В этой подборке материалов мы рассматриваем, как анализируют «вечную дружбу» России и Китая и их евразийские (не)конкурирующие проекты иностранные аналитики.
После распада СССР Китай и Россия, как пишет американский ученый Джозеф Най, сначала договорились о «конструктивном партнерстве», затем в 1996 году – о стратегическом партнерстве и, наконец, в 2001 страны подписали договор о дружбе и сотрудничестве, которому в этом году исполняется 15 лет. Вспомнив о круглой дате в ходе недавней встречи в Пекине в конце июня, глава Китая Си Цзян Пин выразил надежду, что обе страны останутся «друзьями навсегда».
На самом деле, как пишет Дмитрий Тренин, директор Московского центра Карнеги, в статье для серии Russie.Nei.Visions Французского института международных отношений (ИФРИ) «Азиатская политика России: от двустороннего подхода к глобальной стратегии», сближение России с Китаем началось сравнительно недавно, в середине 1990-х годов, по инициативе Евгения Примакова, бывшего министра иностранных дел РФ. Но ускорить поворот на Восток Россию заставило ухудшение отношений с Западом в 2014 году. В 2014 году во время знаменательного визита президента России Путина в Китай было подписано 40 контрактов, включая соглашение по поставкам природного газа между российским «Газпромом» и китайской CNPC в сумме $400 млрд.
Но спустя два года, в течение которых произошли падение цен на нефть, девальвация рубля и антироссийские санкции, замена Запада Китаем так и не произошла. «Два года даже активных усилий не могут компенсировать отсутствие какой-то долгосрочной стратегической, а главное последовательной политики на китайском и азиатском направлении на протяжении предыдущего десятилетия. Плюс этот поворот происходит при крайне неблагоприятных условиях, когда упали цены на сырье, когда против России действуют санкции, которые китайские банки все-таки соблюдают», — считает руководитель программы “Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе” Московского центра Карнеги Александр Габуев. – Тем не менее, взаимозависимость укрепляется, хотя и выглядит асимметрично – Россия Китаю нужна меньше, чем Китай — России».
Маленькая Евразия в виде Евразийского экономического союза – это скромное экономическое соглашение, едва ли способное перерасти в настоящую сплоченную организацию
Согласно докладу российского Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) «Стратегия для России», отношениям России и Китаю «не хватает стратегической глубины и глобального охвата». «Правомерно ли говорить о повороте на Восток, если фактически для большинства россиян этот курс — лишь тактический поиск союзников против коалиции во главе с США?» – спрашивает СВОП. Доклад считает, что в формировании другого центра — Большой Евразии – ведущую экономическую роль может играть Китай, «но его превосходство может уравновешиваться другими мощными партнерами — Россией, Индией, Ираном. Объективно центром, вокруг которого возможна консолидация, могла бы быть Шанхайская организация сотрудничества».
Но чтобы сделать Большую Евразию явью, России следует выработать более комплексную (по отношению ко всему региону в целом) и глобальную (включающую в себя геополитический, геоэкономический, военный, информационный и культурный аспекты) политику, пишет в той же статье Тренин. Он напоминает, что «как в имперские времена, так и в первые десятилетия после окончания холодной войны в азиатской политике России обычно превалировали геополитические стратегические интересы над экономическими». Но мечта не сбылась. Понятие Евразии, как новое название бывшей российской империи, затем Советского Союза и, наконец, бывшего СССР, оказалось бесполезным для определения геополитического и геоэкономического региона. Оставшийся огузок – маленькая Евразия в виде Евразийского экономического союза – это скромное экономическое соглашение, едва ли способное перерасти в настоящую сплоченную организацию.
В то же время, указывает Тренин, на востоке Китай стал проявлять интерес к внешнему миру. Впервые со времен Чингисхана интеграция Евразии осуществляется силами, идущими не с запада или центра континента, а с востока. Эти события имеют экзистенциальные последствия для России, вступившей в конфронтацию с США, надолго отдалившейся от Европы и не сумевшей создать собственный региональный блок на бывшем советском пространстве. Одновременно с этим России необходимо адаптироваться к новому влиянию Китая, а также решать проблемы исламистского радикализма, исходящего с нестабильного Ближнего Востока. Большая Евразия необходима России как глобальная стратегия.
Российская евразийская инициатива и OBOR Китая не являются ни явно совместимыми, ни явно конкурентными друг другу
Сближение России и Китая оказалось возможным до определенного уровня – им удалось избежать конфликта вокруг Центральной Азии, но не возникло и единого российско-китайского фронта против США. Отношения России и Китая – это Антанта, но не полноценный союз, и Китай в этих отношениях занимает привилегированное положение. Такие отношения – ни соперники, ни союзники – позволяют координировать действия и избегать столкновений, считает Тренин.
Активность России и Китая в Евразии бросает вызов Европе, которая должна принять более активное участие в экономическом и торговом развитии региона. Как утверждают авторы статьи для European Council for Foreign Relations (ECFR), ЕС может стать силой, которая ограничит влияние России и Китая и обеспечит гарантии независимости малым странам, зажатым между ними, а также может создать стандарт, на который будут ориентироваться интеграционные усилия России и Китая. Авторы считают, что российская евразийская инициатива и OBOR (Один пояс – Один путь) Китая не являются ни явно совместимыми, ни явно конкурентными друг другу. ЕАЭС (Евразийский экономический союз) это «типичный российский проект, сосредоточенный на поддержании экономического и политического контроля. В нем только два европейских участника (Белоруссия и Армения, ни одна из которых не является членом ЕС) и два государства Центральной Азии (Казахстан и Кыргызстан). OBOR, напротив, это обширная инициатива, которая официально охватывает 65 стран, и, в типичном китайском подходе, миксует привлекательность торговых связей с общественной дипломатией. Для Китая, OBOR – неконфронтационная инициатива, составная часть его «мирного подъема», но также Шелковый путь, хотя Китай это и отрицает, это путь обхода России экономически, политически и географически. Россия и Китай имеют определенную волю и заинтересованность в «сопряжении» двух проектов, но есть и различные интересы, различные стили и различные возможности, которые могут развести их друг от друга.
Исследователь Бобо Ло считает, что Россия и Китай имеют значительные расхождения в отношении к международному порядку. Главная разница заключается в том, что Россия относится к такому миропорядку, где ей отводится роль второго плана, крайне негативно. Но китайская позиция более миролюбива. Китай считается себя выгодополучателем от либеральной торговли и глобализированной экономики, поэтому Пекин может только желать улучшить систему, но не разрушить ее. Если Россия рассматривает будущий миропорядок как трехполюсный – Россия, США и Китай, то для Китая единственный глобальный партнер – это США, а Россия не может быть равным партнером, в силу ее отставания. Она может быть одним из многих, но не единственным партнером.
Основные их усилия – оградить китайских и российских граждан от иностранного финансирования, иностранных идей и иностранной журналистики
По мнению Бобо Ло, трудность заключается в том, что экономические темы российско-китайского сотрудничества недостаточно отделены от геополитических, и Москва начинает испытывать растущий дискофморт от экономического неравенства. Но, напоминает автор, даже если созданный Москвой образ российско-китайского партнерства – фальшивый, проект оказался на удивление успешным. Тема китайско-российской оси остается популярной в США и порождает призывы быть мягче по отношению к Москве, чтобы лучше противостоять реальной угрозе – Пекину. Западные политики (например, Скотт Малькомсон, бывший чиновник ООН) видят угрожающие схожести в китайской и российской политике. «Основные их усилия – оградить китайских и российских граждан от иностранного финансирования, иностранных идей и иностранной журналистики. Москва и Пекин, глубоко обиженные на США, имеют идеологически общее дело, направленное против двух столпов глобализации – Интернет без границ и глобальное гражданское общество».
Бобо Ло рекомендует западным политикам понимать, что одним из самых значимых внешнеполитических достижений Китая стало продвижение китайских интересов в Евразии, зачастую за счет России, под прикрытием «взаимовыгодной» дипломатии. Китай заявляет о «почти идентичных» позициях двух стран по международным вопросам и об общих стремлениях к более справедливому миру, преследуя в то же время собственную национальную повестку с четким пониманием своих целей. Обе страны по-разному воспринимают мир и место в нем каждой из них. Они сотрудничают, потому что это отвечает их специфическим интересам, а не по причине глубокого единомыслия.
Даже если это дружба навсегда, как считает Стивен Сестанович, научный сотрудник американского Council on Foreign Relations, когда Китай является единственным другом, трудно иметь взаимоуважительные отношения. Большинство вопросов будут решаться на китайских условиях, а Пекин будет иметь преимущество, потому что вам больше некуда идти.
