“Туркестанский альбом” (1871 г.) был одним из знаковых проектов колониальной фотографии XIX века.
Изданный по заказу первого генерал-губернатора русского Туркестана Константина Петровича фон Кауфмана, альбом – подарок царю и образованным кругам России – представляет выставку экзотических границ, завоевание которых многие посчитали слишком дорогостоящим предприятием.
Благодаря Библиотеке Конгресса США и работе Хизер Соннтаг, альбом также является одним из самых доступных визуальных источников по Центральной Азии: 1300 изображений, разделенные на четыре секции – археологическую, этнографическую, торговую и историческую, доступны любому пользователю интернета.
Автор – Александр Моррисон, историк империи и колониальной войны, cо специализацией в 19-м веке и русском колониализме в Центральной Азии. 
Аcademia
Два тома археологических иллюстраций содержат самые ранние фотоизображения великих памятников Центральной Азии, таких как мавзолей Хаджа Ахмада Ясави в Туркестане, а также гробница Тимура и Шах-и Зинда в Самарканде.
Два «этнографических» тома отражают идеи человеческой биологической классификации, очень напоминают почти современную фотографическую коллекцию «People of India/Люди Индии» (1868) и вполне могли быть смоделированы по ней. Единственный том, посвященный торговле, является сокровищницей для людей, изучающих кустарные промыслы и торговлю доиндустриальной Центральной Азии, хотя его первоначальное намерение состояло в том, чтобы показать, насколько процветающим и стоящим было колониальное приобретение Туркестана.
Последний, «исторический» том, пожалуй, является самым любопытным и характерным из трех частей. В отличие от других, составленных главным редактором альбома, востоковедом Александром Людвиговичем Куном, историческую часть составлял Михаил Африканович Терентьев, в то время молодой кавалерийский офицер, который стал генерал-майором и автором стандартной истории завоевания Центральной Азии, опубликованной в трех томах в 1906 году.
Возможно, это объясняет природу тома, от которого ничего не подозревающий читатель мог ожидать фотографии мест, связанных с великими событиями и индивидами истории Центральной Азии, – например, взятие Отрара войском Чингисхана или место рождения Тимура в Шахрисабзе. Вместо этого более половины изображений в историческом альбоме составляют фотографии русских солдат, офицеров и людей, чей угрюмый вид на камере придают усы, синие мундиры и кепиподобные шапки, дающие им поразительное сходство с юнионистскими войсками американской Гражданской войны.
Остальные – изображения крепостей и полей битвы; цветные планы осады, нападений и сражений; и несколько фотографий православных церквей, иллюстрирующих растущее присутствие России. «История» «исторического» альбома – это история российского завоевания Центральной Азии – и только она. Значение, придаваемое городам, cелам, холмам, рекам и другим особенностям ландшафта, вытекает из той роли, которую они играли в этом нарративе, – который в 1871 году едва охватывал двадцать лет и который продолжится за счет дальнейших кампаний завоевания в 1870-х годах и 1880-е годы.
«История» «исторического» альбома – это история российского завоевания Центральной Азии – и только она
Главными фигурантами исторического альбома стали люди, награжденные крестом Святого Георгия, высшей наградой Российской империи за доблесть, проявленную во время битв, которые сегодня в значительной степени забыты, но которые фон Кауфман стремился сделать эпическими, достойными огромного региона, теперь ему подчиненного. В этом повествовании были определенные явные упущения и отсутствия, наиболее примечательным из которых было отсутствие изображения противника, хотя альбом включил небольшое количество «казахских» («киргизских») разведчиков, служивших русским, изображенных со своими медалями.
Нет в альбоме и фотографии генерала Михаила Григорьевича Черняева, предшественника фон Кауфмана и человека, ответственного за один эпизод, который будет долго жить в российском воображении: взятие Ташкента, крупнейшего города Центральной Азии, в июне 1865 года. Это был однозначно преднамеренный шаг: фон Кауфман ненавидел Черняева, который так и не примирился со своим увольнением из Туркестана в 1866 году и использовал собственную газету «Русский мир» для периодических атак на правление фон Кауфмана.
Вместо этого исторический раздел открывается драматическим, “байроновским” портретом Василия Алексеевича Перовского, который сражался в Бородино в юном возрасте в 1812 году и стал фаворитом Николая I. Будучи губернатором Оренбурга, он начал катастрофическую зимнюю экспедицию в Хиву в 1839, а затем оправдался, захватив кокандскую крепость Ак-Мечеть (Ак-Масджид) на Сырдарье летом 1853 года. За его портретом следовали высшие чины “туркестанцев”: сам фон Кауфман; Герасим Алексеевич Колпаковский, губернатор Семиречья; Александр Константинович Абрамов, губернатор Зарафшанской области и ветеран штурмов на Ташкент, Ура-Тепе, Янги-Курган и Ургут, носивший черный платок из-за раны головы; Дмитрий Николаевич Романовский, непосредственный предшественник фон Кауфмана в качестве губернатора Туркестана, который в 1866 году победил бухарцев в битве при Иджаре и захватил Худжанд и Джизак; и Николай Николаевич Головачев, командующий вооруженными силами Сырдарьинской области, победитель бухарцев в Чупана-Ате и Зирабулаке, а позднее приказавший массовое убийство йомудских туркменов во время вторжения в Хиву в 1873 году.
Что общего имели эти люди, кроме пышной растительности на лице?
За исключением Романовского, который провел в регионе менее года, все они сделали себе имя благодаря завоеванию Центральной Азии и провели там всю оставшуюся карьеру. Выбор изображений в историческом альбоме был сделан как для наложения на пейзаж Туркестана ярко выраженного российского исторического нарратива, так и для того, чтобы подчеркнуть высокое военное мастерство и героизм, потребовавшихся для «объединения» региона с Россией, продвигая вверх карьеры тех, кто руководил кампаниями.
Выбор изображений был сделан как для наложения на пейзаж Туркестана ярко выраженного российского исторического нарратива, так и для того, чтобы подчеркнуть высокое военное мастерство и героизм, потребовавшихся для «объединения» региона с Россией
Альбом дальше следует в примерно хронологическом порядке, сосредоточившись сначала на Ак-Масджиде и крепостях сырдарьинской линии (построенной в 1850-х годах), затем на городах южной степи – Токмак, Пишпек, Туркестан, Аулие-Ата и Чимкент, захваченных в начале 1860-х годов.
Затем следует Ташкент (ему, благодаря роли Черняева, отвели относительно меньше пространства, чем он заслуживает), Худжанд, Ура-Тепе и Джизак (1865-6). Все эти кампании были проведены до назначения фон Кауфмана.
Почти половина тома (изображения 125-211) была посвящена кампании 1868 года в Зарафшанской долине, которой лично командовал фон Кауфман и в ходе которой древний город Самарканд сдался России. Фотографии полей битвы при Чупан-Ате и Зирубалаке показывают, где были разгромлены бухарские войска. Каждой небольшой цитадели в долине Зарафшан – Ургут, Пенджикент, Кара-Тепе, Катта-Курган – отведена специальная фотография, хотя в большинстве случаев русские не имели потерь при захвате этих городов.
Приводятся также план и фотографии цитадели Самарканда, которую в течение пяти дней в начале июня оборонял небольшой русский гарнизон, среди которого был известный художник-востоковед Василий Верещагин, тогда младший офицер. Том завершается фотографиями экспедиции, отправленной усмирить мятежные города Китаб и Шахрисабз в 1870 году, а также захвата Колпаковским верхней долины Или, восставшей против китайского правления в 1866 году, и с тех пор ставшей предметом беспокойства русских.
Фон Кауфман и Терентьев составили альбом явно целенаправленно. Но что это дает современным историкам?
Поскольку альбом включает все атаки, предпринятые в ходе российского наступления, он дает непревзойденную визуализацию этих небольших рыночных городов и крепостей, чьи структуры того периода в большинстве своем не сохранились – цитадели в Аулие-Ата (Тараз), Чимкенте, Джизаке и Катта-Кургане все давно разрушены. В то время как у портретов той эпохи есть свойственное им жесткое качество, обусловленное необходимостью длительной экспозиции, и они не пытаются выразить характер или эмоции, интересен тот факт, что многие из них изображают уставшие, обветренные лица рядовых солдат – групп, которые в противном случае редко присутствуют на фотографиях того периода.
Портреты офицеров представляют большее разнообразие, чем можно было себе представить, от холерической, довольно приземистой фигуры полковника Василия Родионовича Серова из уральских казаков, героя Икана 1864 года, где обычная сотня сдержала превосходивший по численности отряд кокандцев, до изящной, изысканной фигуры капитана Михаила Карловича Мазинга, гвардейца, награжденного за свое участие в захвате Джизака в 1866 году, и гордого победителя (в очень жесткой конкуренции) в номинации за самые великолепные усы во всем альбоме.
Между этими двумя фигурами была огромная социальная пропасть. Первый – карьерный “туркестанец” скромного происхождения, выходец из самого «дикого» и «азиатского» из всех казачьих полков. Второй – отпрыск балтийской немецкой аристократии (связанный со стороны матери с семьей фон Унгерн-Штернберг), выросший в Санкт-Петербурге и прослуживший всего пять лет в Центральной Азии, что сделало его, по определению туркестанских офицеров, “фазаном”, прилетевшим на время кампании и собравшим медали, прежде чем вернуться в Санкт-Петербург. Тем не менее, оба изображены в альбоме, и каждый из них сыграл свою роль в истории завоевания.
Создание этого сложного, чрезвычайно дорогого представления о завоеваниях России началось задолго до того, как само завоевание было завершено, и продолжилось в начале 20-го века.
Туркестан был создан воображением многих амбициозных офицеров-профессионалов российской армии – это была единственная однозначно успешная военная кампания всего посткрымского периода, и фон Кауфман и его преемники сделали все возможное, чтобы ее считали таковой вплоть до падения царского режима. Этот нарратив скрывал то, что в чисто военных терминах победы России в основном были весьма односторонними, для свершения которых часто не требовались большое мужество или тактическое мастерство офицеров или солдат. Да и Центральная Азия не представляла собой огромный экономический и стратегический актив, как изображали это ее завоеватели.
В “Туркестанском альбоме” мы видим начало процесса ретроспективной рационализации этой более хаотичной исторической реальности, которая тем более поражает своей визуальной формой.
Завоевание Центральной Азии было незапланированным, беспорядочным процессом, вызванным опасениями России о том, что ее могут исключить из европейского клуба «Великих держав», омраченным жестким личным соперничеством, со своей долей военных переворотов и логистических катастроф. В “Туркестанском альбоме” мы видим начало процесса ретроспективной рационализации этой более хаотичной исторической реальности, которая тем более поражает своей визуальной формой.
