Кыргызстан – «островок демократии» в преимущественно авторитарной Центральной Азии или наиболее типичный пример «несостоявшегося государства», пораженный беззаконием, криминальностью и нестабильностью? Сборник Kyrgyzstan beyond “Democracy Island” and “Failing State“, выпущенный издательством Lexington Books в рамках серии Contemporary Central Asia: Societies, Politics, and Cultures (Современная Центральная Азия: общества, политика и культура), призывает прекратить рассматривать развитие этой республики Центральной Азии в рамках такой ограниченной двухполюсной перспективы.
Книга содержит 12 глав, написанных как международными, так и местными исследователями
Редакторы сборника, Марлен Ларюэль и Йохан Энгвалл, пишут во введении, что среди всех стран Центральной Азии Кыргызстан, вероятно, является наиболее популярным объектом академических исследований. Процессам в стране посвящены многочисленные научные публикации, доклады неправительственных организаций или активистских групп, а также статьи в международных СМИ. Такая видимость страны сложилась сначала благодаря открытой политике первого президента страны Аскара Акаева, которая привела к партнерству республики с международными финансовыми организациями и западными правительствами. Затем, после 9/11 страна стала партнером Запада в войне против терроризма и согласилась предоставить США право установить военную базу в аэропорту «Манас». Две революции: в 2005 и 2010 году и вспышка этнического насилия вновь привлекли к КР внимание международного сообщества.
Кроме того, страна была сама открыта к западным исследователям, поэтому неслучайно, что первое и второе поколения постсоветских исследователей включали все расширяющийся спектр проблем. Тематически исследования по Кыргызстану могут быть разделены на четыре главных блока. Первый блок фокусируется на политических трансформациях в широком смысле, включая проблемы законности, правопорядка (Спектор, 2008), исследования выборов (Хаски и Хилл, 2013), изменения режимов, демократизация (МакГлинчи, 2011, Джунисбай, 2012), общественная мобилизация (Радниц, 2010, Вуден, 2013), неформальная политика, функционирование государства (Энгвалл, 2011). Второй блок включает социально-экономические темы. Сюда входят внешняя и внутренняя миграция (Фрайр, Наритдинов, Сатыбалдиева, 2014, Исабаева, 2011, Ругет и Усманалиева, 2008), эволюция криминальности (Купатадзе, 2008, Марат 2006), социальная динамика в приграничных районах (Ривз, 2014). Третья область включает в себя вопросы формирования идентичности, характеризующие новую политическую, социальную и культурную идентичность – преемственность и изменения в традициях (Гуллет, 2010), место Ислама в частной и общественной жизни (Монтгомери, 2007, Хамидов, 2013), национализм и национальная идеология (Ларюэль, 2012, Марат 2008), межэтническая динамика (Лью, 2012). И четвертый блок тем включает в себя анализ внешней политики Кыргызстана и политику в области безопасности – стратегические военные альянсы (Кули, 2008), безопасность (Уилкинсон, 2007), отношения между военной помощью и внутренней политикой (Петрич, 2005).
Данный сборник предоставляет научно-обоснованный и лишенный идеологии нарратив о стране. Статьи сборника обсуждают политическую динамику, их игроков, а также роль международных организаций; статьи исследуют глубокие социальные преобразования, как в сельских, так и городских обществах, и изучают распространенные настроения среди местных акторов о консолидации хрупкой идентичности Кыргызстана. Книга содержит 12 глав, написанных как международными, так и местными исследователями.
В условиях множественных нестабильностей кыргызские политики вынуждены иметь дело с особенными вызовами в деле строительства нации
Главы разбиты по трем частям. Первая часть посвящена политическим процессам и роли государства. Йохан Энгвалл из Шведского института международных отношений предоставляет общий обзор развития политических процессов в Кыргызстане – от начала образования Кыргызской Советской Республики, до независимости, «темных лет» президентства Бакиева и настоящего времени. Энгвалл заключает, что в условиях множественных нестабильностей (разделение вдоль этносов и племен, манипулирование внутренними группировками, опасения воздействия региональных держав, страх перед Китаем) кыргызские политики вынуждены иметь дело с особенными вызовами в деле строительства нации, которое могло бы соответствовать плюралистической этнической композиции. При этом мирный плюралистический порядок в Кыргызстане, как и в других странах Центральной Азии, означает не только мирное сосуществование разных этносов, но и баланс идей, и скоординированное видение будущей ориентации общества.
Во второй статье Энгвалл обсуждает конкурентность рынка общественных постов, где индивидуумы могут инвестировать средства, чтобы получить доходное место. Статья основывается на результатах полевого исследования и интервью. Когда-то исследователи Всемирного банка разделили коррупцию на административную (взяточничество) и политическую (захват государства – state capture). В посткоммунистических странах, где наблюдаются обе формы, частные интересы смогли проникнуть на все уровни государственной политики. В списке 100 самых богатых людей Кыргызстана, составленном по опросу читателей Фергана.Ру, 80 процентов людей имели или имеют отношение к госсектору. Чтобы получить действительно большую выгоду в условиях политической нестабильности, бизнесмены не ищут протекции госслужащих как ранее, но стремятся получить контроль внутри системы. Самые влиятельные политики одновременно являются богатейшими бизнесменами. Теперь коррупция становится неотъемлемой частью организации государства – коррупция не влияет на правила игры, она и составляет эти правила взаимоотношения между гражданами и чиновниками.
Шаирбек Джураев анализирует эволюцию роли политических партий в Кыргызстане. Несмотря на политический динамизм, плюрализм, свободу прессы и гражданский активизм, консолидации политических институтов, включая политические партии, в стране еще не произошло, и партии остаются фасадом, озвучивая сиюминутную повестку и выступая тенью различных неполитических игроков, в первую очередь – богатых бизнесменов. Политические идеи и ценности редко выступают фактором объединения.
Коррупция не влияет на правила игры, она и составляет эти правила взаимоотношения между гражданами и чиновниками
Асель Доолоткельдиева в статье «Периферийные протесты как возможность» поднимает роль социальных протестов в Кыргызской Республике, участившихся с 2010 года. В отличие от западных движений, протесты в Кыргызстане редко добиваются цели и, по сути, играют роль посредника (brokerage). На примере «Движения за правду», которое было активным в КР на юге с 2010 по 2014 гг, автор делает попытку объяснить слабость таких движений. C одной стороны, посредническая функция таких протестов помогает выносить периферийную политику на центральный уровень, с другой – эти протесты значительно подрывают политику, будучи средством манипулирования. Протесты не ставят целью сообщение об общественном недовольстве, а становятся коммуникацией оппортунистов, которые стремятся политизировать социальную проблему.
Мадлен Ривс продолжает изучение перспектив мирного сосуществования приграничных районов кыргызско-узбекской границы в статье «В поисках толерантности». «Превентивное развитие», поддерживаемое западными программами помощи в КР, нацелено на снижение рисков межэтнических конфликтов, культивацию толерантности, мобилизацию общин и усиление диалога между несколькими этническими группами. Но эта космополитическая теория должна также учитывать и местные реалии: традиции «ынтымак», организацию водо- и землепользования, коллективный труд (хашар) и другие.
С образованием в несколько классов и невозможностью обеспечить себя через традиционное занятие сельским хозяйством, эти люди либо уезжают в Россию и Казахстан, либо пытаются найти работу в Оше
Во вторую часть сборника входят аспекты социальной и социально-экономической трансформации в КР. Эльмира Сатыбалдиева считает, что необходимо лучше исследовать ежедневный классовый опыт в Центральной Азии и моральные настроения, чтобы лучше понять «политику бедных», их интересы и действия. Статья опирается на полевое исследование, проведенное в Оше весной 2013 года, и фокусируется на группе чрезвычайно бедных сельских мигрантов, которые работают в Оше без прописки и испытывают нехватку всех видов капитала, особенно – культурного (по Бурдье). С образованием в несколько классов и невозможностью обеспечить себя через традиционное занятие сельским хозяйством, эти люди либо уезжают в Россию и Казахстан, либо пытаются найти работу в Оше. Опыт этих людей формируется экономическим и социальным исключением и ежедневными испытаниями неопределенности, насилия, унизительного труда и самоэксплуатации. Негативные эмоции: зависть, сожаление, боль от коммодификации социальной жизни и собственного унижения, а также стыд являются важными маркерами. Как говорит одна из женщин в интервью: «мне стыдно, что я кыргызка. Мы, кыргызы, нация мигрантов…»
Айсалкын Ботоева и Реджина Спектор изучают возрождение традиционных ремесел, где тысячи малых и средних предпринимателей смогли восстановить забытые навыки и сети и создали новый рынок традиционной продукции. Статья берет пример производителей одежды с традиционными мотивами. Как указывает один из отчетов международных организаций, приведенный в статье, успех индустрии производства одежды в КР, возможно, объясняется отсутствием связей с советским прошлым (которое ассоциируется со стагнацией крупных текстильных предприятий): эта индустрия «не страдает от советского наследия, все предприятия частные и появились после 1995 года». Предприниматели смогли воссоздать знания производства. Они – не «вынужденные предприниматели», занимающиеся этим из-за отсутствия выбора, но обладают достаточными знаниями в экономике и менеджменте, чтобы сознательно заниматься этим бизнесом. При этом экспертиза и опыт работы в текстильной индустрии все же унаследованы с советского периода, но были переориентированы на создание совершенно новой ниши. Производители применяют новые креативные методы, стараются включать элементы кыргызского искусства, дизайна и культуры, а также популяризируют бренд «Сделано в Кыргызстане».
Новостройки стали реакцией на коррупционное, непрозрачное распределение земли
Эмиль Насритдинов, Бермет Жумакадыр кызы и Диана Асаналиева рассматривают трансформации городского ландшафта и итоги массивного строительства новых окраин вокруг столицы Бишкека. Они изучают социальные клише и мифы, которые сопровождают эту городскую эволюцию, и утверждают, что новостройки и их жители лучше интегрированы в городскую ткань, чем это кажется на поверхностный взгляд. Новостройки стали реакцией на коррупционное, непрозрачное распределение земли. Мифы, окружающие новостройки, и которые эта статья пытается деконструировать, включают в себя следующие: 1) Бишкек окружен кольцом из 48 новостроек – эта цифра, по данным исследователей, сильно завышена, 2) новостройки заселены нелегальными поселенцами – только 4 участка не имеют легального статуса и во многих операциях по выделению земли есть коррупционные схемы, 3) новостройки – это очаг политической нестабильности – нет достаточных оснований утверждать, что жители новостроек ответственны за политическую нестабильность, даже если они и проводят протесты и пикеты и требуют лучшего оказания услуг, 4) только бедные люди живут в новостройках – картина неоднородна и многие жители активно вовлечены в экономику, а во многих местах строятся более дорогие дома, 5) новостройки получают большую часть городского бюджета – суммы в действительности небольшие и часто разворовываются до того, как доходят до своего назначения, кроме того, новостройки получают средства из внешних источников, таких как проект Всемирного банка, а также общины вкладывают собственные средства в развитие районов.
Во всех дебатах становятся более отчетливыми два голоса – кыргызскоязычный и исламский
И наконец, третья часть книги рассматривает вопросы идентичности в Кыргызстане. Марлен Ларюэль выдвигает гипотезу, что главным для Кыргызстана является не выбор между этническим и гражданским национализмом, но эволюция от монополии на производство национального нарратива, которой обладают государство и научные круги, к более широкому и децентрализованному обсуждению, которое воспринимается как хаотичное, бесцельное и опасное для нации. Статья рассказывает об академических поисках, предпринятых советской этнографией, в вопросах о происхождении кыргызской нации. В первые годы независимости Академия КР опубликовала новый исторический нарратив, и за отсутствием исторически реальной династии отцов-основателей, власти сфокусировались на возвеличивании героя кыргызского эпоса – Манаса. Стало конструироваться понятие «кыргызскости» или «кыргызчилик». С плюрализмом в политической сфере после двух революций, государство утеряло монополию на национальную идеологию и в ее формировании стали участвовать различные группы, в том числе, появились различные течения и в кыргызской академии. Во всех дебатах становятся более отчетливыми два голоса – кыргызскоязычный и исламский.
Джон Хизершоу и Дэвид Гуллетт анализирует то, что они называют «аффективной политикой суверенитета», изучая межэтнические столкновения 2010 года сквозь призму суверенитета. Они считают, что западные исследователи недостаточное внимание уделяют беспокойству и страхам в Кыргызстане о месте кыргызов, которые видят много угроз себе – со стороны Узбекистана на юге и со стороны Таджикистана в отношении миграции, со стороны Казахстана – в отношении экономической экспансии, со стороны западных организаций – вмешательство во внутренние дела республики.
Эрика Марат рассматривает ситуацию после 2010 года и последствия Ошских событий. Она изучает дебаты между гражданским и этническим национализмом и попытки установить хрупкий баланс между ними. Дэвид Монтгомери размышляет об отношениях между исламом и демократией и способах, которыми кыргызские мусульмане подчеркивают, что управление страной это также и моральный порядок, где религия должна участвовать в общественных дискуссиях.
Chapter 1: Kyrgyzstan and the Trials of Independence, Johan Engvall
Chapter 2: The Evolving Role of Political Parties in Kyrgyz Politics, Shairbek Juraev
Chapter 3: Why Are Public Offices Sold in Kyrgyzstan?, Johan Engvall
Chapter 4: Peripheral Protests as an Opportunity: “Brokers” in Action, Asel Doolotkeldieva
Chapter 5: In Search of Tolerantnost’: Preventive Development and Its Limits at the Kyrgyzstan–Uzbekistan Border, Madeleine Reeves
Chapter 6: Why Class Matters in Kyrgyzstan: Everyday Experiences, Moral Sentiments, andthe Politics of the Poor, Elmira Satybaldieva
Chapter 7: Sewing to satisfaction: craft-based entrepreneurs in contemporary Kyrgyzstan, Aisalkyn Botoeva and Regine A. Spector
Chapter 8: Myths and Realities of Bishkek’s Novostroikas, Emil Nasritdinov, Bermet Zhumakadyr kyzy, and Diana Asanalieva
Chapter 9: Kyrgyzstan’s Nationhood: From a Monopoly of Production to a Plural Market, Marlene Laruelle
Chapter 10: The Affective Politics of Sovereignty: Reflecting on the 2010 Conflict in Kyrgyzstan, David Gullette and John Heathershaw
Chapter 11: “We Disputed Every Word”: The Plight of Moderates in Post-Violence Kyrgyzstan, Erica Marat
Chapter 12: Islam beyond Democracy and State in Kyrgyzstan, David W. Montgomery
