В серии интервью с российскими экспертами политолог Рафаэль Саттаров исследует, существует ли новая повестка во взаимодействии России с Центральной Азии. Как изучают и как относятся в России к изменениям в Центральной Азии? Смогут ли связанные историческим наследием авторитаризма и остатками единого хозяйства, страны ЦА и Россия найти новый формат взаимовыгодных отношений?
Дмитрий Суслов – Программный директор Фонда клуба «Валдай» (руководитель программы «Регионализация мира и новый тип взаимозависимости»). Заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) НИУ ВШЭ. Эксперт по международным отношениям, внешней политике США, российско-американским отношениям, внешней политике России, отношениям России и Европейского союза.
С 2004 года – заместитель директора исследовательских программ Совета по внешней и оборонной политике (СВОП). Российский координатор Рабочей группы по будущему российско-американских отношений, созданной в 2010 году НИУ ВШЭ и Гарвардским университетом. Соавтор ряда книг, включая: «Политика США в Азиатско-Тихоокеанском регионе» (Москва, 2014), «Невоенные рычаги внешней политики России: региональные и глобальные механизмы» (Москва, 2013), «Россия: стратегия для нового мира» (Москва, 2011), «Россия vs Европа: противостояние или союз?» (Москва, 2009); «Россия и мир. Новая эпоха» (Москва, 2008), «Мировая политика» (Москва, 2008), «Мир вокруг России: 2017» (Москва, 2007).
Как бы Вы охарактеризовали нынешнее состояние российско-американских отношений?
Прежде всего, я бы охарактеризовал нынешние российско-американские отношения как новую системную конфронтацию, имеющую очень четкие элементы, аналогичные тем, что имелись в период Холодной войны. Конечно же, полностью называть нынешние российско-американские отношения новой Холодной войной некорректно, поскольку ситуация не предполагает построение биполярного мира, между двумя странами нет однозначного идеологического антагонизма, но, тем не менее, определенные элементы Холодной войны, конечно, имеются. Безусловно, мы не имеем дело с конъюнктурным кризисом в российско-американских отношениях, как это было в 1999 г. (бомбардировка натовскими силами Белграда, а также захват аэропорта Приштина Косово российскими десантниками, что привело к ухудшению российско-американских отношений. Прим-Р.С) или в 2008 г. (пятидневная российско-грузинская война), а с новым состоянием отношений двух стран, которое носит конфронтационный характер, где стороны рассматривают друг друга как однозначного противника. Естественно, пока между двумя странами сохраняются остаточные области сотрудничества, что связано с глобализацией, а также различным характером вызовов и угроз, но это сотрудничество не отменяет общую конфронтационную природу отношений. Оно носит вынужденный характер, а не желательный для обеих сторон. Тем не менее, областей сотрудничества становятся все меньше и меньше.
Компромисса от двух сторон мы пока не увидим ни на Украине, ни в Сирии, так как обе стороны привержены максималистскому продвижению своей политики
А какие были системные факторы и откуда берутся истоки данной конфронтации?
Существуют несколько четких индикаторов и симптомов того, с чем мы имеем дело, а именно, с системным противостоянием, а не с конъюнктурным кризисом. Первое, это то, что в качестве источника всех проблем и негативного состояния отношений двух стран, а также источника кризиса на Украине, Сирии и в других участках российско-американского противостояния, стороны рассматривают внутриполитическую природу и внутриполитическое состояние друг друга. То есть, мы обвиняем друг друга в том, кем мы являемся. Эта ситуация абсолютно аналогична той, что была в период Холодной войны. Вот сегодня в Соединенных Штатах в политическом истеблишменте преобладает точка зрения о том, что характер российского внутриполитического режима и личность нынешнего российского президента являются главной причиной в проведении Россией более наступательной, по мнению американцев, даже агрессивной имперской политики на постсоветском пространстве, целью которой якобы является воссоздание Советского Союза. По мнению американцев, данное поведение России связано с авторитарной природой российского государства, второе, связано с личностью Владимира Путина и третье – с неуспехами внутренней и внутриэкономической политики России. Таким образом, американцы считают, что именно по этим причинам Россия присоединила себе Крым, вторглась на Украину и таким образом создает свою империю. Американский истеблишмент полагает, что до тех пор, пока внутриполитический режим России не изменится, никакого возвращения к сотрудничеству и партнерству с русскими быть не может, а условием нормализации и улучшения связей между двумя странами является трансформация российской внутренней политики.
В России не настолько жестко, но, тем не менее, тоже считают, что первопричиной кризиса и проблем в двухсторонних отношениях является внутренняя политическая природа США, а именно – вера американцев в свою исключительность и стремление продвинуть и укрепить данную исключительность путем мессианской и глобалисткой гегемонистской политики. Поскольку исключительность традиционными способами уже поддержать нельзя, американцы вынуждены прибегать к таким дестабилизирующим методам, которые применялись в Сирии или на Ближнем Востоке в целом. Это главный индикатор того, что мы имеем дело с системным противостоянием.
Вторым индикатором системного противостояния служит то, что мы полностью обвиняем в произошедшем противоположную сторону, считаем, что она полностью виновата во всем. США считают, что во всем виновата Россия и ее внешнеполитический курс, которой свойственен экспансионистский, агрессивный подход. Российское вторжение на Украину, присоединение Крыма и российское вторжение в Сирию, соответственно, мешают урегулировать проблемы в этих странах.
Третий индикатор – это то, что ни одна из сторон не готова к компромиссу, и обе стороны проводят политику, ориентированную на капитуляцию противоположной стороны, на то, чтобы противоположная сторона полностью отказалась от нынешней политики и приняла правила, которые ей предлагает оппонент. Эти призывы звучат и по Украине, и по Сирии. Мы видим сейчас, что и для России, и для США даже допущение прямого военного столкновения в Сирии является меньшим из зол, нежели компромисс и принятие новых правил игры. Компромисса от двух сторон мы пока не увидим ни на Украине, ни в Сирии, так как обе стороны привержены максималистскому продвижению своей политики, и в качестве условия выхода из кризиса и та, и другая сторона видят трансформацию своего оппонента.
Каковы тогда причины изменения конъюнктурной конфронтации на системную?
Причины я разделяю на две группы: стратегическую и тактическую. Стратегические причины – это полное и принципиальное несогласие между Россией и США по основным правилам и нормам миропорядка, которые сложились после окончания Холодной войны. Мы по-разному понимаем правила игры, по-разному понимаем такие базовые нормы как суверенитет, вообще допустимость или недопустимость такого понятия как сфера влияния, и то, какими должны быть отношения между великими державами. Каковы правила применения военных сил? Могут ли Соединенные Штаты в одностороннем порядке объявлять одни режимы легитимными, а другие – нет, и проводить операции по смене режимов в тех или иных государствах, или их вообще не должно быть в международных отношениях? Самый главный вопрос недопонимания – это как должны строиться и на основе чего международные порядки на постсоветском пространстве, в Европе и в мире в целом. Они должны носить западноцентричный характер и основываться на западных институтах или они должны вырабатываться совместно с другими центрами силы и, таким образом, носить более плюралистический и идеологически нейтральный характер? Между двумя сторонами по этим вопросам согласия нет и не было на протяжении всего переходного периода с 1992 г. по 2013 г. Каждый раз, в каждом кризисе российско-американских отношений, эти базовые фундаментальные вещи выходили на поверхность в 1999 г., в 2004 г., 2008 г. и сейчас.
Причиной недопонимания является то, что, завершив холодную войну, Россия и США не договорились по правилам игры. Каждая сторона понимала новый мир по-своему. США очень быстро стали привыкать к однополярности и пытались установить однополярный мир, Россия принципиально с этим изначально не соглашалась, поскольку Россия была слаба в девяностые годы и американцы по большому счету ее не слушали. Была иллюзия, что Россия в конечном итоге присоединится к американоцентричному миропорядку…
Сотрудничество между двумя сторонами становится все более трудным, и оно не позволяет сторонам реализовывать свои жизненно важные интересы. Поэтому с относительно лёгкостью они избавились от сотрудничества, перейдя на конфронтацию
А разве «козыревская» внешняя политика в начале девяностых не предполагала этого процесса?
Козыревская внешняя политика тоже не укладывалась в миропонимание США. Потому что даже в период А.Козырева Россия выступала за принципиально иную модель интеграции в Запад, нежели это предполагал сам Запад. Козыревская внешняя политика не предполагала расширения НАТО на Восток, и Козырев тоже боролся против этой политики. То есть, даже при максимальной прозападной российской внешней политики модальности отношений Россией и Западом понимались совершенно иначе, чем они понимались на Западе. В период Козырева Россия требовала стратегический альянс с Западом, фактически претендуя на положение державы номер два после Соединенных Штатов. Россия требовала, чтобы ее моментально приняли во все мироуправляющие структуры и чтобы, как полноценный и самый главный союзник США, российская сторона принимала участие в принятии мировых решений. Такое место для России обеспечено не было, вместо этого ее просто отстранили от принятий важнейших решений, и уже сам Козырев выступал против такой политики. Такая ситуация продолжалась на протяжении 1990-х, 2000-х и 2010-х годов.
Значит, в чем особенность украинского кризиса и почему данный кризис стал не просто кризисом, а именно трамплином к новой конфронтации? Это как раз связано с тактическими причинами кризиса российско-американских отношений, которые заключаются в том, что по целому ряду факторов Россия и США восприняли действия друг друга по Украине в качестве системного вызова самим себе. Россия восприняла поддержку Соединенными Штатами Евромайдана и свержения Януковича бывшей оппозицией как однозначный вызов против России и как объявление дипломатической войны России. По мнению Москвы, такая поддержка означала то, что Вашингтон пытается лишить внешнеполитические завоевания России последних лет и вернуть Россию к модели девяностых годов. США же в свою очередь восприняли российские действия по Украине как появление новой российской внешней политики, что Россия окончательно перешла к тому, что она с помощью военной силы воссоздает свою империю, меняет государственные границы, присоединяет территории, тем самым бросая вызов непосредственно Соединённым Штатам как гаранту международной безопасности и международного порядка. Вот это восприятие как вызова друг другу, самим себе, фактически не оставило выбора странам, кроме как перейти на полномасштабную конфронтацию. Причина заключается в том, что к началу Евромайдана и руководство России, и администрация США были убеждены, что им не стоит так сильно ценить и дорожить своими отношениями друг с другом, так как сотрудничество между двумя сторонами становится все более трудным, и оно не позволяет сторонам реализовывать свои жизненно важные интересы. Поэтому с относительно лёгкостью они избавились от сотрудничества, перейдя на конфронтацию.
На Ваш взгляд, сколько примерно будет длиться такая конфронтация?
По поводу длительности полагаю, что данная конфронтация – весьма надолго, и я не думаю, что ее можно преодолеть раньше 2024 г. Так как к этому времени подойдет к концу следующий президентский цикл России и такой же цикл в США. В чем сложности решения проблем между двумя сторонами? Во-первых, слишком глубокие фундаментальные причины в отношениях двух стран. Невозможно будет за ближайшие годы преодолеть фундаментальные разногласия сторон по поводу правил игры в мире и миропорядка в целом.
Во-вторых, каждая сторона не готова к уступкам и добивается поражения и капитуляции противоположной стороны, и более того, имеются некоторые основания у каждой из сторон говорить о том, что именно она побеждает и победит в будущем. Каждая сторона считает, что именно она стоит на правильной стороне истории, а противоположная сторона обречена на поражение. Данный фактор исключает возможность серьезного диалога. Американский истеблишмент на сегодняшний день консолидирован и сплочен в своей уверенности в том, что Россия является слабеющей страной, которая проводит неэффективную экономическую политику, неэффективную внутреннюю политику, а также обреченную на поражение внешнюю политику и стоит только подождать и создать соответствующие условия как Россия «коллапснет». Зачем им в этой ситуации выходить на какие-либо компромиссы и пытаться преодолеть конфронтацию путем взаимных уступок? Им легче ждать, пока в Росси не произойдет комплексный кризис, и это на сегодняшний день – практический консенсус внутри американского истеблишмента…
Даже у Трампа?
Здесь Дональд Трамп – очень большое исключение. Если при Обаме американский истеблишмент был фундаментально расколот, потому что в диалоге с Россией Барак Обама поддерживал политику «перезагрузки», а республиканцы полностью ее не поддерживали. С приходом к власти Дональда Трампа, на самом деле, наступит очень интересное время. Даже при нем вряд ли наступит американо-российская перезагрузка, так как истеблишмент не допустит ему вести такую политику. Потому что в США президент не единственный, кто определяет внешнеполитический курс страны. Конгресс, Сенат могут не позволить такую стратегию. Более того, есть вице-президент, фигура, имеющая определенное влияние в разработке и принятии решения по внешнеполитическим аспектам страны. Новый вице-президент США со стороны Трампа, Майкл Пенс, выступает с очень критическими позициями в отношении России. Даже у самого Трампа это, скорее, некая не до конца продуманная идея, и, если он столкнется с реальными проблемами в отношениях с Россией, он тут же, эту конструктивность заменит на негатив. Одной из главных проблем в российско-американских отношениях при Трампе будет Китай. Потому что Трамп, очевидно, рассматривает именно Китай в качестве главного стратегического соперника Соединенных Штатов, и собственно дружественный конструктивный подход в отношении России связан с тем, что, по мнению Трампа, Москва должна присоединиться к США ради сдерживания Китая. Россия, естественно, этого делать не будет, и это может стать переломным моментом в негативную сторону в российско-американских отношениях при Трампе. Россия политически и экономически подстраивается под конфронтацию, и всячески заявляет, что она готова к такой политике.
Фундаментальные противоречия заключаются в том, что Россия считает, что большинство стран постсоветского пространства в проектах в вопросах безопасности и экономики должны быть ориентированы на Россию
Как заявляют некоторые американские эксперты, США считались с интересами России на постсоветском пространстве. Даже перед началом военной операции в Афганистане они, прежде всего, получали «добро» от Москвы для создания своих военных баз в центральноазиатских странах. В условиях, когда внутри Афганистана происходит «война всех против всех» между различными группами, насколько высока вероятность того, что в будущем выработается такой механизм взаимодействия между двумя сторонами?
То, что Вы указали, эту консультацию США и России, даже некоторое сотрудничество на постсоветском пространстве – все это носило вынужденный характер. Это не означало, что Россия и США преодолели свои фундаментальные противоречия на постсоветском пространстве. Фундаментальные противоречия заключаются в том, что Россия считает, что большинство стран постсоветского пространства в проектах в вопросах безопасности и экономики должны быть ориентированы на Россию, и рассматривает постсоветские страны как часть российско-центричной подсистемы международных отношений и российско-центричного окружения. США же привержены к задаче торпедирования российского влияния на постсоветском пространстве путем включения в проекты, ориентированные на третьих стран, а не на Россию. Взаимодействие в двухтысячные годы и взаимодействие в 2010-х гг. этого не отменяют. В двухтысячные годы США действительно консультировались с Москвой, даже не только консультировались, а активно взаимодействовали в открытии баз в Центральной Азии, потому что им это было жизненно необходимо ради операции в Афганистане. Но сразу США попытались прекратить консультации с Россией, как только эти базы были открыты, и уже после этого проблема военных баз стала одним из раздражителей в российско-американских отношениях. США выступали за независимые от России отношения со странами Центральной Азии, и стремились продлить свое пребывание в регионе на неопределенное долгое время, а Россия всячески с этим боролась. Надо понимать разницу между, скажем, Центральной Азией, где США действительно были отчасти зависимыми от России, и ситуацией с западными республиками СНГ, где эта зависимость не имела место и где США проводили осмысленную и целенаправленную политику по оттягиванию этих стран от России. Более того, использовали эти страны для смены режима внутри России. Например, с середины двухтысячных годов Украина использовалась США в качестве инструмента обеспечения смены режима и демократизации самой России за счет включения Украины в НАТО. Именно поэтому администрация Буша-младшего выступала за вступление Украины в альянс и добивалась для нее «Плана действий по членству в НАТО» (Membership Action Plan) в 2008 г.
В период Обамы взаимодействие по постсоветскому пространству тоже носило очень прагматический характер со стороны США и даже, в некоторой степени, вынужденный характер. Администрация Обамы совершенно четко для себя решила, что она нуждается в российской поддержке и сотрудничестве по проблемам Афганистана, Ирана, сокращения ядерного оружия и по вопросам нераспространения ОМУ. Для того чтобы добиться прогресса для сотрудничества с Россией по этим вопросам, администрация Обамы была вынуждена пойти на некоторые уступки России на постсоветском пространстве, и в частности согласиться на президентство Януковича, согласиться с тем, что Янукович отказался от вступления Украины в НАТО, а также согласиться с пророссийским государственным переворотом в Киргизии в 2010 г. Но, как только администрация Обамы перестала нуждаться в сотрудничестве с Россией, как только они пришли к выводу, что Россия не способна настолько продвинуть интересы США по каким-то другим вопросам, что это требовало бы отказа Америки от продвижения своих интересов на постсоветском пространстве, сразу негативный характер в этом пространстве выстрелил и возник Евромайдан на Украине.
С точки зрения своих национальных интересов США по-прежнему рассматривают Центральную Азию как периферийный регион, с другой стороны, гипотетически, действительно Центральная Азия может быть использована в качестве дополнительного театра активного военно-политического сдерживания России
Что касается Центральной Азии, то этот регион – особый кейс, так как Соединенные Штаты в меньшей степени сосредоточены на этом регионе, нежели чем в таких странах, как Грузия или Украина. Это связано по двум причинам. Первая связана с тем, что американцы постепенно завершают свою миссию в Афганистане и не хотят наращивать свое присутствие или возвращаться туда обратно. Соответственно, уменьшая свою вовлеченность в дела в Афганистане, они уменьшают и значимость региона Центральной Азии в своей политике. Вторая же причина заключается в том, что администрация президента Обамы в последнее время действительно до начала российско-американской конфронтации проводила политику сужения и непосредственного присутствия США в разных регионах мира, и Центральная Азия была таким регионом, где была необходимость сузить и уменьшить свое присутствие. Они закрыли свою военную базу Манас в Кыргызстане, много было разговоров об открытии военных баз в Узбекистане, но их так и не удалось открыть…
Ведь в 2005 г. США закрыли свои военные базы в Узбекистане…
Я имею в виду случай, когда после свертывания американской стороной базы Манас в 2013 г. было много разговоров о том, чтобы вернуться в Узбекистан либо в Ханабад, либо в Термез. Невозвращение США в Узбекистан как раз доказывает понижение их интересов в этом регионе. Более того, США видят, что происходит объективное усиление Китая в Центральной Азии и американцы не могут с ними конкурировать. Вашингтон не может представить какие-либо материальные перспективы, альтернативные китайским. Такие инфраструктурные проекты, которые осуществляются китайской стороной, не могут быть предоставлены американцами. Но после же начала украинского кризиса ситуация стала немного неоднозначной, поскольку с одной стороны, с точки зрения своих национальных интересов США по-прежнему рассматривают Центральную Азию как периферийный регион, с другой стороны, гипотетически, действительно Центральная Азия может быть использована в качестве дополнительного театра активного военно-политического сдерживания России. То есть, превращение Центральной Азии во вторую, условно говоря, Украину. Но здесь американцам пока не на кого опереться, и мне кажется, центральноазиатские элиты понимают, что их участие в подобной игре означало бы для региона полную катастрофу и дестабилизацию или крах своей государственности. И вот транзит власти Шавкату Мирзиёеву в Узбекистане после смерти Ислама Каримова как раз доказал отсутствие у американцев какого-то реального интереса либо реальных возможностей как-то вмешаться в эту ситуацию и попытаться использовать Узбекистан в качестве новой опоры американского влияния в регионе, для того чтобы сдерживать влияние России в Центральной Азии. Узбекистан пока сохраняет преемственность своей внутренней и внешней политики и демонстративно показал, что он не будет проводить антироссийскую политику.
У США имеются разочарования в своей способности что-либо изменить в регионе, здесь очень показателен кейс Кыргызстана, так как эта страна рассматривалась американцами как история успеха по строительству демократического строя в регионе, огромные деньги вкладывались в НКО, давались властям за использование военной базы и тд. Маленькая страна получала намного больше американской помощи, чем большой Казахстан или Узбекистан. США делали большую ставку на Кыргызстан, но потом они убедились, что все там быстро меняется, и все усилия уходят напрасно. Тем не менее, скорее всего, американская сторона будет по мелкому создавать проблемы для России в регионе, поскольку конфронтация с Россией будет набирать оборот.
Что касается Афганистана, то сотрудничество по решению афганской проблемы не может сблизить позиции России и США. Афганистан долгое время был историей успеха российско-американского сотрудничества. Это сотрудничество было очень продвинуто, и военная миссия США с самого начала была основана на российской поддержке. США и Россия совместно боролись против наркоторговли, несмотря на то, что были недопонимания по методам борьбы, тем не менее, сотрудничество в этой области было достаточно эффективным. Должен отметить показательный пример сотрудничества в сфере т.н «вертолетного пакета», когда США за свои деньги купили российские вертолеты и передали их афганской армии. Все это рухнуло уже после 2014 г., и обе стороны заявили об отказе от взаимодействия друг с другом по Афганистану. На сегодняшний день американцы продолжают присутствовать в Афганистане и работают с афганским руководством. Одновременно с ними, абсолютно параллельно, не пересекаясь с американцами, с афганским руководством работают Россия, Китай и остальные государства ШОС. Стоило ли бы и имело бы смысл сблизить вот эти повестки взаимодействия и как-то договориться о комплексной работе в Афганистане? То тут ответ однозначный – конечно, стоило, так как это дало бы более положительный эффект для самого Афганистана и для региона в целом. Ведь это снизило бы градус геополитического соперничества в регионе. К сожалению, ни одна, ни другая сторона на эти шаги идти не хочет; американцы принципиально не хотят иметь диалог с ОДКБ, не хотят вести диалог с ШОС, а хотят иметь независимые каналы в Афганистане. Россия, ввиду общей деградации российско-американских отношений, тоже не сильно настаивает на взаимодействии с США по Афганистану, и всячески дает понять, что она будет содействовать стабилизации ситуации в этой стране через региональные инструменты КНР, ШОС, ОДКБ.
Какова реакция России на активизацию США в Центральной Азии программы C5+1, которая была анонсирована в ноябре 2015 г.?
Реакция, естественно, негативная, так как Россия рассматривает это как попытку США активизировать какое-то политико-дипломатическое присутствие в Центральной Азии в условиях новой конфронтации, то есть, это очевидная реакция на новую конфронтацию. Соединенные Штаты действительно попытались убедить стран Центральной Азии и вели пропагандистскую работу по поводу того, что Россия якобы представляет угрозу для их суверенитета и что региональные страны не заинтересованы в участии в интеграционных проектах России. США прямым текстом заявляли, что участие Казахстана и Кыргызстана в ЕАЭС мешает им интегрироваться в мировую экономику, сдерживает их экономическое развитие и мешает им вступить в ВТО (Казахстану до 2015 года –Р.С.) и тд.
Они об этом открыто заявляли?
Это абсолютно открытое заявление. Такие заявления звучали на уровне послов, на уровне Тони Блинкена (бывший заместитель советника Белого дома по национальной безопасности, ныне первый заместитель госсекретаря США. – Р.С). Это их официальная позиция, что страны Центральной Азии должны интегрироваться в мировую экономику напрямую, а не через ЕАЭС, так как этот союз якобы является препятствием и сдерживает их развитие. Такая же риторика от американцев звучала и по ОДКБ, и в принципе, особенно в 2014 г., они стремились представить Россию в качестве угрозы. Было много разговоров на официальном уровне или в открытых пространствах в Вашингтоне, что США будут защищать суверенитет и территориальную целостность Казахстана и стран Центральной Азии ввиду растущей российской угрозы странам постсоветского пространства. Действительно, такая политика проводится со стороны США в Центральной Азии, и одним из элементов антироссийской политики является новая платформа C5+1. Конечно, для России такая политика неприятна и раздражительна, так как она воспринимает это как деструктивное влияние Соединенных Штатов, но, тем не менее, Москва понимает, что реальных инструментов у США для изменения политического климата в регионе нет и не предвидится. Таким образом, вот эта C5+1 является имитацией реальной политики в регионе. Ну, собрались они все вместе, обсудили угрозы, может, американцы говорили о российской угрозе в регионе…
Россия не рассматривает эти страны в качестве сателлитов, они свободны в проведении своей внешней политики, только в разумных пределах, если данное сотрудничество не будет нести угрозу ЕАЭС, ШОС или ОДКБ
США как раз заявляют, что данная платформа не носит антироссийский или антикитайский характер…
Естественно они будут официально заявлять, что платформа не направлена против интересов России, равно как расширение НАТО на Восток не направлено против России, или американское присутствие вокруг Китая не носит антикитайский характер. Плюс, Соединенные Штаты по-прежнему пытаются реализовать свою стратегию по присоединению Центральной Азии к Южной Азии. Ведь по американским оценкам, Центральная Азия должна быть с Южной Азией, это можно увидеть по иерархической структуре в Госдепе, где страны Центральной Азии не отнесены к структуре, где занимаются Россией и другими странами СНГ. У американцев такое стратегическое видение – объединить страны Центральной Азии с Южной Азией, как раз найдется место куда можно включить и Афганистан. Исходя из этого, они проталкивают проект сотрудничества Север-Юг, это и TAPI, несмотря на постоянные задержки срока реализации, каждый посол США, назначаемый в Туркменистан, видит основную цель своей деятельности в реализации данного проекта. Естественно, Россия с пониманием относится к тому, что страны Центральной Азии не отказываются от такого диалога, потому что Россия не рассматривает эти страны в качестве сателлитов, они свободны в проведении своей внешней политики, только в разумных пределах, если данное сотрудничество не будет нести угрозу ЕАЭС, ШОС или ОДКБ.
Получается, что Россия не заинтересована во взаимодействии с США в Центральной Азии?
Россия была бы заинтересована во взаимодействии с США в регионе, если бы: а) данное взаимодействие со стороны США носило конструктивный и прагматичный характер, и было направлено на решение реальных проблем региона (коррупция, борьба с терроризмом, наркоторговля), а не носила характер геополитических игр и оттягивания региона от российского влияния; б) если бы данное взаимодействие осуществлялось не на основе двухсторонних отношений, а через механизмы ШОС.
