Автор книги “В Центральную Азию на пароходе” (En Asie Centrale à la vapeur), 1888, Наполеон Ней, внук наполеоновского маршала Нея, покинул Париж в начале мая 1888 г. и уже 24 мая прибыл в Кизыл Арват и Аскабад. В Центральной Азии путешественник провел десять дней, оставив о регионе хотя и спорные, но, безусловно, представляющие интерес заметки. Ниже мы предлагаем перевод одной главы как еще одного письменного представления народов и региона Центральной Азии в духе ориентализма.
Глава XI
Центральная Азия
Уточнение границ; Центральная Азия – колыбель нашей расы; немного истории; Бактриана – долина верхней Амударьи. Арийцы – наши великие предки; Шахнаме; Ахеменидские цари; Александр Великий; Азия без правителя; Последующие завоевания. Божья кара; Монголы. Татарская «орда»; Азиатские мусульмане-фанатики; Племена-туркоманы; Пословицы; Теке; Женщины-теке. «Колбури»; Сарыки; Оазис Пандждех[1] и афганский сюзеренитет; Рассказчики туркоманы; Конкуренция; «Корабль пустыни»; Скакуны; Нашествие саранчи.
Зачастую Центральная Азия обозначается крайне расплывчатым и неясным термином – «Туркестан». Прежде всего, определимся с границами региона.
На западе – Каспийское море; на севере – бассейн реки Сырдарья (Яксартес), начиная от впадения в Аральское море до линии, разделяющей его притоки справа и притоки озера Балхаш; на востоке – пустынные земли с оазисами, отделяющие от Китая или, если точнее, от восточного Туркестана (китайского Туркестана); на юге – горные цепи Каракорум, Памир и Гиндукуш. Горы служат естественной границей, отделяющей от Афганистана, края Герат и персидского Хорасана в Мерве; огромная пустыня Харезма и маленькая река Атрек, Каспийское море и Копет-Даг, большие и малые Балканы Азии, где мы вновь возвращаемся к Каспийскому морю, замыкающее южные границы региона. Этот обширный четырёхугольник представляет Центральную Азию.
Для этого региона характерны соленые пески пустынь и обширные степи, соленые озера, через которые на западе проходит река Мургаб, берущая свое начало в горах Афганистана и текущая в Мерв; от Теджена в Сарахс — и наконец, в восточной части этот край орошается великой рекой Амударья (Река-море). Старинный Оксус, спускаясь с Памирских гор, создает на своем пути большое изобилие оазисов. Зеравшан (Согд), спускаясь с Памира, течет далее в Самарканд и Бухару, орошая на своем пути Фергану (Кокандское ханство). В этой водной артерии кроется плодородие края, потому неслучайно, что местные жители величают ее «Золотой рекой».
С позволения читателя, кратко исследуем историческое прошлое «старой Азии», матери народов, которая с большей вероятностью была колыбелью нашей расы.
В библейских традициях Иафет, Хам и Сим были у истоков рода человеческого. Потомки Иафета появились последними и их ожидало самое высокое предназначение.
От верхней долины Амударьи (Оксус), что в древности именовали Бактрией, наши предки— арийцы[2], в 3-ем тысячелетии до н.э. обосновались на территории между Индом и Гангом. Впоследствии они заняли практически весь Индостан, в то время как часть их отправилась на юг к Иранскому плато…. К арийской расе принадлежит большинство народов современной Европы. На своей исторической родине, в самом начале своих перемещений и странствий наши предки смогли одомашнить корову, верблюда (чье происхождение связано с территорией Верхнего Оксуса, где и сейчас можно встретить диких верблюдов), лошадь, осла, овцу (родиной для всех трех видов является северная возвышенность Ирана); собаку, диких сородичей которой можно встретить в Гималаях; козу, свинью, домашних птиц, которых впоследствии и привезли с собой в Европу и т.д…Эта тема затронута не для демонстрации эрудированности, а поскольку земля на которой обитали наши предки много веков назад, заслуживает нескольких строк повествования!
Центральная Азия, сегодня мрачная и подавленная, на протяжении нескольких веков являлась порой юности для рода человеческого, местом жестоких сражений между арийцами и туранцами. Эти битвы послужили для великого персидского поэта Фирдоуси источником для написания прекрасной эпопеи «Шахнаме» (Книги Царей) с его блистательным и знаменитым героем Рустемом.
В эпоху не столь отдаленную Центральная Азия была под властью властителей Персии— Ахеменидских царей. Император Дарий, последний представитель этой династии, пал под напором Александра Великого, самого известного завоевателя античности.
Карта персидской империи, около 500 года до н. э
Оазисы, следующие вдоль Транскаспийской железной дороги, и которые мы проедем до Самарканда, застали боевые фаланги македонского монарха.
Александр, завоевав Персию, направился в Индию. Он вторгся на территорию современного Афганистана[3], прошел через Мешед[4], Герат[5] и Кандагар[6]. Здесь были основаны колонии ветеранов, а сами завоёванные города были переименованы в честь Александра, который тем временем добрался до Кабула[7]. Когда сатрап Бесс, убийца Дария, стал опасен в Бактрии, Александр свернул с пути в Индию и направился на север. По дороге он основал у подножия Гиндукуша[8] значительную колонию ветеранов, Александрию Кавказскую, чье наличие обеспечивало свободный переход через горную гряду. Перейдя горы у Балха[9], он схватил Бесса, занял Самарканд[10] и продвинулся за пределы Сырдарьи (Яксартес). На берегах которой он основал Ходженд, именуемый ранее Александрия. Еще одна Александрия обеспечивала переход Амударьи. Завершив подготовительные работы, Александр возобновил свой путь в Индию.
Память о македонском завоевателе до сих пор жива в странах региона. Некая могущественная семья в Коканде заявляет о нем как о своем предке.
После распада империи Александра появляется греко-азиатское Парфянское царство, которое не раз заставляло трепетать от ужаса Рим, но пало под натиском новых варваров, пришедших с востока.
Арабы воплотили мечту умирающего Александра о создании империи, простирающейся от Инда до Гибралтара. Меньше века спустя после прихода Магомета семитские народы заняли основные стратегические пункты Александра, за исключением Византии: Александрию, Вавилон, Бактрию, Инд. Они оттеснили на восток преемников парфян; татаров и тюрков, заставив впоследствии часть из них принять ислам. Отныне властители Центральной Азии – арабы принялись устраивать на свой вкус науку, искусство и торговлю. Сухопутные пути между Европой и Индией бороздят арабские караваны, следующие из Самарканда. Империя халифов оставила яркий след в истории, затмив величие двора Карла Великого, еще одного свидетеля той эпохи.
Тем временем соседи семитов набираются смелости. В свое время арабские халифы вооружили татарских пленников. Эти наемники видят слабости своих хозяев. В то же время монголы покидают свои степи. И Центральная Азия в очередной раз подвергается чужеземному нашествию, вновь меняя правителей.
Это посланная Богом кара забирала в плен целые народы, сравнивая с землей процветающие города, уничтожая урожаи и разрушая дамбы и плотины. Многочисленные следы разрушительного нашествия можно обнаружить на всем протяжении территории от Каспийского моря до Самарканда. Татарская орда стала совершенной завоевательной машиной. Традиционное войско с обозами, нескончаемыми караванами ломилось от продовольствия и скарба и заполоняло дороги, препятствуя передвижению современной армии. У ордынского войска на коренастых лошадках было лишь поголовье скота и легкие повозки. Скот служил пропитанием на случай отсутствия добычи. Выстроенные в круг повозки служили как мобильная крепость. Воины переплавлялись через реку, как и сегодня, восседая на кожаных мешках, в которых было самое ценное, и пристегнувшись к конскому хвосту. Строгая дисциплина царила в орде, разделенной на декурии, центурии и т.д., как нам об этом поведал Марко Поло и другие. Легко понимаешь, как с такой совершенной машиной Чингисхан, а затем и Тамерлан смогли завоевать более половины мира.
Туркестан оставался уникальным местом, где ислам был защищён от любой скверны в окружении святых Хивы, Бухары и Самарканда.
Смирение – ценнейшая добродетель для жителей Центральной Азии. Одна из популярных здесь поговорок гласит, что «земной мир подобен гостевому дому», в буквальном смысле – гостинице на пять дней—«Мехманхане пенджрузи». Именно так восточные философы трактуют жизнь человеческую на земле.
Племя «теке» было всегда известно как самое дикое среди туркоманов, беспощадное ко всем. Даже если бы в их руки попал сам пророк, они бы не колеблясь продали его в рабство.
Кочующие по степям и оазисам Центральной Азии племена – это вымирающие потомки татаро-монгольских орд. Туркмены (Туркоманы-теке) – пираты пустыни до прихода русских в регион – были самыми ужасными разбойниками Центральной Азии. Туркмены-текинцы постоянно враждовали с киргизскими кочевниками, обосновавшимися на севере. Они угоняли не только скот, но и забирали в плен людей, поставляя персидских невольников на рынки Хивы и Бухары.
Обитатели региона между Каспийским и Аральским морями стали российскими подданными или попали под власть Хивинского ханства. Они постепенно ассимилируются с узбеками и сартами, проживающими на другой стороне Амударьи. Другие соседствующие с Персией племена обитали в оазисах Аккала[11], Мерва и Теджена, и до последнего времени обладали абсолютной независимостью, грабя и разоряя караваны: дикие пираты пустыни. На протяжении многих лет они воевали с русскими и были завоеваны экспедицией генерала Скобелева в Ахалский оазис в 1880 г. Эти грозные текинцы. Их смуглые лица едва различимы под белыми шапками из войлока заостренной формы и с широкими краями. В Мервском оазисе проживают салоры. Сарыки занимают оазис Панджеха и соотносятся с афганскими племенами[12].
Ниже представлены несколько пословиц туркоман. Пословицы очень похожи на изречения туарегов Северной Африки и красноречиво свидетельствуют о духовных устоях и нравственности туркоман.
- Тот, кто взял в руки саблю, не нуждается в поиске разумных причин.
- Оседлав скакуна, текинец более не признает ни отца, ни мать.
- Там, где город — нет волков. Там, где туркоман — нет мира.
- – Где твоя душа? Спрашивает женщина воина-туркомана. – Моя душа в моем клинке, моем копье, моей золотой стреле, в моих друзьях!..
Мы свободный народ! Заявляли они гордо до прихода русских…Мы сами себе хозяева и каждый из нас – повелитель! Мы не желаем ни тени дерева, ни скипетра хозяина!
Текинцы, которых мы встретили, были высокого роста. У них полные лица и смуглая кожа. Выступающие скулы и широкий лоб. Раскосые глаза как у монгол. Глаза миндалевидные и практически без век, небольшие и очень живые. Вздернутый нос и большие губы. Как правило, у них практически нет усов, редкая бородка на подбородке и щеках. Крайне развитые и оттопыренные уши. У них густые, но очень короткие волосы. Большинство туркоманских женщин также можно отнести к монгольскому типу.
Мужчина в традиционной одежде со своим верблюдом в начале XX века. Фото Прокудина-Горского
Мужская одежда представляет собой длинный халат, который они приподнимают, взбираясь в седло. Халат этот, как правило, из коричневой и черной материи, из хлопчатобумажной такни летом и из верблюжьей шерсти зимой. Объемный калпак из овчины практически никогда не снимается с бритой головы. Только в районе Амударьи можно увидеть маленькую бухарскую шапочку, тюбетейку с заостренным верхом, похожую на китайский головной убор. Эта тюбетейка изящной формы и практически неизвестна в Европе. Зимой надевают плащ из войлока – бурку Центральной Азии, которая защищает от холодной погоды.
Женщина у туркоман не занимала столь приниженного положения как у других мусульманских народов. Одна из наиболее досадных традиций, заключающаяся в запрете показывать лицо любым мужчинам, кроме мужа, в Центральной Азии не существует. Женщина и прежде всего молодая девушка, если желает, может отдаваться удовольствиям кокетства и пользоваться всеми благами, данными ей природой.
Как следствие, появляются такие практики, как «колбури», которая заключается в преследовании невесты, традиция достаточно грациозная и общая для всех кочевников Центральной Азии. Кочевники хранят эту традицию как отклик примитивных нравов. Она еще имеет место в Европе среди албанского племени миридитов и предваряет свадебное торжество через симуляцию кражи невесты. Закрытая длинной накидкой, во всем блеске праздничного одеяния, восседающая на низенькой лошадке, юная дева устремляется в степь, неся в руках ягненка или козленка, опережая жениха и других молодцов, пытающихся выкрасть животное. Увеличивая разрыв, она с ловкостью уклоняется от того, чтобы быть схваченной. В скором времени, когда правила чести сохранены, юная девушка позволяет забрать жениху «колбури». Женщины также принимают участие в торжествах, занимаясь приемом гостей. Такая полусвобода отражается на характере отношений. В ауле туркоман женщина не пытается укрыться при вашем приближении. Она смело подходит, с живостью заговаривает, демонстрируя белоснежность веселой улыбки.
Женщины-туркоманки – сильные создания, которые прекрасны на свой лад, насколько прекрасны могут быть большой бюст и смуглая кожа. Эти относительные преимущества компенсируют широкие скулы, по-китайски раскосые и узкие глазки, жесткие длинные волосы. Тем не менее, моя галантность отказывается от категоричного обсуждения их красоты.
Сарыки, проживающие в оазисе Панджех, находятся в непосредственной близости от афганских форпостов. Когда до Европы доходят отзвуки осложнений на афганской границе, эти события случаются, как правило, на территории сарыков, наиболее близко граничащих с афганскими территориями. Мы как раз встретили на нашем пути караван, идущий из Бухары.
Костюм сарыка, в частности, костюм мужской, практически аналогичен одеяниям других туркменских племен. Вместо сапог, они зачастую носят легкую и гибкую кожаную обувь, на которую зачастую надевают галоши, поставляемые из Бухары. Задники калош усилены кожаными вставками. В своем кругу «сарыки», как правило, носят вместо распространенной у туркмен шапки из овчины, тканевую шапочку, которая декорирована полоской меха.
Женский костюм более, чем мужской, отличается от костюма племени «теке». Женщины племени «сарык» носят рубашку и широкие шаровары, аналогичные тем, что распространены в племени «теке». Единственное отличие: женщины «теке» носят одежду красного цвета, «сарык»– синего. Однако есть отличия в головных уборах. Один такой представляет собой высокую войлочную шапочку, до середины которой накручивается цветная чалма. Развеваясь позади, вся конструкция спускается до талии, в то время как чалма, легко приподнимаясь спереди, прикрывает подбородок.
Что бы ни писалось в донесениях англичан, афганцы никогда не вмешивались в события, происходящие на берегу Мургаба. Когда власть эмира была признана в Герате, сарыки в точности платили налог на пастбище. Единственный налог, которым они облагались.
Однако они использовали любую неурядицу для избавления от налога. Тем не менее, афганцы никогда самолично не вмешивались в сбор податей.
Еще одно доказательство номинальности власти: часть сарыков из оазиса Панджех признавали власть бухарского эмира. Однако это номинальное подчинение ограничивалось визитами сарыкских ханов к эмиру, ханскими дарами эмиру и иногда несколькими реституциями, в случае, когда эмир начинал слишком горько жаловаться на совершенные на его территории грабежи. Отметим, что на протяжении этого времени сарыки продолжали грабить бухарские караваны.
Повседневный женский наряд состоял из длинной рубахи, широких шаровар, платья и чалмы: все из хлопчатобумажной ткани темно-синего цвета, только чалма была всегда белого цвета. В холодное время года, на смену приходила одежда из верблюжьей шерсти. Самой живописной была одежда на праздники. В основном доминировал красный цвет. Вместо чалмы носился другой головной убор в форме усеченной митры. Он украшалась монетками и лентами с золотой тесьмой. Волосы заплетали в бессчетное количество косичек с украшениями из разноцветного стекла. На шее всевозможные подвески из золотых и серебряных монет.
Девочка сарычка, 12 лет, фотоархив РЭМ
Одетые таким образом женщины как живая мишень. При малейшем движении такой наряд издает мелодичное и своеобразное звучание.
Остается рассказать о лошади и верблюде, обитателях туркоманских степей, этих «конкурентов» железной дороги, которых Каразин изобразил на одном из своих одухотворяющих рисунков, опубликованных в Illustration. Неотягощённый тяжелой ношей, верблюд остановился в пустыне на железнодорожных путях генерала Анненкова, перед показавшимся вдалеке локомотивом. Вьючное животное, кажется, с изумлением взирает на машину странной формы, которая со скоростью продвигается и издает сильный шум. Попытается ли он сопротивляться, как мэтр Даниэля Рок из романа Эркмана-Шатриана? Вопрос поставлен, предоставим нашим читателям возможность ответа…Рисунок Каразина представляет одновременно прошлое и будущее; варварство и цивилизацию; медленный караван, на протяжении недель блуждающий по пескам, многочисленных верблюдов, несущих свою ношу, и железную дорогу с паровозом, легко и быстро перевозящую тонны грузов по обширным пространствам, открытым сегодня для цивилизаторской деятельности Запада.
Зачастую на Транскаспийской железной дороге маркируют (как в США на трансконтинентальной железной дороге ставят клеймо на неосторожных коровах) верблюдов, оказавшихся на путях в пустыне. Как напоминание о том, что: «Это убивает!»
В Центральной Азии нам встречались только одногорбые верблюды. Чтобы увидеть двугорбых верблюдов, нужно отправляться дальше на север в сторону Хивы. «Корабль пустыни» способен проходить в день более сорока верст. Максимальный груз, который верблюд способен перенести составляет от ста восьмидесяти до двухсот килограмм, распределенный на небольшие тюки или ящики. Верблюд без помех пасется у кибиток и может иногда отойти на далекое расстояние. Туркоманская лошадь низкорослая и с очень изогнутой головой, грудная клетка скорее небольшая, ноги сильные и более длинные, чем у арабской лошади. Однако она лучше приспосабливается к климату, отсутствию еды и воды. Хозяева заботятся о своих лошадях, укрывая их в холодную погоду накидкой из войлока.
Текинские лошади показывали выдающуюся скорость и выносливость во время аламанов (грабежей), практиковавшихся у туркоманских племен, что наводит на мысль о европейских разбойниках.
Один русский офицер мне рассказал в Самарканде, что в 1868 г. до военных действий в Бухаре войско черных туркоман из Мервского оазиса преодолело расстояние от Дерегуша (на персидской границе) к Чарджуи на Аму-Дарье за два дня. Расстояние составляло пятьсот верст. Туркоманы отправляются в путь, как правило, с двумя лошадьми. Иначе они редко путешествуют.
Жилища туркоман не изменились с тех времен как их описал Марко Поло: «дома татар— деревянные и покрывают они их веревками. они круглы; всюду с собою их переносят; переносить их легко, перевязаны они прутьями хорошо и крепко, а когда дома расставляют и устанавливают, вход завсегда приходится на юг. Покрытием для них всегда служит черный войлок…» Что еще, если не кибитка из Центральной Азии представлена в этом описании четырнадцатого века, круглые решетчатые шатры, которые кочевники перевозят с собой и покрывают войлоком…
После того как мы покинули Францию в мае, телеграммы из Алжира сообщали нам об огромном ущербе, причиненном саранчой в трех провинциях. Мне пришла идея спросить одного из наших попутчиков, существует ли такое бедствие в Центральной Азии…
Алжир зачастую подвергается нашествию саранчи. Бессчетные скопища саранчи идут с юга, опустошая все на своем пути…Есть ли в Центральной Азии подобная напасть?
Мой собеседник дал занятный ответ, рассказав об одном из таких нашествий в окрестностях Аральского моря, свидетелем которого он был лично.
В середине июня 1868 г. киргизы, прибывшие с левого берега Сыр-Дарьи, принесли новость о нашествии ползущей саранчи.
Авангард этой вражеской армии был еще далеко и у жителей Казалинска было время чтобы подготовиться и принять необходимые меры. Расположение благоприятствовало защитным действиям: широкая и быстрая река отделяла нас от легионов саранчи. Предполагалось, что черные скопища не смогут ее преодолеть. На всякий случай батальон солдат и даже пушки были размещены на берегу. Горючие материалы были выложены в ряд, готовые к воспламенению по первому сигналу, защищая тем самым поля и сады. Все жители от мала до велика собрались на берегу. Все были экипированы некоторыми инструментами и особенно посудой для создания шума. Утром прибыла новая группа киргизов: «Саранча совсем рядом! Она покрывает землю… Невозможно найти конца и края!»
Мы обеспокоенно ждали, устремив наши взгляды на противоположный берег, который пока не представлял ничего подозрительного. Постепенно серо-желтоватый цвет почвы стал темнеть; зеленые лужайки поблизости казалось покрываются ржавчиной…Возле берега вода трансформировалась в коричнево-красноватую ленту, вокруг которой взбивалась белая пена, как будто текущий поток наткнулся на дрейфующее препятствие. Это были мириады насекомых, устремившихся в плавание…
Все это скопище было ведомо одним инстинктом: продвигаться в одном направлении. Повинуясь этому инстинкту, первые ряды спустившихся в воду насекомых ушли под воду под весом следующих еще до того, как поток понес их с собой. Они образовывали живую плотину, которая опускалась для того, чтобы позволить взобраться следующим рядам. Это была громадная волна, которая продолжала продвигаться и которую поток медленно относил в сторону. И вот уже пенистая лента, отделённая от нашего берега тонкой полоской воды, стремительно сокращается…Вскоре этот живой ковер покрывает все пространство реки и вот уже отдельные скопища карабкаются на наш берег…Чтобы понять весь ужас происходящего следовало бы увидеть эту картину.
Пушечная и орудийная стрельба, грохот барабанов и других инструментов, бесчисленные крики, огромное пламя, пылающее вдоль реки, не смогли остановить это нашествие. Это было все равно, что пытаться остановить снежную лавину голыми руками или заслониться зонтом от песочного урагана.
Практически одновременно погасли огни, искрясь и шипя под грузом саранчи. В мгновение ока вся растительность была поглощена тысячами прожорливых глоток.
Это катастрофическое нашествие продолжалось в течение трех часов, затем переместилось в Каракумы, где саранча отложила свои яйца. Последнее обстоятельство вызывало опасения относительно новой напасти в следующем году. Однако ранняя весна смыла зародышей саранчи в Аральское море.
Жители Казалинска меньше пострадали от этой напасти в июле 1870 г., хотя в этот раз нашествие саранчи было более ужасающим и масштабным.
К обеду странный шум привлек общее внимание. Этот шум был похож на приближение урагана, сопровождаемого странным свистом. На горизонте со стороны юго-востока небесный свод прорезала резкая полоса, захватившая вскоре полнеба. Дневной свет потускнел как в самые темные сумерки.
Огромная туча саранчи, шириной в десять верст, толщиной и длиной около двадцати верст надвигалась на Казалинск, затмевая солнце.
Саранча летела так низко, что создавала препятствия для передвижения пешеходов на улицах; она надвигалась со всех сторон. Мириады саранчи поднимались ввысь, продолжая свой путь. В этот раз снова все зеленые насаждения были изничтожены…Только старые, прочно вросшие в почву деревья сопротивлялись утрате листвы; но их было так мало в Казалинске!…
Перевод с французского – Снежана Атанова
[1] Примечание переводчика: современный Серхетабад (Кушка до 1992 г.)
[2] На раннем периоде истории этой расы, в частности те, кто отправился покорять Индию стали именовать себя почетным именем (Арии) на санскрите, матери всех индоевропейских языков: откуда и произошло название арийской расы.
[3] Ария и Арахозия
[4] Сузы
[5] Арийская Александрия
[6] Александрия Арахозийская
[7] Кабура
[8] Паропамиз
[9] Бактр
[10] Мараканда
[11] Примечание переводчика- Ахала.
[12] Примечание переводчика- в оригинале опечатка- Pendjeh
