Для населения Евразии, Ближнего Востока и коренных народов северной Америки образ волка благороден. Это идеальный охотник, воин и борец дикой среды, даже если пастухи его опасались. Народы этих регионов стремились подражать волку, который, согласно мифам, обладал магической властью. Для народов Европы и европейских иммигрантов Америки волк, чаще всего, хищное, свирепое животное. О расходящихся представлениях о волке рассказывает статья Дэвида Ханта «The Face of the Wolf is Blessed, or is It? Diverging Perceptions of the Wolf», опубликованная в журнале Folklore, (декабрь 2008).
В 1976 году в ряде русских и киргизских школах был проведен эксперимент, описанный советскими лингвистами Верещагиным и Костомаровым. В этих школах собирались театрализовать известную басню Крылова «Волк и ягненок». Однако если в русских школах дети наотрез отказывались играть роль волка, то в киргизских ситуация была противоположна: практически все ученики с большой радостью соглашались играть волка. Если в русском языке фраза «этот человек как волк» обозначает враждебного, опасного человека, то в кыргызском, наоборот, данная фраза обозначает храбреца, личность бесстрашную, смелую и полную физической силы.
В Центральной Азии и на Кавказе к волку сформировалось позитивное и уважительное отношение, что резко контрастирует с отрицательным отношением к этому животному в христианских культурах.
В европейских языках и словарях ряд поговорок, пословиц и идиом несут в целом негативную оценку волка. К примеру, Оксфордский словарь английского языка дает различные толкования термина «волк», включая обозначение человека с «характером волка», подразумевающее личность с жестокими, беспощадными или хищными наклонностями. Образ волка имеет много значений – одиночество или выносливость, но даже эти характеристики, скорее, несут негативный оттенок. Русская пословица «С волками жить – по-волчьи выть» предсказывает мрачность сосуществования с этими животными, «волк в овечьей шкуре» – хитрый враг. В народных сказках («Красная шапочка») волк играет роль злодея. Недаром, под влиянием такого восприятия европейские переселенцы в Северной Америке даже попытались уничтожить волков как популяцию. Хотя статистически медведь являлся более опасным зверем, чем волк, медведь воспринимается позитивнее в США, где любимой игрушкой является мишка Тедди.
Если рассматривать образ волка в культуре народов Евразии, то мы увидим противоположную картину. У даргинцев Дагестана, которые имели контакты с представителями тюркско-монгольской культуры, есть слово «бетсиван» (как волк), являющееся синонимом храбрости и бесстрашия. Волк в представлении даргинцев – молодой и свободолюбивый герой: как говорит пословица, «волк и молодой храбрец найдут свою пищу на дороге» (точно такая же поговорка присутствует в казахском языке – У.Б) или «волк может перенести голод, но никогда – рабство».
Во времена, когда господствовало холодное оружие, на силу и храбрость отдельных героев или батыров полагался весь род или клан, и бесстрашие их восхвалялось и почиталось превыше всего. Такое повторяющееся поведение волка в народных сказках Кавказа, как охота, грабеж скота, борьба и выживание, соединяет человека и волка, где человек восхищается волком и стремится повторить его успех.
Во время беседы польского ссыльного революционера Адольфа Янушкевича с казахским султаном Бараком, Янушкевич, прослушав рассказ о замечательной генеалогии султана, заметил: «Зря вы начали свое происхождение с таких возвышенных основ, вашими праотцами являются три брата – белый волк, серый волк и черный волк. Ваша жизнь вам дана только, чтобы услаждать и благодарить свой желудок, а это говорит о волчьем происхождении». Султан в ответ только рассмеялся.
В тюрко-монгольском эпосе волк – основатель царствующих династий. Подобно древнеримской легенде о Ромуле и Реме, волчица пестует, выкармливает своим молоком оставленного младенца в самых ранних тюркских мифах, в поздних мифах, стремящихся к большей правдоподобности, волк охраняет правителя и дает ему советы. Волчица – праматерь клана Ашина, которые произошли от союза волчицы и мальчика хунну. Волчица ушла в горы и родила в пещере 10 сыновей, которые стали прародителями клана Ашина и правителей тюркских каганатов. Образ волка встречается уже в более поздней этимологии, связанной с происхождением Чингисхана. В одной из версий о его происхождении говорилось, что Чингисхан произошёл от луча света и серого волка.
Происхождение одного из кыргызских родов «саяк» также идет от волчицы. Согласно этому мифу, один путешественник нашел ребенка, которого выкармливала своим молоком волчица. Мальчик имел длинные волосы и получил прозвище жалдуу Каба (длинногривый Каба). Потомки Жалдуу Каба делились на Ак-Тери (светлошкурых) и Боз-Тери (серо- или сивошкурых). Легенды о младенцах, выкормленных волчицей, присутствуют среди алтайцев, балкарцев, ингушей (в балкарском мифе мальчик, выкормленный волчицей, считался ценным для пастухов, так как «волки никогда не нападут на кошару, где живет такой человек»). Сцены, изображающие волчицу с двумя младенцами, сосущими ее молоко, присутствуют даже в Шахристане, Таджикистан.
Многие народы Евразии пытались «получить» такие качества волков, как навыки охоты, умение загонять добычу или скот в нужном направлении, выживаемость. Для того, чтобы получить такие волчьи качества, существовали определенные ритуалы, связанные c волком. Например, костяные талисманы или кусочки шкуры волка использовались охотниками и воинами как оберег, а суп из волчьего мяса и костей помогал излечиться от болезней. У алтайских народов изображение волка присутствовало на бусах шаманов, и шаманы адресовали свои молитвы волкам. Балкарский герой, нарт Иорузмек носил шкуру, как оберег от «шайтанов», которые боялись даже произносить слово «волк». В бурятском эпосе героиня эпоса надевает шкуру волка и превращается в синюю волчицу, способную преодолеть длинные расстояния. В «Слове о полку Игореве» князь Игорь хочет сбежать от половцев, но зная, что их кони быстрее его собственных, превращается в волка, который может безопасно доставить его в родные края.
Для центральноазиатских кочевников, для которых охота была главным экономическим занятием, было естественным наблюдать за хищниками и имитировать их навыки. В их фольклоре волк – «властелин гор, лесов и земель», что взывает к древним убеждениям, что охота контролируется звериным духом, который строго регулирует, какое количество животных может быть убито, и который благоволит и делает успешными охотников. Игра «кокпар» это, может быть, отражение более древнего ритуала «кок беру тарт» (дословно, обдирание волка), когда всадники преследовали молодого волка в степи (который был заранее отловлен, а перед началом преследования отпускался в степь).
В воинской культуре народов Евразии волк занимал специальное место. Юсуф Баласагуни среди различных качеств отмечал, что идеальный полководец должен быть подобен волку. Знамена монголов эпохи Чингисхана украшала золотая голова волка, и средневековые кыпчаки имели похожие символы на своих знаменах. Оружие номадов, и в недавнем прошлом, украшалось рисунками с изображениями волков.
Даже среди пастухов отношение к своему противнику, волку, было более смешанным. На Кавказе пастухи верили, что тотем сам забирает свою жертву, нападая на скот, и таким образом, принеся эту жертву, можно надеяться на обильный приплод, защиту от болезней и других неудач. Пастухи опасались произносить слово «волк» вслух и говорили так, например: «вчера зверь напал на стадо, да будут его зубы здоровыми, и уничтожил сотню овец». В одной чеченской легенде говорится, что бог создал овец для волков, но человек попросил свою долю, обещав волку «присматривать за овцами для тебя и меня». Кстати, согласно наблюдениям на Кавказе, после убийства волка человек должен постоять перед шкурой убитого животного и попросить прощения.
Взаимоотношения между волками и людьми нашло также отражение в исламе. К примеру, в Дагестане чабаны проводили обряд “завязывания пасти волку” в присутствии муллы с определенными молитвами. Интересно, что в 2014 году в одном из аулов Приыртышья в ходе полевых работ был обнаружен дореволюционный Коран с многочисленными закладками, рукописными дуа, где одна из коротких молитв предназначалась для отпугивания волков от жилищ и пастбищ.
Отношения народов Евразии с волками были тесными, особенно, в тех регионах, где господствовал кочевой образ жизни, а также среди горных жителей. Тесное сосуществование, однако, способствовало росту уважению людей к хищникам и мечте перенять их качества. В эпосе о Коркыте рассказывается, как полководец Казанбек ищет свою орду и в ее поисках вопрошает у волка, чье «лицо благословенно» так:
С наступлением темного вечера для тебя восходит солнце;
в снег и дождь ты стоишь, как герой;
черных благородных коней ты заставляешь ржать;
увидя красных верблюдов, ты заставляешь их реветь;
увидя белых баранов, ты бьешь их, ударяя хвостом;
ударив их по спине, ты разбиваешь стену крепкой ограды;
вытащив жирных баранов, ты, ударяя окровавленным хвостом,
пожираешь их с громким чавканьем.
Твой голос наводит ужас на сильных собак;
выходящих пастухов ты ночью заставляешь бежать… (перевод Бартольда В.В.)
David Hunt, «The Face of the Wolf is Blessed, or is It? Diverging Perceptions of the Wolf», Folklore, Vol. 119, No. 3 (December 2008), pp. 319-334
Photo: Mars Films [CC BY 3.0 (http://creativecommons.org/licenses/by/3.0)], via Wikimedia Commons
