих и научных коллективов.
Садриддин Айни к моменту войны считался признанным филологом, основоположником современной таджикской литературы.
Айни еще до революции был членом тайного общества литераторов-просветителей, показал себя «чтецом крамольных турецких газет», за что получил удары плетьми и был изгнан из Бухарского эмирата. Так что у него был хороший опыт нонконформизма. Позже именно литераторам типа Айни приходилось талантливо заполнять европейские, общемировые литературные схемы национальной фактурой. Это был, разумеется, долгий и мучительный процесс.
Война 1941-1945 годов потребовала от поэтов и писателей фактически еще большего поиска новых форм, поиска своего места в оборонном процессе, поиска положительного и отрицательного образов в национальной истории. Так, Айни интересуется теорией современной литературы, знакомится с эвакуированными в Ташкент и Самарканд литераторами-переводчиками.
Таджикские литераторы в военные годы, с одной стороны, живо используют в родном языке международные эквиваленты, а с другой, – обеспечивают смычку разговорного и литературного языков. Так, в целях доступности и простоты, литераторы используют исторические аллегории и обращение к прошлому историческому прошлому, сравнивают Гитлера с кровавым завоевателем Чингизханом (как негатив), воскрешают подвиг народного героя Муканны (как позитив). В этом ряду и зооморфный образ врага, смешное, удачное сравнение итальянского диктатора Муссолини с бесхвостым ослом. Сателлиты в военной советской культуре сравнивались с холопами и шакалами, фашисты, соответственно – тигром.
Айни в годы Второй мировой войны вновь, – как и в годы гражданской войны, – поворачивается к публицистике, создает ряд удачных фельетонов и памфлетов. Таковы, например, «Бесхвостый осёл», «Вонючка», «Семиглавый див» и ряд других. Литератору удается найти доступную для широкого читателя нить повествования, используя национальные и даже религиозные мотивы: чего стоит, например, сравнение Гитлера с «собакой, осквернившей мечеть»? (Сталин в 1941-1945 годах и даже в послевоенное время, напомним, вынужденно идет на послабления в богослужении ).
Напомним, что именем Айни назван театр оперы и балета в Душанбе; Айни сегодня – канонизированный национальный герой, его изображение – на банкноте национальной валюты Таджикистана.
…Еще одна интересная для историков и искусствоведов сфера – музыка военного времени. Общая численность только узбекистанских «оборонных хоров и сольных песен», как их тогда называли, к 1943 году составила около 400.
«Героическая симфония» Мухтара Ашрафи – первое узбекское произведение подобного рода было впервые исполнено на публике 4 ноября 1942 года в Ташкенте.
Симфония была удостоена в 1943 году Сталинской премии (Ашрафи передал ее денежную часть на строительства самолета и танка для фронта). Правительство Узбекистана, в свою очередь, подарило автору самое дорогое для музыканта – сохранившийся рояль ««Якоб Беккер» .
Симфония Ашрафи, как сообщали газеты, была исполнена в сентябре 1945 года в США дирижером Марком Гоберманом. Позже американская радиовещательная компания выпустила массовым тиражом пластинку с записью произведения. Эти два факта – знак заметного места сочинения Ашрафи в искусстве стран антигитлеровской коалиции.
В годы войны Ашрафи создает также «Торжественный марш» и Симфонию №2 («Слава победителям!» ).
Рассказ об искусстве времен войны, межкультурных связях был бы неполным, не упомяни мы о также удостоенном государственной премии фильме «Насреддин в Бухаре». Один из авторов музыки к фильму – Ашрафи – вспоминал, что работа с режиссером Яковым Протазановым (1881-1945) и актером главной роли Львом Свердлиным (1901-1969) многому научила его. (Попутно напомним, что кинематографической столицей Союза в годы войны была Алма-Ата).
…Конечно, Мурадов, Айни, Ашрафи творили во многом по канонам тоталитарной эстетики. Но все же их работы умело, удачно, мастерски вселяли в людей неиссякаемый оптимизм, любовь к жизни, веру в победу, надежду на послевоенный мир. Это искусство развивалось в котле взаимовлияний многих культур.
