Мы, экономисты, в обычной жизни – люди достаточно скучные, и не очень любим говорить о субстанциях, которые сложно измерить и понять, ведь экономика считается наукой рациональной, количественно измеряющей выборы экономических субъектов в отношении распределения ограниченных экономических ресурсов и создания добавленной стоимости. Однако часто выборы делаются нерационально. И это касается не только индивидов, но и правительств и корпораций.
Рациональный выбор сложно сделать любому человеку даже в условиях наличия адекватной системы обмена информацией, прозрачного экономического регулирования. Яркий пример такой нерациональности демонстрируют ведущие кандидаты президентской кампании в США, ведущей мировой экономической державы, делая политические и экономические обещания с сильным эмоциональным контентом и слабой экономической обоснованностью. Пример – сделать Америку снова сильной через …. выдворение иммигрантов, которые во многом способствовали подъему экономической мощи ведущей экономики мира.
Иррациональный человек
Поведенческая экономика дает ответ на то, как психологические, социальные, когнитивные и эмоциональные факторы влияют на экономические решения отдельных лиц и институтов, а также какое влияние эти факторы могут оказывать на рыночные цены, доходность и распределение ресурсов. В начале своего развития психологическая (поведенческая) экономическая теория помогала понять иррациональность экономических агентов. Лауреат Нобелевской премии по экономике 2002 «за применение психологической методики в экономической науке, в особенности – при исследовании формирования суждений и принятия решений в условиях неопределенности» – Даниэль Канеман (калифорнийский университет Беркли, докторская степень по специальности “психология”) является основоположником науки. Главный объект исследований Канемана – это механизмы принятия человеком решений в ситуации неопределенности. В ходе различных экспериментов он доказал, что люди не могут рационально оценивать ни величины ожидаемых выгод или потерь, ни их вероятности.
- Во-первых, обнаружилось, что люди по-разному реагируют на эквивалентные (с точки зрения соотношения выгод и потерь) ситуации в зависимости от того, теряют они или выигрывают. Это явление называют асимметричной реакцией на изменение благосостояния. Человек боится потери, т.е. его ощущения от потерь и приобретений несимметричны: степень удовлетворения человека от приобретения, например, 100 долларов гораздо ниже степени расстройства от потери той же суммы. Поэтому люди готовы рисковать, чтобы избежать потерь, но не склонны к риску, чтобы получить выгоду.
- Во-вторых, эксперименты показали, что люди склонны ошибаться при оценке вероятности: они недооценивают вероятность событий, которые, скорее всего, произойдут, и переоценивают гораздо менее вероятные события. Ученые обнаружили интересную закономерность – даже студенты-математики, хорошо знающие теорию вероятности, в реальных жизненных ситуациях не используют свои знания, а исходят из сложившихся у них стереотипов, предрассудков и эмоций.
Вместо теорий принятия решений, основывающихся на теории вероятностей, Д.Канеман и А.Тверски предложили новую теорию – теорию перспективы (prospect theory). Согласно этой теории, нормальный человек не способен правильно оценивать будущие выгоды в абсолютном выражении, на самом деле он оценивает их в сравнении с некоторым общепринятым стандартом, стремясь, прежде всего, избежать ухудшения своего положения. С помощью теории перспективы можно объяснить многие нерациональные поступки людей, не объяснимые с позиций «человека экономического».
Подталкивание к правильным решениям?
Теперь, понимая, что Земля населена людьми, а не «рациональными экономистами», теоретики поведенческой экономики разрабатывают интересные механизмы, подталкивающие (nudging) человека сделать правильные решения.
Ричард Талер, глава Ассоциации экономистов Америки, и соавтор книги Nudge: Improving Decisions About Health, Wealth, and Happiness (Yale University Press, 2008) размышляет на тему того, как частные и общественные организации могут помочь людям сделать правильный выбор в своей повседневной жизни. Конечно, не все так просто, и у этих механизмов есть риск скатиться в патернализм или использование в корыстных целях. Например, как пишет Талер – какой выбор должен сделать управляющий школьными столовыми по поводу размещения продуктов для детей, если известно, что еда, размещенная в начале, в конце очереди, а также на уровне глаз, пользуется наибольшим спросом. Размещение здоровой пищи на самых лучших рядах может показаться патерналистской мерой, хотя и самой полезной с точки зрения здоровья детей. Размещение еды только из-за соображений выгоды (скидки подрядчика, стоимость еды и т.д.) кажется экономически самым рациональным решением, но руководство школы должно взвесить материальные выгоды и заботу о здоровье детей, чтобы сделать выбор.
Выбор сделать трудно, и человек, правительство или корпорация, делающие подобный выбор, согласно концепции Талера – “архитекторы выбора”. Доктора, выписывающие лечение пациентам, маркетологи, разрабатывающие рекламные стратегии, родители, стремящиеся дать лучшее образование детям, мэрии, пытающиеся навести порядок в городах, – все эти люди и институты делают важный и непростой выбор. Сознательные архитекторы могут разработать меры, которые подталкивают людей в правильном направлении. Несознательные используют эти механизмы в своих целях. Многие компании пользуются знанием о поведении людей, чтобы продвигать свои продукты или продвигать хорошее поведение – некоторые журналы навязывают клиентам незаметную автоматическую опцию обновления подписки, а другие компании настраивают свои принтеры на дефолтную двустороннюю печать.
Подталкивая людей сделать правильное решение, нужно быть честным – так некоторые банки дают людям возможность пользоваться детальной таблицей, где включены все явные и скрытые комиссии (это также можно внедрить как меру регулирования). То же самое можно обязать сделать сотовых операторов, чтобы клиент понимал точные расходы, возникающие при разного рода звонках и пользовании Интернетом. Телефоны во французской бизнес-школе INSEAD показывают говорящему по телефону стоимость текущего международного звонка, то же самое можно сделать в отношении энергопользования – где домашние термостаты могут подсчитать, насколько снизятся расходы дома при снижении отопления на пару градусов. Так поведение пользователей может меняться более эффективно, чем от увеличения тарифов, эффект от чего человек почувствует только при получении счета за весь месяц. Некоторые «умные» коммунальные компании присылают клиентам квитанции со счетом за использование электроэнергии, где плательщик видит, сколько он использовал энергии, сравнительно со средним значением у своих соседей.
Правильно сделанные или сформулированные «толчки» приводят к впечатляющим результатам – снижение энергопотребления (при правильных стимулах), снижение аварий на дороге (при правильной маркировке дороги), снижение уровня инфекций в больнице (при правильно сформулированных инструкциях для докторов и медсестер). Все это призвано убрать иррациональный, «неправильный» фактор в поведении людей, ведущий к огромным расходам и неэффективной политике.
Как сделать политику эффективной?
В бедных и развивающихся странах проблемы поведенческой экономики и нерациональных выборов стоят еще острее. Дело в том, что бедные люди более подвержены к принятию нерациональных и нелогичных экономичеких решений. У них часто нет образования, информации, ресурсов и знаний, навыков для того, чтобы принимать обоснованные решения. В результате, социальные догмы доминируют: девочки, например, не ходят в школу, урожай погибает, скромные сбережения домохозяйств тратятся на праздники.
Отчет Всемирного банка о мировом развитии за 2015 год “Мышление, общество и поведение” утверждает, что анализ мышления человека (мыслительные процессы), а также воздействия на мышление истории и обстановки (влияние общества), может помочь в повышении качества разработки и осуществления стратегий и мероприятий в области развития, объектом которых является выбор человека и его действия (поведение). В основу доклада положены данные из разных отраслей науки, в том числе нейробиологии, науки о процессах познания, психологии, поведенческой экономики, политологии и антропологии. Эти данные по материалам постоянно ведущихся исследований могут помочь в понимании тех решений, которые люди принимают по разным аспектам развития, в том числе по вопросам сбережений, инвестиций, экономии энергии, охраны здоровья и воспитания детей. Данные позволяют также глубже понять, как формируются и утверждаются в обществе те или иные нормы и формы коллективного поведения – например, массовое доверие или широко распространенная коррупция.
Может ли упрощение процедуры регистрации для получения финансовой помощи увеличить количество участников? Может ли изменение сроков закупок удобрений, так чтобы они совпадали по времени с получением доходов от реализации урожая, повысить показатели их применения? Способно ли внедрение ролевой модели изменить мнение человека о том, что возможно в жизни и что «правильно» для общества? Может ли пропаганда безопасного вождения как социальной нормы снизить показатели аварийности? Может ли распространение информации о том, какое количество энергии удалось сэкономить соседям, стать для людей побудительным стимулом к ее сбережению? Как утверждает этот доклад, новый взгляд на влияние человеческого фактора на сознание и принятие решений позволяет дать однозначно положительный ответ на эти вопросы. Пример: традиционные программы повышения финансовой грамотности в странах с низким уровнем дохода имеют лишь ограниченный эффект, но если, как это случилось в Южной Африке, попытаться обучать финансовой грамоте посредством занимательного телевизионного сериала (где герой совершал опрометчивые с финансовой точки зрения поступки, что весьма занимало аудиторию), это будет намного действеннее.
В основу доклада положены три принципа, на основании которых люди принимают решения: автоматизм мышления, социальное мышление и мышление на основе ментальных моделей. В докладе признается, что бедность – это не только нехватка материальных ресурсов, но и условия, в которых принимаются решения.
Исследования психологов и антропологов также свидетельствуют о том, что бедность порождает ментальную модель, на основе которой бедные воспринимают себя и свои возможности. Сильные стрессы и недостаточность стимулов для развития социальных, эмоциональных и мыслительных способностей в первые годы жизни – что зачастую характерно для бедных людей – могут оказывать негативное воздействие на когнитивное развитие.
Известно, что стимулирование детей самого раннего возраста оказывает огромное воздействие на успешность взрослых на рынке труда. В одной развивающейся стране активисты еженедельно приходили в семьи и учили матерей играть и общаться с детьми так, чтобы содействовать их интеллектуальному и эмоциональному развитию. Дети, отобранные для участия в этой программе, спустя 25 лет, уже будучи взрослыми, зарабатывали на 25 процентов больше, чем взрослые, входившие в контрольную группу и не участвовавшие в программе, – этих 25 процентов было достаточно для того, чтобы преодолеть разрыв в уровнях оплаты труда с теми, кто не входил в социально незащищенные категории населения.
Классический пример ментальной модели – это стереотип, представляющий собой ментальную модель социальной группы. Под воздействием стереотипов люди, принадлежащие к социально незащищенным категориям, как правило, недооценивают свои способности и могут даже показывать более низкие результаты деятельности в ситуациях, когда им напоминают о том, к какой группе они принадлежат. В Индии мальчики, принадлежащие к низшим кастам, как правило, решали головоломки не хуже, чем мальчики из более высоких каст, в тех случаях, когда кастовая принадлежность оставалась неизвестной. Однако если перед тем, как приступать к решению головоломок, мальчики узнавали о кастовой принадлежности друг друга, возникал значительный «кастовый разрыв» – результаты мальчиков из низших каст при прочих равных условиях оказывались на 30 процентов хуже результатов мальчиков из высших каст. Информирование участников теста о кастовой принадлежности активизировало их самоидентификацию, а это, в свою очередь, влияло на показатели деятельности. Показатели мальчиков из стигматизируемых низших каст падали в сравнении с показателями мальчиков из высших каст. Если мальчикам из высших каст, работавшим отдельно от мальчиков из низших каст, напоминали о кастовой принадлежности, их показатели снижались, возможно, потому, что полученная информация пробуждала у них ощущение избранности и вопрос «Зачем стараться?».
Вернемся к истокам поведенческой экономике – человек не любит терять, но готов и не приобретать. В бедных пригородах Чикаго стимулирующие выплаты для учителей изменили с упором на их потере, а не на получении. В начале учебного года учителям выплачивался бонус в сумме, равной, по мнению руководства, средней величине премии. Если в конце года успеваемость их учеников оказывалась выше средней, учителя получали дополнительную премию. Если же успеваемость учащихся была ниже средней, учителям приходилось возвращать разницу между суммой, полученной в начале года, и итоговой премией, которую они получили бы в том случае, если успеваемость их учеников оказалась выше средней. Подобный предполагающий убытки бонус существенно повысил результаты тестов.
Как следует из этих примеров, тщательно продуманные меры, учитывающие тот факт, что люди чаще всего мыслят автоматически, социально и на основе ментальных моделей, способны повысить производительность и способствовать развитию.
Очевидно, что в условиях высокой бедности, недостатка информации, ограничения свободы выражения и распостранения достоверной информации, выборы граждан и бизнеса не могут быть рациональными. В нашем регионе нерациональные выборы делаются сплошь и рядом и, если судить по неэффективной политике государства и недостаточной финансовой грамотности населения, пока возможности нового замечательного подхода совсем не используются или используются превратно. Когда дело касается серьезных и сложных выборов, касающихся будущего страны или экономики, очень важна достоверность информации, преподносимой обществу, наличие прозрачности и подотчетности, образованный электорат, которым труднее манипулировать. Часто, к сожалению, коррумпированные чиновники, лоббисты и члены парламента, бизнес группы, выступая в роли «архитекторов выбора», манипулируют общественным мнением и принимают решения, которые нерациональны для всех, но рациональны для них.
