“Nomads, warriors and bureaucrats: nation-building and film in post-Soviet Kazakhstan” – статья Рико Айзекса представляет собой интересную попытку изучения национального строительства в Казахстане через призму его постсоветской киноиндустрии. В этом процессе, пишет Айзекс, между собой могут соперничать идеи не только различных этнических групп в рамках одного национального государства, но это соперничество может происходить и внутри титульного этнического большинства (стр. 399).
Р. Айзекс отмечает, что на постсоветском пространстве политику национального строительства определяют не только элиты, не только высшая бюрократическая верхушка, но и средние и местные акторы, играющие в этом процессе важную роль. В качестве теоретической базы своего исследования Айзекс опирается на работу Майкла Биллига о «ежедневном» или «банальном» национализме, а также на идеи Салли Камингс о важности кинематографических работ в создании образа национального государства.
Автор делает важный вывод о необходимости рассмотрения национального строительства как сложной комплексной системы, в которой существуют несколько различных видений, и где не только руководящая элита «спускает» сверху вниз этноцентристское видение нации. Рико Айзекс делит казахстанское кино на четыре группы, имеющие следующие дискурсы: 1) эксклюзивный этно-центристский нарратив; 2) инклюзивный «гражданский» дискурс; 3) нарратив, исследующий религиозные основы казахстанской нации; 4) дискурс, который подчёркивает социально-экономические проблемы в пост-советском нацстроительстве.
Данные нарративы скорее дополняют друг друга нежели конкурируют между собой. Казахстанский кинематограф показывает гибридность постсоветских институтов и идентичностей. Второй вывод, как считает Исаак, заключается в том, что казахстанский кинематограф, как и в советском обществе, оставляет пространство для сатиры и критики в условиях, когда политические институты маргинализированы. Соответственно, кино показывает нарративы, альтернативные существующим социально-экономическим установкам режима.
Айзекс фокусируется на фильмах, снятых в период 2003-2013 годов, которые явно или косвенно касаются темы национальности и государства. Он опирается также на интервью с некоторыми режиссерами, сотрудничающими с государственной кинокомпанией «Казахфильм», интервью с независимыми кинокритиками, на обзоры фильмов и газетные материалы.
Однако, следующая идея Р. Айзекса является, на мой взгляд, весьма спорной. Он пишет (стр. 402), что концепция национальной идентичности базируется на выраженной тюркско-монгольской религии тенгризма. Культурная элита связывает данную интерпретацию казахской культурной идентичности с доисламской парадигмой. Это своего рода попытка связать постсоветскую идентичность с доколониальным периодом номадического прошлого и скотоводства, где выражена идея связи между казахами, их землей, природой и домашними животными. Айзекс также ссылается на аргументы Нурболата Масанова, который подвергает критике идею целостности казахской идентичности, ибо существует разрыв (культурный, социальный и экономический) между городским и сельским населением.
Анализируя фильмы, вышедшие в период независимости, Айзекс в первую очередь фокусируется на лентах с так называемым этно-центристским нарративом. Данные фильмы используются правящей элитой страны, как идеологический инструмент, конструирующий видение казахской идентичности. Среди таких фильмов автор называет фильмы «Кочевник» (2005) и «Мын Бала» (2012), повествующие о казахско-джунгарской войне 18 века. Данные киноленты, несмотря на их патриотический посыл, подвергались критике, отмечалось их несоответствие историческим фактам, личностям, мифологии и т.д…
После фильма о казахско-джунгарском противостоянии, где прослеживается явная попытка переписывания истории, появляется фильм «Мустафа Шокай», посвящённый раннему периоду советской власти и руководителю Временного правительства автономного Туркестана, который пытался противостоять власти большевиков. Как пишет Айзекс, целью данного фильма было «возвращение Шокая из забытья истории» в качестве объединяющей фигуры в современном национальном строительстве, несмотря на неоднозначность этой фигуры в роли национального героя.
Фильм «Небо моего детства» (2011) совмещает в себе этноцентристское послание с переосмыслением казахской советской истории. Фильм повествует о детстве и юношеских годах президента страны Нурсултана Назарбаева. Хотя некоторые критики рассматривают фильм, как проявление культа личности президента, тем не менее он пытается раскрыть природу казахской национальной идентичности, отмечает автор. В фильме показаны символические образы древа Байтерек и Самрук, уважение к старшим, традиционное скотоводство, юрты и т.д.
Казахстанская политика межнациональных отношений показывается в фильме «Подарок Сталину», посвященном периоду депортации народов в Казахстан. В фильме описывается степной аул, в котором гармонично живут представители различных депортированных народов. Фильм Сламбека Таукеля «Жеруюк» («Земля обетованная») также изображает казахскую идентичность, как толерантную, открытую и гостеприимную. Как и предыдущий фильм, данная лента посвящена депортации народов в сталинский период.
Третья группа фильмов, о которых упоминает Рико Айзекс, это фильмы, посвященные религиозной стороне казахской национальной идентичности. Частично данная религиозность была показана в таких фильмах, как «Жеруйык», «Подарок Сталину», «Небо моего детства». В фильме «Келин», считает автор, показан так называемый «тенгризм» – монотеитическая религия, базирующаяся на шаманистких, анимистических и тотемистических культах. Айзекс оговаривается, что данная религия тюрко-монгольских народов получила распространение благодаря активности постсоветских интеллектуалов. В данном фильме также символично показана роль женщины, как матери народа.
Фильм «Келин» вызвал большие споры в 2010 годк в казахстанском парламенте, где его критиковали за «оскорбление гордости казахской женщины» (стр. 408 ). Также этот фильм критиковали за отсутствие в нем символов «казахскости».
Социальная несправедливость, коррупция и криминальная сторона жизни общества показана в таких картинах, как «Рэкетир» (2007).
Если в вышеупомянутых фильмах реальность страны показана в темных тонах, то картины, спонсируемые государством, наоборот конструируют имидж страны и нации и особенно – столицы, как успешной и развивающейся модели. Например мини-сериал «Астана – любовь моя» (2010) и фильм «Прыжок афалины» показывает Казахстан и его столицу Астану, как современное, живое и модное место.
Таким образом, согласно Айзексу, национальное казахстанское кино является пестрым по своему содержанию, оно несет в себе много разных посланий о роли и месте нации, различное видение национальной идентичности. Нация, как воображаемый конструкт, имеет в Казахстане отличающиеся друг от друга образы, которые по-разному проявляются в картинах, спонсируемых государством, и в фильмах независимых авторов.
