В серии интервью с российскими экспертами политолог Рафаэль Саттаров исследует, существует ли новая повестка во взаимодействии России с Центральной Азии. Как изучают и как относятся в России к изменениям в Центральной Азии? Смогут ли связанные историческим наследием авторитаризма и остатками единого хозяйства, страны ЦА и Россия найти новый формат взаимовыгодных отношений?
Акрам Муртазаев – советский, узбекский и российский журналист. С 1975-1987 работал стажером, корреспондентом и заведующим отделом «Комсомольской правды». В 1987—1990 был специальным корреспондентом газеты «Правда». С 1990 по 1992 год вновь работал в «Комсомольской правде», на позиции зав.отделом информации. Ушёл оттуда из-за того, что газета, по его собственным словам, «взяла курс на так называемый „просвещенный национализм“». После ухода оттуда стал одним из создателей «Новой газеты», в которой работал исполнительным редактором. Позднее работал шеф-редактором газеты «Новые известия», а осенью 2008 года недолгое время был главным редактором газеты «Московский корреспондент» (до её окончательного закрытия). Лауреат премии «Золотое перо» Союза журналистов России «за создание нового жанра» — заголовков-афоризмов.
Существует мнение о том, что в связи с укреплением авторитарного строя в режимах центральноазиатских стран, там происходит некое «вымирание» политической журналистики. Вы что думаете по этому поводу?
В одних климатических зонах растут персики, а в других нет. Так же и с политической журналистикой. Вот смотрите, многие лучшие кадры Узбекистана покинули свою страну и устроились в престижные издания России. И ведь работают очень хорошо. Это профессионалы высокого класса. Достаточно упомянуть Эльмара Муртазаева, который стал Управляющим директором телеканала РБК. Или Семена Новопрудского, который работал в газетах «Известиях», «Время новостей», «Московских новостях» …
То есть, говорить о том, что в этом регионе не готовят отличные кадры, не приходится. Значит, можно предположить, что существует некая политическая атмосфера, которая просто не нуждается в политической журналистике. Ну, так случается. В одном климате растут помидоры, а другом только лавровые кусты. Таков сегодня центральноазиатский регион, где пока можно писать только гимны.
Но тут следует заметить, что и в России не все в порядке с политическим климатом. В конце прошлого века была выдающаяся политическая журналистика, было фантастическое НТВ, классные газеты и журналы. Сегодня всего этого нет, поскольку политическое поле скукожилось и периодически пропалывается властью.
У вас была такая ёмкая цитата «Электорат – это одноразовый народ». Но складывается такое впечатление, что на сегодняшний день политическая элита Центральной Азии народ даже в качестве одноразового не использует. К примеру, о принятых решениях оповещают уже постфактум. То есть электоральный цикл или вопрос не играют никакой роли.
Эта фраза была написана мной в иное время, и в неё было заложено несколько иное содержание, хотя оно и сегодня вполне актуально. Речь идет об одноразовом продукте, который после использования выкидывают. Вот набрал политик 80% на выборах, а зачем ему после голосования народ? Предвыборные обещания он, конечно, давал, но кто его за это спросит? У общества нет культуры политического контроля. То есть, вам подают некий сигнал, ребята, вы нужны нам только во время выборов. Дошел до урны? Ну, и иди себе дальше, не мешай.
К примеру, в этом году выборы в России прошли с большим цинизмом, поскольку подготовки к выборам практически не было. Но даже при минимальном усилии пропаганды народ все равно благодарно отдал 80% голосов за партию власти, что еще раз доказало: для элиты электорат — это одноразовый народ.
Я как-то написал о том, что политическая система в странах Центральной Азии – не новая. В частности, в Узбекистане подобная система сложилась еще при Шарафе Рашидове. Но в вопросах идентичности власти смотрят на свое прошлое, особенно на «СССР», как большое недоразумение в своей истории. Являясь прямыми преемниками советских республик, а также и продолжателями советских практик, они не отождествляют свое прошлое с советским. Согласны ли вы с тем, что эти страны – «наследники» советской системы, а нынешний авторитарный строй – реинкарнация добольшевисткого патриархального строя?
В моем понимании это абсолютный «совок», который был, есть и продолжает жить. Советский Союз не распался. На мой взгляд, его просто стало меньше. Из него выпали страны Прибалтики, из него «удалилась» Грузия, но, правда, оставила в СССР свою часть – Абхазию. Уходит Украина, тоже оставив Крым, и, наверно, Донецк. Молдова тоже может уйти, но пока не может бросить Приднестровье.
То есть каждую из бывших советских республик держат за причинное место, дабы не сбежали (Карабах, к примеру). Но на самом деле пространство, именуемое ныне зоной политических интересов России, осталось. Это и есть Советский Союз. Он управляется сегодня не так прямолинейно, никого в ЦК не вызывают, но, тем не менее, вместо партийных органов сегодня работают другие «компетентные» органы. Более эффективные в вопросах «удержания». А Узбекистан здесь, пожалуй, самый фундаментальный последователь советского строя, поскольку это стратегически самый важный регион для Москвы.
Вы были хорошо знакомы с многолетним руководителем УзССР Шарафом Рашидовым. В документальном фильме «Кремлевские похороны – Шараф Рашидов» говорилось, что вы были едва ли не самым последним человеком, с кем разговаривал Шараф Рашидов. Каким был Рашидов для вас?
Я действительно с Рашидовым был знаком. В принципе, немного благодаря ему я стал журналистом. Дело в том, что мой отец не очень хотел, чтоб я выбрал эту профессию, а Шараф Рашидович начинал свою карьеру именно в газете. В конце концов, он и «повлиял» на отца и я уехал учиться в Москву.
Но это были частные встречи, в политическом формате разговаривать мне с ним не приходилось. Интервью я у него не брал, и политические материалы о республике не писал. Дело тут в другом. Когда я бывал в отпуске, ко мне прилетали погостить многие журналисты из Москвы. Я возил их по республике и показывал страну. Главный редактор «Комсомолки» Геннадий Селезнев недоумевал – почему, когда Муртазаев в отпуске, половина редакции находится в Узбекистане? Но ведь летали в Узбекистан не просто так, и приходилось отписываться! И все они писали материалы, после угощений и встреч в основном «положительные». Рашидов понимал толк в пиаре и ценил это. Как журналист, он понимал причину такого странного интереса «Комсомолки» к Узбекистану. А однажды я «привез» целую агитбригаду, там было человек пять-шесть журналистов, кинохроника, фотокоры. Мы совершали перелет по Узбекистану и как-то обедали в одной области с предисполкомом. В это время ему позвонил Шараф Рашидович. А предисполкома сразу доложил: «А здесь у меня Муртазаев сидит». Рашидов попросил передать трубку и сказал: «Хочу тебе сказать спасибо за то, что привозишь талантливых журналистов, вот этот перелет очень важен для нас…». Мы сразу после обеда полетели в другую область, а когда приземлились, нам сказали, что Шараф Рашидович умер.
Вопрос касательно вашего отца Каюма Муртазаева, который был крупным партийным деятелем в Узбекистане. В разных источниках говорится, что между вашим отцом и Шарафом Рашидовым были недопонимания или конфликт. Указывалось, что Шараф Рашидов ревностно относился к авторитету Каюма Муртазаева. Об этом пишет в своих воспоминаниях и бывший первый секретарь Узбекистана Рафик Нишанов, который, например, считает, что в отличие от него самого, Муртазаева не сослали из республики, а оставили работать в Узбекистане. Что явилось причиной конфликта интересов во взаимоотношениях Шарафа Рашидова и Каюма Муртазаева?
Между прочим, именно по настоянию Рашидова (говорят, что он поставил вопрос на Политбюро) отец вернулся из Москвы, где он работал секретарем ЦК ВЛКСМ, вернулся в Ташкент и был избран первым секретарем Ташкентского горкома партии. В 34 года, между прочим. Он пять лет отработал в горкоме (а по тогдашним установкам больше на одной должности работать было нельзя). И потом отцу предложили два варианта: секретарь ЦК Компартии Узбекистана по идеологии или первый Бухарского обкома. Он выбрал Бухару. Он по характеру был первым. А с идеологией был в прохладных отношениях. Отец двенадцать лет работал первым обкома партии в Бухаре.
С Рашидовым действительно были проблемы, поскольку отец был хорошим организатором, то есть он был настоящим партийным работником, в отличие от многих других тогдашних руководителей. Более того, отец был прекрасным оратором и пользовался несомненным авторитетом в республике. А что ждет тех, кто может составить конкуренцию вождю? Вспомним Абдуразакова, Насреддинову и многих-многих других. Кроме того, отец не занимался приписками. А в Бухарской области всегда было один год урожай, а два года недобор. Ну, земля такая. То есть, повод убрать его с должности всегда имелся.
Еще одна причина прохладных отношений такая. Отца в ЦК ВЛКСМ брал на работу никто иной, как товарищ Шелепин. (Александр Николааевич Шелепин — советский комсомольский, партийный и государственный деятель. Депутат Верховного Совета СССР; депутат Верховного Совета РСФСР. С декабря 1958 по ноябрь 1961 — председатель КГБ при Совмине СССР. – Прим. Р.С).
Вторым секретарем был тогда Семичастный, который впоследствии стал руководителем КГБ СССР. Отец и Семичастный были дружны, а это, что ни говори, создавало весьма неуютную атмосферу. Ну, ведь правда дискомфортно иметь в подчинении человека, имеющего столь мощную поддержку в Москве?
А когда скинули Шелепина, по всей стране начали постепенно убирать с партийных и советских должностей всех тех, кто работал под руководством Шелепина и Семичастного. То есть, всех «комсомолят» тех лет.
Словом, поводов снять должности К.Муртазаева было много. И Шараф Рашидов убрал отца в комитет труда и социального обеспечения Узбекской ССР.
Исходя из этого, такой вопрос. Насколько личностный фактор влияет на политическую систему региона? К примеру, недавно я беседовал с одним экспертом, который говорил, что, если окажись Акаев руководителем Узбекистана, то вполне возможно, что не Кыргызстан, а Узбекистан стал бы островком демократии региона. Или это своеобразная историческая колея, все равно регион вернулся бы обратно под жесткое руководство начальника?
Здесь нельзя делать какие-либо параллели, тем более с Акаевым, человеком которого я уважаю, но который, на мой взгляд, абсолютно не приспособлен к политической работе. Он научный руководитель, видный ученый, а политическая роль главы государства ему, мне кажется, не по плечу, ни по характеру, ни по душе. Тут требуются несколько иные качества: политическая воля, знание кадров, умение выстраивать отношения с основными игроками в регионе… В общем, тот взлет, который совершил Кыргызстан в те годы (а республика, пожалуй, была одним из лидеров в Центральной Азии) это, скорее, счастливое стечение обстоятельств. К тому же, эта республика маленькая, она выпала из-за своей «незначительности» из зоны пристального внимания Москвы, поскольку она не имеет «математической ценности»: нет ресурсов, маленькое население.
Иное дело, Узбекистан – это центр, это пуп, это температура Центральной Азии. Это основной мост на Восток. Именно поэтому Узбекистану пришлось труднее всего, потому, что страна с таким огромным населением (причем достаточно развитым, в ту пору) и с таким потенциалам имеет стратегическое значение. Мне кажется, что фигуры, типа Акаева, продержались бы в Ташкенте год, полтора. В таких стратегических регионах нужна сильная политическая воля, умение лавировать, выстраивать стратегию развития. Поэтому для Узбекистана условный Акаев — это не тот размер. Вряд ли ученый, долгие годы работавший в Петербурге, не зная местных кадров и «подводных течений», мог бы управлять такой махиной. Как мы помним из фильма «Мимино», пересесть из вертолета на современный реактивный лайнер, не совсем просто.
Иногда от российских журналистов или экспертов можно услышать «рассуждения», что такие страны не рождены для демократии, или если дать свободу народу, то там обязательно появится исламизм или установится деспотия. Такие разговоры слышны даже от вполне либерально настроенных людей. Откуда на ваш взгляд берутся истоки вот такого рода рассуждений?
Амнезия (заболевание с симптомами потери памяти) – вещь весьма странная. Она настигает и черных, и белых, богатых и бедных. Вот в Орле установлен памятник Ивану Грозному. Вроде христианин, а фору даст любому исламскому тирану. Или Владимир Красное Солнышко. Русь крестил, а от гарема не отказался. И ведь изверг был неимоверный. За что и установят ему памятник аккурат напротив Кремля. Это я к тому, что нет вечной (ни генетической, ни религиозной) принадлежности к тирании, как нет специально рожденных наций для демократии. Есть мнения. Вот сегодня, если почитать газеты, США — это страна, напрочь лишенная демократии. А у нас в России просто расцвет ее. Да, сегодня мусульманские страны не впереди планеты всей. Но не надо забывать, что ислам на много веков моложе христианства. Он еще в стадии заблуждений и, надеюсь, открытий. Дело вовсе не в религии, а способах ее толкования. Вот мы после революции, отвергнув всё святое, ударились в деспотию — это я про сталинизм, про ГУЛАГ. (Кстати, я думаю, это не мусульмане недавно повесили чучело А.Солженицина у музея ГУЛАГа). Или вот меня замучили вопросом: «Почему твой народ так рыдает по Каримову?». Всем отвечал одинаково: «А почему твой народ отдал 80% голосов за Путина?». В науке есть важное качество — надо уметь задавать правильные вопросы. Даже ответы на них, порой, не так важны…
Когда кто-то утверждает, что есть врожденная принадлежность к тирании, это есть ни что иное, как попытка почувствовать себя немного выше. Мол, мы «европейский народ». Но, не корректно гордиться тем, что кто-то хуже, надо гордиться тем, что мы можем. Но, увы, выбирать мы не научились, экономика явно не передовая, сельское хозяйство продолжает жить в зоне рискованного земледелия.
Перейдем опять к истории. Как вы считаете, политика перестройки Михаила Горбачева была актуальной или общество тогда к этому не было готово?
Я знаю Горбачева достаточно близко, и мне нелегко давать ему какую-то оценку. Его почему-то считают политиком несостоявшимся. Но, давайте посмотрим на его наследие.
Во-первых, он подарил надежду. Это великое дело политика подарить народу надежду. Во-вторых, самые честные выборы в истории этой страны (за всю её многовековую историю!), прошли именно при Михаиле Горбачеве. Я имею в виду выборы 1990 г., когда назло власти и вопреки её воле победил Ельцин. Человек, между прочим, вышедший из партии! Напомню, Ельцин был избран народным депутатом СССР по национально-территориальному округу №1 (город Москва!), получив 91,53 % голосов москвичей, при явке почти 90%! Понятно, что в этих цифрах нет приписок, поскольку подсчет вели, так сказать, «горбачевцы». Невероятное событие для тоталитарного государства! Могла ли власть сделать этот успех менее ошеломляющим? Легко – «всяких «чуровых» в стране хватало всегда. Нужен был только легкий кивок первого лица. Но его не последовало. Можно приписать это к нерешительности Горбачева, но я полагаю, что тут дело не в политической воле, но в совести. Горбачев не видел, что это угроза его власти? Он видел и знал об этом прекрасно. Кстати, он, не смотря на внешнюю «мягкость», был достаточно силен в аппаратной игре, это факт. Он совершил прыжок из сельского крайкома комсомола до секретаря ЦК КПСС. То есть в аппаратных интригах разбирался легко. А при выборе Генерального секретаря ЦК КПСС? Он сумел перетянуть на свою сторону «тяжеловеса» Громыко, что и проложило ему дорогу в Кремль. Перестройка, только начатая Горбачевым, была, на мой взгляд, необходимой, вот если бы её не было, то сегодня Советский Союз существовал бы в более примитивной форме, если не сказать в первобытно-общинной. Если сегодня это своеобразный СССР Light, то не будь Горбачева, то эта была бы политически вязкая и почти непробиваемая система. Вряд ли от нас сбежала Прибалтика. И контроль в «зоне политического влияния» Москвы был совсем иного уровня. И прыжок на месте до сей поры считался бы провокацией.
Но в то же время, в Центральной Азии политика перестройки ни к чему не привела. Система там так и оставалось жесткой, с сильным диктатом партии…туда не доходило эхо перестройки?
Почему не доходило? Уровень тоталитаризма в Центральной Азии тогда понизился. Я помню, когда я работал в газете «Правда», в это время Рафик Нишанов выбирался делегатом Съезда в каком-то регионе, уже не помню в каком. Ему сильного конкурента убрали, поставили какую-то женщину-комбайнера и он легко победил на выборах. Об этом написала «Правда»! Мыслимо ли было такое ранее? Броня с первых лиц была снята и во всех республиках. «Комсомолка» громила Горбачева, Центральное телевидение тоже не стеснялось – в стране сменилась атмосфера. Понимаете, стали созревать персики! Справедливости ради хочу отметить и Ельцина. Расцвет российской политической журналистики случился именно при нём. Правда, потом она покончила эту счастливую жизнь самоубийством. Так вот все республики бывшего СССР получили этот месседж о свободе. Но каждая воспользовалась предоставленной свободой в меру своей испорченности предыдущими годами. Но, то что республикам был предоставлен шанс – безусловно. У нас перед глазами пример Туркмении и Грузии, Прибалтики и Молдовы. Украину не будем рассматривать, поскольку ее выбор и решимость его отстаивать, безусловно, определит среднюю температуру в оставшихся в «СССР» странах.
Я не могу сказать, насколько Узбекистан был на тот момент самостоятельным, скорее всего, нет, потому что Москва, понятно, всегда тяжело расстается со своим влиянием. Но, тем не менее, шанс на демократизацию, безусловно, был, и нынешний авторитаризм ни в коем случае не относится к вековым чаяниям и традициям народа. Зачем тут искать причины в менталитете и религии? Посмотрите на исторические факты. Возьмем Германию, она была разрушена и разделена на две части, одна попала под советское влияние, другая – под западное. И что получилось в итоге? Одна буквально за 10 лет стала сильнейшей экономикой мира, другая…. Ну, понятно. Хотя по сравнению с СССР восточные немцы жили прекрасно. Но западные неимоверно лучше. Пройдемся по Корее? Север был нашим, а Юг американским. И контраст между двумя системами разительный, хотя народ один! И религия одна и менталитет.
Посмотрите на Японию – вдрызг раздробленная страна на 1945 г., где ничего нет, все уничтожено ядерным взрывом. Через двадцать лет я увидел маленький радиоприёмник, который был размером с ладонь, в то время как мы, победители, гордились «Спидолой». А как тут не вспомнить малазийское чудо, явно ведь не христианская страна. Вот поэтому нельзя все смотреть под углом традиций и вероисповеданий. И надо говорить о правилах игры. Об уровне независимости и свободы. То есть, за свое положение несет ответственность не только та страна, где происходят события, но и страна, которая так или иначе влияет на эти процессы. (Вспомним, как вывезли в Москву Дубчека!). (Александр Дубчек— чешский словацкий государственный и общественный деятель, политик. Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии в январе 1968 — апреле 1969 — главный инициатор курса реформ, известных как Пражская весна-Прим.-Р.С).
Я не хочу сильно упираться в исторические параллели, но сопоставлять факты надо. Возьмем Финляндию, которая была самым отсталым регионом России по всем показателям. Пьяниц было немерено. Но получив независимость, финны стали меняться ментально и экономически. Причем – быстрыми темпами. Немного прошло времени и Финляндия посмела даже воевать с СССР. (Сталин же ее просто так её не отпустил, отгрыз-таки Карелию).
Многие полагают, что в отставании страны и в погружении ее в тину авторитарного режима особую роль сыграли сталинские репрессии. Фактически были уничтожены самые яркие представители нации: интеллигенция – научная, творческая, религиозная. А остались те, которые приняли строй, стали её винтиками, стали или вертухаями или стукачами. Именно поэтому среди народа так популярны тюремные жаргоны, ретрансляторами которого выступала та сильная часть интеллигенции, которая выжила в лагерях, и принявшая вынужденно правила и быт уголовников, от которого было трудно избавиться. У меня был знакомый преподаватель, который исследовал архив ОГПУ/НКВД/МГБ/КГБ Узбекской ССР, и ужаснулся: те писатели и поэты, которых мы считаем героями, были обычными стукачами и доносчиками.
Я не исключаю того, что репрессии против интеллигенции были направлена на понижение интеллектуального уровня, ибо неграмотность – хорошая почва для «сезона вождей». Кстати, когда после провала ГКЧП люди пошли штурмовать здание КГБ на Лубянке, как знающие люди, высказали мысль, что в первых рядах шли именно стукачи. Почему? Чтобы уничтожить свое досье. Более того, бывшие советские страны, это те страны, где не проведена люстрация. Прибалтика это сделала, Польша, Болгария, Чехословакия прошли этот путь. В принципе, люстрация — это тоже удаление определенного слоя интеллигенции. Это, правда, не репрессии, но, увы, поражение в правах.
Тем не менее, я уверен, что такая бульдозерная чистка несет не только отрицательное действо, но есть в ней и нечто положительное, в том плане, открываются перспективы для других. То есть, свято место пусто не бывает. Новый лидер появляется, только в случае если есть в нем потребность.
А теперь посмотрим на Узбекистан, где проживает гигантское количество население. То, что там полно талантливых людей – это абсолютная истина. Но вся беда в том, что эти таланты не были и в ближайшее время не будут востребованы. Нужны будут только гибкие позвоночники. У страны или народа нет самостоятельного политического мышления, а это создает проблемы. Когда появится политическая самостоятельность, тогда появится и экономическая самостоятельность, появится и ответственность. А это совершенно другая атмосфера.
В чем причина ненадобности самостоятельно политического мышления?
Причина в том, что свободный человек — это очень большая опасность. Как только появляется свобода, сразу начинается конкуренция, а это неудобный формат для жизни туповатых. В этой конкурентной борьбе вся недееспособная сила просто утонет, моментально. Вот, например, на первый съезд народных депутатов приехали партийные лидеры и сидели в зале, а рядом с неизвестными людьми, которые прошли через кутузки, лагеря – через ад борьбы с режимом. Три дня показывали нам этот съезд, который смотрела вся страна. И за три дня выросло около сорока политических деятелей. При жестком диктате СССР такие лидеры не выросли бы никогда. Вот посмотрите, сколько политических фигур появилось за время правления Путина? Ни одной. Нет конкуренции – и все пригнутся.
На ваш взгляд, есть ли шанс у стран Центральной Азии на построения открытого общества и модернизацию?
Абсолютно. Во-первых, народ трудолюбив, во-вторых, он давно соскучился по свободе. В-третьих, там очень хорошая природа, земля, есть вода. Там пространство приспособлено для успешной модернизации (мы же имеем пример Малайзии), из каждой области можно сделать по Сингапуру. Это те же люди, практически та же раса, у Малайзии и та же вера. То есть религия не влияет на модернизационные процессы. Когда некоторые руководители региона говорят, что у них избыток рабочих рук, это значит, что имеется недостаток ума, который создает не рабочие мести, условия для миграции своего народа.
На ваш взгляд, что явилось тогда триггером трансформации стран обратно в авторитарный строй, если они прошли перестройку, свободные выборы и появилось много ярких политиков, и т.д.?
Я скажу так. Чисто психологически это должно было состояться, потому что каждая система скучает по своему прошлому. Фраза «А в тюрьме сейчас макароны дают», великая, это главная фраза советского человека. Мы жили плохо, но за то определенное время нам давали макароны.
Вторая причина – это политическая. Вот пример из истории России. Как я уже выше упомянул, Ельцин в выборах 1990 г. победил честно. Но этот же политик уничтожил систему честных выборов. То есть себя самого. Поскольку к следующим выборам в 1996 г. он имел только 3% популярности в стране. И его окружение испугалось. И сделало всё самое отвратительное, чтобы Ельцин победил на выборах. Именно в 1996 г. в России была уничтожена политическая конкуренция, что создало почву для возвращения «СССР».
Я стопроцентно уверен, что у Зюганова не было никаких шансов победить даже умирающего Ельцина. Он бы сам совершил все невозможное, чтобы не стать президентом. Да выстрелил бы в себе ногу, чтоб не управлять страной. Ему удобнее быть в оппозиции, а не стоять во главе государства. С его головой это сложно и страшно. И он это понимал. Когда наша интеллигенция сказала, что мы на время выборов закрываем свою совесть в сейф, а я тогда написал, «Ребята, а ключ ведь можете потерять». И ключ действительно был потерян. Вот мы сами похоронили ту политическую систему.
Недавно разговаривал с публицистом и экспертом Аркадием Дубновым, и когда я ему задал вопрос «когда Центральная Азия сможет трансформироваться в демократию?», он ответил, что только после трансформации Москвы. Насколько вы согласны с таким тезисом?
Я бы с Аркадием согласился. Но Москве будет сложно расстаться с возможностью контролировать важные территории. Поскольку она рискует увидеть там базы НАТО или иные военные инфраструктуры, направленные против России. Этот фактор действительно пугает и вызывает большой страх. Регион – важная часть геополитической системы мира, и опасность, что туда войдут китайцы, существует. И если НАТО? Пример Сирии, увы, напоминает о том, что до трансформации Москвы еще далековато.
А зачем для НАТО Центральная Азия?
Ну, если будет усугубляться идеологическое и политическое противостояние между Москвой и Вашингтоном, то для американской стороны, наверно, куда спокойнее иметь надежный уголочек здесь в подбрюшье России, чем грозить ей из-за океана. Это абсолютно политическая игра и страхи такого рода мне понятны. Другое дело, как следует бороться с такими страхами? Неужели только путем уничтожения самостоятельности региона?
Последний вопрос. Долгое время американцы воспринимали Центральную Азию как задворки постсоветского пространства и понимали исключительность влияния России. Но, как утверждают многие, сама Россия не работала над укреплением своих позиций. Что мешало России работать в этом направлении?
Во-первых, экономическая ситуация не позволяла проводить такую активную политику. Страна же всегда жила плохо. Во-вторых, в руководстве не было людей, понимающих политические и культурные особенности региона. Скажу так, в Москве не совсем хорошо понимали, что там действительно творится. Для них всегда казалось, что там уголок мракобесия. На этом и строилась политика.
