Конец XIX – начало XX века – время критических трансформаций в России и окружающем ее регионе. Именно этот бурный и богатый событиями и лицами период освещает новый сборник документов и материалов, выпущенный недавно казахстанскими и российскими историками – «Россия и Центральная Азия. Конец XIX – начало XX века: сборник документов и материалов» (2017), сост. Д. А. Аманжолова, Т. Т. Далаева, Г. С. Султангалиева.
В книге собраны редкие и ранее не опубликованные документы, освещающие аспекты национальной политики России и межэтнических отношений в Центральной Азии, а также других взаимосвязей России и Центральной Азии с начала XX века до середины 1920-х гг.
В интервью CAAN об этой работе рассказывает Дина Аманжолова, редактор сборника, доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института Российской истории РАН.
Не могли бы Вы рассказать о сборнике, сколько в нем всего документов, в каких архивах они были собраны?
Для издания отобрано 198 документов, выявленных в архивах России (ГА РФ, РГАСПИ, РГВИА, РГВА, РГИА), Казахстана (ЦГА РК, Госархив Семипалатинской области, ныне Центр документации новейшей истории) и Узбекистана (ЦГА Узбекистана).
В основном, это документы органов власти и управления (переписка, прошения, всеподданнейшие отчеты, ходатайства, протоколы, постановления и др.). Но есть и документы личного происхождения (письма, воспоминания), связанные с национальными деятелями региона первой четверти XX в. Подчас источники отражают противоположные точки зрения на одно и то же событие.
Сборник построен в хронологической последовательности, в то же время нельзя не отметить разнообразие документов, в нем представленных. Кроме временных рамок, разделяли ли авторы представленные документы по определенным темам или проблемам? И если да, то по каким?
Основная проблематика, которая входит в круг интересов составителей, касается социально-политической истории региона. Сюда входят, в частности, малоизученные вопросы формирования национальных кадров чиновничества для административных структур разного уровня в Российской империи, социальные инициативы представителей коренного населения по вопросам образования и в целом развития культуры.
Период революций, гражданской войны и начального этапа нациестроительства в сборнике представляет основной комплекс документов – это разные стороны истории этнополитических движений, становления советской государственности в регионе и реализации национальной политики власти.
Обращает внимание география архивов, в которых собирались материалы для сборника: Россия, Казахстан и Узбекистан. Можно ли сказать, что сборник освещает в большей степени события, имевшие место на территории современных Узбекистана и Казахстана? Или все же представляет регион в целом?
Действительно, материалы собирались в архивах Российской Федерации, Казахстана и Узбекистана. Тем не менее, в сборнике преобладают документы и материалы по истории Казахстана. Следует отметить, что на протяжении длительной истории объективно сложились разнообразные внутрирегиональные связи – культурные, хозяйственные, политические и пр. Поэтому многие факты, события и персонажи, которые здесь упоминаются или описываются, представляют именно такие «сцепки». Есть и те, что непосредственно посвящены в целом центральноазиатскому региону или отдельным его территориям, которые меняли свой административно-политический формат именно на смене веков и эпох.
На презентации в Фонде Марджани Вы говорили о многомерности исторического нарратива. Что помогло сохранить многомерность повествования в представленном сборнике?
Документы в совокупности показывают некоторые общие тенденции развития и смену имперской и советской государственно-политических и экономических систем. Они позволяют увидеть важные конкретно-исторические особенности развития Центральной Азии в рамках единого государственного, социально-экономического и поликультурного пространства в связи с революционным переломом в истории народов Евразии.
Особое внимание в сборнике уделяется борьбе за власть, процессу создания первых советских образований, специфике национальных движений в годы Гражданской войны. Документы, исходившие почти одновременно из разных политических лагерей, в отдельных случаях позволяют почти по дням и месяцам реконструировать многомерную картину происходивших событий, точнее определить позиции главных партнеров и противников, их политические и социально-психологические характеристики. Один из эффективных способов реконструкции многомерного прошлого – источники разного происхождения, авторства и жанра.
Материалы о национально-государственном строительстве в Центральной Азии, а также сложных процессах, происходивших в рядах национальных элит, помогут исследователям дополнить и уточнить сведения о положении в регионе, национальной, кадровой и аграрной политике, борьбе с голодом, бандитизмом, басмачеством, партийной и советской работе, взаимоотношениях национальных деятелей между собой и с назначенцами Центра, противоречиях и деталях нациестроительства в республиках Центральной Азии. Это открывает дополнительные возможности для новых социокультурных исследований процесса модернизации народов региона в XX – начале XXI в., противоречий постсоветской интеграции и политики России в этом регионе.
Национальный вопрос в ЦА рассматривается через призму взаимодействия с Российской империей, а затем на протяжении советского периода. На Ваш взгляд, каковы принципиальные отличия между царским и советским подходами? Какой инструментарий был задействован, можно ли говорить о его эффективности?
Распадаясь логически на две группы, касающиеся истории Российской империи и Временного правительства, а далее – РСФСР и СССР, документы стимулируют сопоставление политики в отношении региона в рамках двух государственных систем, сменившихся в начале прошлого века в Евразии. Об этом уже довольно много написано, но источниковая база нуждается в постоянном обновлении.
В Российской империи основная линия центра сводилась к тому, чтобы обеспечить постепенную и возможно более полную интеграцию включаемых в состав государства регионов в общероссийскую систему. Степень такой интеграции к 1917 году, конечно, отличалась для современных стран Центральной Азии. Это в разной степени касалось и экономики, и системы управления, и социальной сферы. Большое место отводилось взаимодействию региональной администрации с традиционными «туземными» элитами и инкорпорации представителей коренного населения в административные и прочие структуры. На местах в той или иной мере власть стремилась учитывать этносоциальную специфику региона и культурные различия.
В советское время фундаментом национальной политики, как известно, стали принципы «классовый» (выдвижение в органы власти представителей трудящихся масс и отстранение «социально чуждых» и враждебных имущих слоев), самоопределения народов (создание национально-государственных образований), национального равенства. Содержание сборника дополняет наши представления о конкретных практических способах реализации этих принципов и о реакции разных по статусу представителей коренного населения, а также представителей власти в Центре и в регионе на новую политическую реальность. Постоянный интерес власти и в царский, и в советский периоды – безопасность границ.
И в имперский, и в советский периоды можно фиксировать как успешные практики, так и провалы. Об этом свидетельствуют в т.ч. документы сборника, посвященные революции, гражданской войне и событиям 1920-х гг. Невозможно отрицать, что советская власть вовлекла в активную социальную жизнь огромные массы людей, и это составило одну из самых больших трудностей для нее самой, поскольку сопровождалось попытками радикального слома традиционных укладов и моделей поведения в широком смысле. В какой мере это удалось в действительности – этот вопрос, по-моему, требует дальнейшего конкретно-исторического изучения.
Национализмы в Центральной Азии – предмет постоянной дискуссии среди российских и центральноазиатских историков. А как Вы сами анализируете националистические дискурсы и видите формирование национальной государственности в регионе?
Национальная государственность в регионе сегодня объективно базируется на советском наследии, и это многое объясняет – как достижения, так и трудности. Ее развитие (государственности) в целом проходит объективно востребованные этапы. В дискуссиях по этому поводу участвуют также историки других стран и регионов.
В самих странах Центральной Азии все еще наблюдается эффект затянувшейся «детской болезни» в изучении и общественном толковании нациестроительства, в т.ч. необольшевизм. Превращение народа в постоянную историческую жертву бесперспективно и вредно, это разрушает национальный оптимизм и лишает необходимой нравственной, психологической, культурной опоры. Националистический дискурс к тому же отражает не только объективные реалии и особенности этнополитической культуры общества и его элиты, но и ее очевидные слабости. Надеюсь, они будут преодолены. Нам нужно понять и принять факт культурной сложности обществ, социальных групп и личностей, которые представляют подчас противоположные силы и позиции, а также стараться учитывать постоянную динамику этих сложных культур как определенных целостностей.
Все фото из сборника «Россия и Центральная Азия. Конец XIX – начало XX века: сборник документов и материалов» (2017), сост. Д. А. Аманжолова, Т. Т. Далаева, Г. С. Султангалиева.
