Круглый стол: Экономики Центральной Азии в поисках новых моделей

Снижение цен на нефть и рецессия в России серьезно повлияли на экономики стран Центральной Азии. По данным Азиатского банка развития, в 2015 году средний рост экономик региона Центральной Азии и Южного Кавказа сократился почти вдвое – до 2,9% с 5,3% в 2014, в 2016 он составит 2,1%, а в 2017 – 2,8%. Даже несмотря на возможный некоторый рост цен на нефть в 2017 году, экономический рост в регионе будет ниже среднего значения, достигнутого в предыдущие 5 лет. Значительная девальвация национальных валют в 2015 году привела к росту инфляции – среднее значение для региона составило 10,8%. Двузначная инфляция уже наблюдается в Казахстане, Кыргызстане и Узбекистане. Внешнеторговый оборот стран значительно сократился – экспорт в целом по региону упал на более, чем треть, импорт на 20 процентов.

Хотя в регионе по-прежнему предсказывается положительный экономический рост (сокращение экономики прогнозируется только в Азербайджане), многие эксперты характеризуют текущие процессы как серьезный экономический кризис. Эксперты МВФ, например, считают, что регион испытывает самые серьезные экономические трудности со времен обретения независимости 25 лет назад.

Действительно ли это так? Какие дальнейшие перспективы и какую эффективную экономическую стратегию следует выбрать странам Центральной Азии в сложившейся ситуации? Эти и другие вопросы экспертам по экономике из разных стран Центральной Азии задавали в ходе специального круглого стола, организованного CAAN, модератор мероприятия Константин Бондаренко (независимый экономист) и дискуссант Ханс Хольцхаккер (экономист, специалист по странам с переходными экономиками «Банк Австрия», научный консультант университета “Нархоз”; Казахстан).

Эксперты:

• Касымхан Каппаров, независимый экономист, директор Национального бюро экономических исследований; Казахстан
• Рафаэль Саттаров, независимый политолог, исследователь системных реформ в постсоветских странах; Узбекистан
• Собир Курбанов, независимый аналитик и экономист; Таджикистан
• Искендер Шаршеев, исполнительный директор Ассоциации иностранных инвесторов и председатель Комитета по поддержке иностранного бизнеса при Торгово-Промышленной Палате Кыргызской Республики; Кыргызстан

Экономический рост в Казахстане сегодня практически равен нулю

Как Вы можете охарактеризовать экономическую ситуацию в Вашей стране? Есть ли признаки того, что происходящее можно назвать «кризисом»?

Касымхан Каппаров – Действительно, можно сказать, что существующая на сегодня экономическая модель в Казахстане не позволяет расти. Если учесть, что с 2000 года средний рост экономики составлял 7% (исключением был 2009 год), то экономический рост в Казахстане сегодня практически равен нулю: по данным Всемирного Банка в 2015 году он составил 0.9%, в 2016 ожидается на уровне 1,2%, но этот прогноз может быть пересмотрен в меньшую сторону. То есть, экономика практически не растет в последние два года, тогда как средний экономический рост в развивающихся странах в 2015-2016 годах ожидается на уровне более 4 процентов.

На данный момент в казахстанской экономике наблюдаются признаки экономического кризиса – обесценение национальной валюты, падение реальных доходов населения и снижение уровня его жизни. Снижение потребления сейчас особенно тревожно, ведь после кризиса 2007 года рост потребления обеспечивался потребительским кредитованием, но меры по ужесточению кредитования привели к замедлению темпов потребительской активности. При этом происходит замедление внутренних и внешних инвестиций, а также снижение расходов госсектора. Падение доходов госбюджета составило 40% в середине 2015 года (до девальвации) и связано со снижением цен на нефть, которое также сократило положительное внешнеторговое сальдо в два раза.

В целом, я считаю, что кризис в Казахстане является структурным, прежняя экономическая модель, основанная на экспорте природных ресурсов – нефти, металлов, урана и зерна – не работает. Замедление экономического роста в Казахстане наблюдалось и в период 2010-2014 годы, когда цена на нефть была на уровне 100 долл за баррель. После падения цены на нефть до 40 долл кризис стал усиливаться.

Рафаэль Саттаров – В экономике Узбекистана наблюдается ряд сложностей. Хотя, по данным Всемирного Банка, рост ВВП страны в 2015 году составлял 7 процентов, в 2016 году темпы роста замедлятся ниже 7% и в любом случае будут ниже 8-процентного роста в предыдущие годы. При этом, конечно, нужно учитывать, что статистика может несколько преувеличивать эти цифры, и некоторыми экспертами допускается, что в реальности рост ВВП варьируется в рамках 4-5 процентов.

В самом деле, экономика не может не испытывать сложности, ведь снижение цен на нефть привело к снижению цен на газ, который Узбекистан экспортирует, и проблемы России сразу сказываются на стране, для которой Россия это главный торговый партнер и место, где работает большое число узбекских граждан. По данным Федеральной миграционной службы число иностранных граждан на территории России из Узбекистана в начале весны 2016 года составляло около 1,7 миллионов, что четверть меньше, чем год и два года назад. Число мигрантов-граждан Узбекистана продолжает по-прежнему падать, за два года общее число граждан этой страны на момент начала весны сократилось на 590 тыс. человек. Кризис и новые миграционные правила сильнее всего сказались на миграции именно из Узбекистана. Согласно данным ЦБ России, в 2015 г. всего из России физическими лицами в Узбекистан было перечислено 2,37 млрд долларов, т.е. по сравнению с докризисным пиком произошло сокращение почти на 60%, но это пока чуть выше, чем в кризисный 2009 год.

Авторынок стагнирует, и даже по официальным данным внешнеторговый оборот Узбекистана в 2015 году сократился на 10% по сравнению с 2014 годом. И хотя сейчас в стране идет строительным бум, который частично трудоустраивает возвратившихся мигрантов, а правительство объявило о масштабной приватизации с обязательным участием иностранных инвесторов, понятно, что экономика, которая существовала и существует сейчас, зависимая от денежных переводов и экспорта газа, хлопка и золота, является неэффективной.

Собир Курбанов – Я считаю, что текущий кризис в Таджикистане в меньшей степени вызван внешними факторами, но больше из-за того, что предыдущая модель роста, основанная на переводах и внешних факторах, оказалась нежизнеспособной. Более того, этот кризис не глобальный, а скорее региональный. Тем не менее, в 2015 г. в Таджикистане был достигнут достаточно высокий рост: 6% против 6.7% в 2014 г. Однако экономический рост стал менее пробедным, т.е. в меньшей степени охватывающим широкие слои населения: отдельные сектора промышленности, так же как и капитальные инвестиции в прошлом году показывали рост (на 13.5%), рост сельскохозяйственного производства замедлился, а услуги, спрос и потребление падают. Официальные данные бедности показывают снижение до 31 процента, в то время как по данным различных социологических опросов имеет место резкое снижение покупательной способности и доходов населения, особенно в связи со спадом денежных переводов.

Внешние факторы, способствовавшие росту в прошлые годы, стали сдавать позиции: в частности денежные переводы сократились на 33% по данным Национального банка Таджикистана и на 66% по данным ЦБ РФ в основном ввиду резкого обесценения российской валюты по отношению к доллару. Также ухудшились показатели внешней торговли, импорт сократился на 25%, экспорт – на 8%. Валютный и финансовый рынки испытывают проблемы: обесценение сомони составило 25%, резервы Нацбанка находятся на низком уровне. Банковский сектор испытывает проблемы с ликвидностью, высокой долларизацией и ростом доли просроченных кредитов. Произошло ужесточение монетарной,  налогово-бюджетной и валютной политик, ужесточение регулирования финансового сектора на фоне роста плохих кредитов до 35%. Рынок труда сейчас осложняется возвратом мигрантов, однако аккуратных оценок уровня роста безработицы нет.

В целом, внешний фактор и среда кризиса радикально отличаются от 2008-09 года. Кризис имеет ярко выраженный внутренний и региональный характер, связанный со слабо развитыми институтами, отсутствием экономических свобод и, как следствие, слабо конкурентной структурой внутренней экономики. Еще раз подчеркну, что основа кризиса – это внутренние структурные элементы, тогда как существует ложное восприятие, что кризис является последствием внешнего шока и санкций против России и поэтому может пройти сам по себе (то есть, его можно переждать, как в 2008-09 году). Соответственно, отсутствует понимание необходимости пересмотра внутренней социально-экономической политики и принятия более радикального курса структурных и институциональных реформ.

Искендер Шаршеев – До недавнего времени в Кыргызстане существовала хорошая модель экономики, основанная на реэскпорте. В стране действовали крупнейшие рынки в Центральной Азии: Дордой с оборотом в 4,5 млрд долл и Карасуу в оборотом в 1,5 млрд долл. Активно работал бизнес перепродажи автомобилей в Казахстан. Но с созданием Таможенного союза и закрытием границ для Кыргызстана эта модель стала испытывать большие сложности. Сейчас можно сказать, что реэкспортная модель рухнула: развитие приграничной торговли Казахстана с Китаем через зону Хоргос и ужесточение конкуренции привело к снижению оборотов рынков Кыргызстана от 50 до 80%. Снижение стоимости рубля, падение денежных переводов на 70% усугубило ситуацию.

Кризис показал недостатки избыточной концентрации на рынках России и Казахстана и недостаточное внимание, уделяемое зарубежным рынкам. Культурное пространство определяет модель экономики КР. Наша бизнес-масса, большинство предприимчивых людей из иностранных языков владеют только русским. Немногие знают английский и единицы знают китайский, хинду, урду, пушту, фарси. Таким образом, страна игнорирует огромные рынки в 2 млрд человек, которые находятся рядом. В итоге Кыргызстан стал зависимым от рынков РК и РФ, от их нефтяной иглы, через реэкспорт товаров КНР. Поэтому при падении цен на нефть упали и доходы населения.

К Таможенному Союзу или ЕАЭС Кыргызстан оказался не готов. Политика победила экономику. Войдя в ТС, страна начала игнорировать правила ВТО: по ВТО у нас пошлины на импорт были 3,5-5%, сегодня они выросли до 7-12,5% после вступления в ТС. Контрабанда из РФ и РК стала создавать жесткую конкуренцию внутреннему производству и экспорту.

Китай, создавая на приграничных территориях различные торговые центры и продвигая транспортные коридоры, зарабатывает на ЦА

Какие наиболее вероятные сценарии развития событий Вы видите для экономики Вашей страны? Какие ключевые факторы будут влиять на ситуацию?

Касымхан Каппаров – Все будет зависеть от цены на нефть. Сценарий высоких цен (100 долл за баррель и выше), хотя маловероятен, но повлечет рост госрасходов, рост резервов Национального фонда, возобновление политики привязки курса тенге к доллару, рост объемов субсидирования экономики, снижение производительности труда, рост доли нефти в общем объеме экспорта. То есть, голландская болезнь никуда не денется, и будет продолжаться рост иждивенческих настроений в обществе. Сценарий низких цен (около 50 долл за баррель и выше) включает приватизацию, проведение реформ, некоторую либерализацию, снижение государственных расходов. При этом Национальный фонд может закончиться через 3-5 лет, произойдет серия девальваций, дефолт корпоративных заемщиков, рост социального напряжения. Некоторые надежды связаны с Китаем, с возможностью увеличения туда экспорта, особенно сельскохозяйственного, но он вряд ли сможет заместить по объемам нефтяной экспорт.

Рафаэль Саттаров – Больших изменений в политике государства в ближайшей перспективе не произойдет. Правительством уже запущены некоторые проекты, как зона свободной торговли в Навои и индустриальные зоны в Джизаке и Ангрене, которые находятся на пересечении транспортных путей. Правительство также запустило проект рекапитализации крупных промышленных, металлургических и транспортных компаний, с целью привлечения туда иностранных инвесторов. Эффект будут давать транспортные проекты, особенно, в Ферганской долине. К 2020 могут заработать крупные энергетические проекты. Будет происходить рост в строительстве и сельском хозяйстве. Но решатся ли другие проблемы, связанные с инвестиционным климатом, неизвестно. Для этого должны произойти действительно глубокие потрясения.

Другой вопрос – это региональное сотрудничество. Китай, создавая на приграничных территориях различные торговые центры и продвигая транспортные коридоры, зарабатывает на ЦА, в то время как, мы сами, между собой создавая такие же проекты, могли бы получать прибыль. К сожалению, сейчас модно копаться в истории и спорить по малым приграничным вопросам, не давая, таким образом, шанса для продвижения реальных средних и малых проектов.

Собир Курбанов – Все сценарии зависят от развития ситуации в странах соседях, России и Китая. Хотя существуют прогнозы, по которым рост в России восстановится в 2017 году, есть и риск того, что кризис в России затянется на достаточно длительный период. Продолжение спада в РФ будет сокращать приток переводов. Спад мировых цен на сырье, как то хлопок, нефть, газ, алюминий приведет к потере экспортных доходов. При плохом сценарии возможно банкротство банковской системы, при хорошем – улучшение внешней среды, развитие региональных проектов, прежде всего, в энергетике (CASA 1000) и транспорте.

Многое зависит от мер политики правительства – нельзя игнорировать необходимость диверсификации экономики, развития частного сектора, борьбы с коррупцией через снижение монополии отдельных бизнесов, развития институтов и проведения реформы госуправления, либерализации регулирования и администрирования частного и финансового сектора. Все это можно было осуществить в прошлые благоприятные года, когда внешние факторы роста были позитивными. Меры реагирования правительства ограничиваются монетарным и фискальным сжатием, ростом налоговой нагрузки на частный сектор, включают репрессии финансового и валютного рынка. Риски и замкнутый круг – сокращение роста и экспорта, давление на частный сектор и сокращение доходов. Серьезные реформы не принимаются, а надежды возлагаются на кредитные линии и бюджетную поддержку МВФ, ВБ, АБР, ЕБРР. При таком развитии событий, к сожалению, все надежды  – на внешние факторы и сценарии.

При этом нельзя забывать о том, что сейчас возникают новые риски и факторы, на которые нужно реагировать, а именно изменение климата, засуха, экстремальные стихийные бедствия, ведущие к урону, усиление нестабильности и радикализация с южных рубежей. В целом по экономике прогноз МВФ и ВБ говорит, что в стране будет 4%-ный рост в 2016 году, но это будет сопровождаться дальнейшим падением реальных и номинальных переводов, усилением напряжения и серьезных рисков ликвидности в банковской системе, по внешним счетам, ростом дефицита бюджета.

Искендер Шаршеев – Я считаю важным в перспективе, как бизнес сможет приспособиться к реалиям Евразийского экономического союза. Здесь особое беспокойство вызывает соответствие техрегламентам ЕАЭС ВСП и HACCP (Hazard Analysis and Critical Control Points). Нашим сельхозпроизводителям дали 2 года на приведение производства к стандартам HACCP, иначе товар им нельзя будет продавать даже внутри страны. HACCP включает техрегламенты ЕАЭС к товарам. Пока же бизнес не готов к техническому регламенту и если он не сможет прийти в соответствие, торговля остановится. Конечно, потребитель пока в этих условиях выигрывает, так как для него некоторые импортные товары стали дешевле, но это приводит к банкротствам отечественного бизнеса. Каждый пятый бизнес в сфере пищевой промышленности сегодня закрывается.

Касательно возможных сценариев, прогноз первый это приятие участие в проекте Китая «Экономический пояс Шелкового Пути». Китай планирует вложить в транспортную инфраструктуру $4,5 млрд., в частности он заинтересован в железной дороге Китай-Кыргызстан-Узбекистан. Этот проект мог бы повысить транзитный статус страны и возродить торговлю. Кыргызстан еще не принял решения по этому проекту, но у этого есть причина. Одна страна хочет, чтобы 4,5 млрд ушли ей. Не нам.  Прогноз второй – это стагнация и коллапс. Коллапс – это передача страны в проект ХИПИК и сокращение социальных программ. Прогноз третий. Открытие рынков Ирана, Афганистана, Пакистана, Индии и Китая. Мы уже экспортируем в Китай мясо, орехи, мед. Нужен выход к морю. Нужно учить хинду, урду, пушту, фарси, мандаринский и ханьский. Научиться экспортировать экспортеру – вызов для нашей страны.

Важнее делать фокус на продвижении экспорта через «мягкие» реформы

Какие пути выхода из сложившейся ситуации Вы видите? Т.е. какую экономическую стратегию, по Вашему мнению, должно выбрать правительство Вашей страны для преодоления рецессии и достижения устойчивого экономического роста?

Касымхан Каппаров – Нужно менять экономическую модель. Это подразумевает масштабную либерализацию экономической системы – приватизация от 50% до 80% государственного и квази-государственного сектора, переход на обменный курс, основанный на мульти-валютной корзине стран-основных торговых партнеров (доллар, евро, юань, рубль), уменьшение количества налогов и повышение качества их администрирования, снижение объемов госзаказа в экономике, переход на таргетирование устойчивого экономического развития и сбалансированный ненефтяной бюджет. Нужно правильно расставить цели и, конечно, не забывать о повышении качества образования.

Рафаэль Саттаров – Считаю, что назрело время для реформ в правоохранительном секторе, нужно снизить вмешательство силовиков в экономику. Необходимо усилить гарантии инвесторам. Не нужно новых законов, существующая законодательная база уже достаточна, но нужно усилить их реализацию, ускорять решения. Актуальным становится создание центров приграничного сотрудничества и торговли, с центрами со свободной конвертацией валют и безвизового посещения для граждан других стран в эти центры. Приграничная торговля со средними и большими центрами позволит улучшить взаимную торговлю. Сейчас взаимная торговля всех стран ЦА составляет 7 млрд. долл. США. Это катастрофически низкий показатель.

Собир Курбанов – Нужно менять модель роста, основанную на потреблении и внешних факторах и переходить к экономике основанной на внутреннем производстве, сильном и конкурентоспособном частном секторе и образованной рабочей силе. Я считаю, что необходим пакет эволюционных краткосрочных, средне- и долгосрочных реформ. Важно ставить правильные приоритеты. Барьером для реформ выступают опасения в правительстве либеральной политики как угрозы для текущей стабильности. Тем не менее, риски откладывания еще более опасны, учитывая растущий уровень социального напряжения в обществе и экономике. Основные реформы должны произойти в госуправлении, необходимо серьезно сократить и оптимизировать госаппарат (например, объединить Минфин и Минэкономики), сократить количество дублирующих проверяющих и контрольных органов, оказывающих давление на частный сектор. Также назрела реформа местного самоуправления через децентрализацию. Необходим срочный пакет реформ налоговой политики через усиление функций внутреннего контроля и сокращение ненужных функций администрирования. Эффективное налоговая политика и администрирование должны способствовать легализации и расширения возможностей для частных предприятий, а у нас пока происходит наоборот. Несмотря на кризис, налоговые органы усиливают административное давление на предпринимателей, что приводит к их закрытию или уходу в тень. Также необходимо наконец-то улучшать бизнес регулирование и инвестиционный климат, обеспечивая защиту прав собственности. Нужно усилить банковский надзор и регулирование банковской системы, учитывая текущие риски, обеспечить реальную защиту вкладов, провести либерализацию финансового сектора и регулирования.

В то время как стратегия импортозамещения нужна в принципе, важно понять, что провести такую политику в чистом виде нереально в условиях глобализации и рыночной экономики. Это старая советская модель. Куда важнее делать фокус на продвижении экспорта через «мягкие» реформы: либерализация, развитие конкуренции, поддержка точечных конкурентных секторов (туризм, агробизнес). Конечно, очень важным остается развитие человеческого потенциала – образование (высшее, среднее и техническое), соцзащита, страховая медицина.

Искендер Шаршеев – Я также считаю, что Кыргызстану нужна реформа госслужбы, сокращение госаппарата на 70%, увеличение средней месячной зарплаты в госсекторе хотя бы до 1000 долларов. Нужна и налоговая реформа, снижение ставок, чтобы вывести бизнес из тени. Реформа пенсионной системы, которая должна стать прерогативой частного сектора. Нужно приватизировать остатки госсобственности и пересмотреть условия Таможенного союза и ЕАЭС. Реформировать судебную систему.

Нужно отказаться от тяжелой индустриальной модели в пользу сервисной модели, включая туризм, органическое сельское хозяйство, транзит. Это та модель, которая де-факто сегодня частично реализуется. Не хватает только качества товаров и услуг. Индустриальная модель же навязывается правительством из-за особенностей бэкграунда текущих старых чиновников и молодой поросли социалистов. Но в условиях близости КНР – это заведомая стратегия банкротства. Услуги, реэкспорт, органика, IT приносят больше денег при меньших затратах. В конце концов, всемирное рыночное разделение труда расставит все по местам. Не стоит строить второй Китай. Мне импонирует модель экономики: страна программистов, открытое небо. Программист в среднем в мире может тратить 4 тыс. долларов в год, при этом зарабатывая 60 тысяч в год. Эта модель Бомбея, Гуджарат.

В Кыргызстане реформы уже идут и есть большой запрос на их продолжение и углубление

Как обстоит ситуация на рынках труда в Ваших странах, обострится ли безработица?

Касымхан Каппаров – Количество самозанятых в Казахстане, которое и так довольно значительно (более трети всех занятых), может увеличиться. Пострадает занятость в трудоемких секторах: строительство, торговля, сельское хозяйство, так как именно эти сектора были проводниками в экономику нефтяных доходов. Несмотря на меры по недопущению официальной безработицы: сокращение рабочей недели и неоплачиваемые отпуска, все же безработица будет расти.

Рафаэль Саттаров – Рабочая сила в Узбекистане обладает хорошей квалификацией, и многие мигранты уже адаптируются к изменению ситуации: они меняют географию с России на страны Персидского залива, Южную Корею. Конечно, внутри страны необходимо создавать больше рабочих мест, но для этого нужны инвестиции, а для увеличения инвестиций нужны реформы.

Собир Курбанов – Существующая в Таджикистане модель не создает рабочие места напрямую, но создает их через вторичный эффект. Данные по безработице недостоверны. Ситуация, конечно, усугубляется демографией: все больше молодых людей прибывает на рынок труда (около 200-300 тысяч) и многие из них представляют трудовые ресурсы с низкой квалификацией. Сложно проверить, сколько рабочих мест создается в экономике, и оценить их устойчивость.

Искендер Шаршеев – Официально по Кыргызстану насчитывается 102 тыс. безработных на 6 миллионов населения. Но в реальности количество безработных, конечно, больше: 500 тысяч внутри страны и 700 тысяч за рубежом. Как я упоминал, если каждое пятое предприятие в пищевой промышленности закрывается, то следует ожидать роста безработицы и количества самозанятых. Положительным трендом я вижу развитие молодежного предпринимательства, которые сами себе работодатели.

Как Вы считаете, есть ли политическая воля среди элит в Ваших странах, чтобы осуществить переход от старой экономической модели к новой?

Касымхан Каппаров – Существующая модель все еще приносит хорошую ренту, но среди элиты растет понимание того, что необходима диверсификация активов.

Рафаэль Саттаров – Думаю, что в целом есть направление в сторону реформ, но предпочтение отдается реформам постепенным, не радикальным. Есть противоречия между молодыми членами правительства, стремящимся к более быстрым результатам, и более консервативными членами, отстаивающими старый подход.

Собир Курбанов – Интересы элиты – поддержание стабильности и безопасности в стране. Большинство выступают за медленный путь реформ, консервативный, эволюционный. Хотя молодые технократы приходят в правительство, они встречают сопротивление реформам. Кроме того, не хватает кадрового потенциала, учитывая часто низкий уровень квалификации госслужащих. Это сложный процесс.

Искендер Шаршеев – В Кыргызстане реформы уже идут и есть большой запрос на их продолжение и углубление. Начата борьба с коррупцией, хотя, конечно, она идет медленно, только 5% из 100% становится известным.

Как Вы оцениваете перспективы региональной кооперации в Центральной Азии?

Касымхан Каппаров – Думаю, если бы предпосылки к региональной кооперации существовали, то она бы произошла за последние 25 лет. На данный момент считаю маловероятным, что страны региона могут действительно начать процесс углубления регионального сотрудничества без помощи одной из мировых держав – России, Китая или США.

Рафаэль Саттаров – Я, напротив, считаю, что региональная кооперация необходима и давно назрела. При этом она должна осуществляться как раз без вмешательства третьей силы.

Собир Курбанов – Согласен с Рафаэлем, и считаю, что экономика водно-энергетического партнерства абсолютно очевидна и взаимовыгодна. Однако политика часто противоречива и нерациональна. Нужны механизмы доверия и политические договоренности.

Искендер Шаршеев – Региональное сотрудничество нужно налаживать через дипломатические каналы, пока это потенциально опасная тема, сложная для реализации.

Резюме дискуссии

Как показала дискуссия, кризис в странах региона действительно есть. Более того, этот кризис  – не просто явление, связанное с экономическим циклом, а кризис системный, кризис имитационных экономик, кризис существующих моделей, основанных на экспорте природных и трудовых ресурсов. Эксперты, участвовавшие в дискуссии, в основном сходятся во мнении, что сейчас как никогда в странах региона необходим пересмотр внутренней социально-экономической политики и принятие более радикального курса на структурные и институциональные реформы.

Это подразумевает:

Реформу системы государственного управления,

Масштабную либерализацию экономической системы,

Приватизацию большинства государственных предприятий и снижение объемов госзаказа в экономике,

Уменьшение количества налогов и повышение качества их администрирования,

Переход на гибкую политику обменного курса, в том числе с использованием мультивалютной корзины,

Усиление открытости торговли и инвестиций,

Защиту прав частной собственности.

Иными словами – создание открытой и конкурентной бизнес-среды.

Это отказ от стереотипа модели новой индустриализации и построение новой экономической модели, связанной с переориентацией на современные услуги, активный реэкспорт товаров, поиск своей ниши в сельскохозяйственном производстве, а также развитие бизнеса в информационных технологиях.

Для это странам понадобится:

развитие человеческого потенциала, в том числе навыков рабочей силы,

и развитие инфраструктуры финансовых рынков

И наконец, очень важный пункт многих выступлений – региональная интеграция, в том числе активизация приграничной торговли и создание центров приграничного сотрудничества.

Рост ВВП, %

Источник: Азиатский банк развития

Трансграничные переводы, осуществленные через платежные системы, из России в некоторые страны Центральной Азии (млн долл США)

Источник: Центральный Банк России

Баланс текущего счета в процентах к ВВП, %

Источник: Азиатский банк развития

Годовая инфляция, %

Источник: Азиатский банк развития

Фото: Flickr, United Nations Development Programme in Europe and CIS, Apricot drying