TOC IIAS Newsletter 70 – Central and Inner Asia: New Challenges for
Independent Research
Бюллетень №70 Международного института азиатских исследований – International Institute for Asian Studies (IIAS) – в Лейдене (Нидерданды) посвящен вызовам в области исследований Центральной и Внутренней Азии. Исследования в этом регионе сталкиваются с множеством проблем, обусловленных распадом Советского Союза, появлением новых государств, подъемом Китая, развитием новых национальных нарративов и снижением интереса со стороны Европы и США.
Среди авторов, высказавших свое мнение, Александр Кули, профессор колледжа Барнард при Колумбийском университете, заместитель директора Института Гарримана. Александр Кули рассматривает факт задержания таджикскими властями исследователя Александра Содикова в 2014 году как кульминацию продолжающегося процесса ухудшения академических свобод и гражданских прав в Центральной Азии, тесно переплетенного с геополитической ситуацией в регионе и ответными шагами правительств этих стран. Текущая политическая обстановка осложняет работу социологов, которые задают неудобные вопросы и пытаются получить данные, возможно, противоречащие официальной правительственной картине. Но кроме этого и западные исследования, изучающие современные региональные политические и социальные вопросы, скорее всего, также потеряют импульс, отражая снижение вовлеченности Запада в этом регионе и снижение официальной поддержки в виде различных грантов для евразийских исследований.
Среда для академических и журналистских свобод в Центральной Азии ухудшается и власти в регионе все чаще предпринимают попытки контролировать информационное пространство и политические нарративы в целях оградить себя от «иностранного влияния и вмешательства во внутренние дела». Это отразится негативно на будущих исследовательских проектах экспертов социальных наук и региональных специалистов. Власти, помимо прочего, также озабочены потенциально подрывным характером социальных медиа, потенциалом онлайн-мобилизации через Facebook и Twitter. Тем не менее, самым важным остается фактор беспрецедентного сокращения финансирования евразийских исследований в США. В это же время происходит увеличение культурных и образовательных проектов со стороны России и Китая.
Наргиз Касенова, доцент кафедры международных отношений и регионоведения университета КИМЭП (Казахстан) и директор центра изучения Центральной Азии КИМЭП, представила три сценария будущих исследований Центральной Азии. Форма или состояние региональных исследований зависит от финансирования, которое в свою очередь зависит от интереса в данном регионе со стороны внешних стран и степени влияния этого региона или его предполагаемого влияния в будущем. Внешний интерес влияет на научно-исследовательские направления и темы; изменение интересов может привести к переформатированию области исследований Центральной Азии. Переформатирование области также может быть вызвано текущими изменениями изнутри: изменения в идентичности, языках, экономических и социальных связях с другими регионами. Политические союзы, на ее взгляд, играют второстепенную роль. Полноценные региональные исследования возможны только тогда, когда местные исследователи могут эффективно взаимодействовать с международным научным сообществом. Таким образом, развитие местных научных сообществ будет зависеть от степени открытости государств Центральной Азии. Чем выше уровень их экономического и политического развития, тем больше будут ими цениться знания.
Первый сценарий «Евразийский мост» (оптимистический) предполагает развитие полноценных региональных исследований, возникновение и развитие местных ресурсов для исследований, а также интеграцию инфраструктуры местных знаний с международными. Исследования Центральной Азии могут стать привлекательным и продуктивным направлением, позволяя скрещивать идеи и дискуссии из Европы, Америки, России, Китая, Индии, Японии и других ученых. Местные ученые могут извлечь большую пользу из этих обменов.
Второй сценарий «неопределенности или медленного снижения статуса-кво» спровоцирует рост исследований Центральной Азии с компаративистским уклоном в слабоизученных сферах: бывшие колонии, проклятие ресурсов и другие неблагополучные сферы. Вопросы социально-культурных изменений, исламских процессов возрождения и идентичности по-прежнему будут занимать центральное место среди тем социальных, политических и антропологических исследований в регионе. Темы безопасности и развития сообщества также станут перспективными. Политологи, заинтересованные в изучении политических режимов, будут встречать сложности в проведении исследований, так как центральноазиатские режимы, опасаясь инакомыслия и иностранного вмешательства, станут еще более закрытыми.
Третий сценарий: «зона конфликтов» (пессимистический) предполагает, что в области исследований в Центральной Азии будут доминировать исследования конфликтов, темы по предотвращению и урегулированию конфликтов и пр.
В любом случае, независимо от того, какой сценарий станет реальностью, вполне вероятно, что мы увидим следующие общие тенденции в исследованиях Центральной Азии: 1) Будет расти интерес и финансирование из Азии (Китая, Индии, Пакистана, Японии и Кореи) 2) Молодое поколение местных ученых, прошедших обучение на Западе и за рубежом, сменит советские кадры, что приведет к лучшей коммуникации и более плодотворному проведению совместных научных исследований между местными и зарубежными учеными. 3) Дополнительные исследования будут проводиться на национальных / местных языках. Роль русского языка как lingua franca региона будет постепенно уменьшаться, а роль английского языка как международного языка общения и науки будет расти.
Эндрю Вахтел, президент Американского Университета Центральной Азии, Бишкек, Кыргызстан, в своей статье остановился на проблеме издания работ ученых Центральной Азии. Ученые из Центральной и Внутренней Азии сталкиваются с двумя основными препятствиями в издании своих работ для международной аудитории. Первая проблема связана со специализацией областей их исследования и типична для ученых других стран, которые исследуют сферы, которые, с одной стороны, предъявляют высокие квалификационные требования, а с другой, представляют ограниченный внешний интерес. Вторая проблема вызвана образованием этих ученых, институтами, в которых они работают, и необходимостью увеличения местной экспертизы у зарубежных ученых.
Если мы сосредоточимся на первом факторе, то станет очевидно, что центрально азиатские исследования не слишком отличаются от балканских или африканских исследований. Что характеризует эти сферы? Для того, чтобы быть компетентным, ученый должен знать больше, чем другие – например, языки. Чтобы сделать серьезную работу, нужно знать английский, русский, тюркский языки, персидский и, возможно, китайский. Объем времени, необходимый для сбора такой компетенции, огромен. Люди, посвящающие его изучению языков, жертвуют изучением дисциплинарных и междисциплинарных основ, что является первоочередным для их зарубежных коллег. В то же время, эти сферы исследований не имеют приоритетного интереса извне. Если вы изучаете США или Китай или любую другую большую страну, ученые, которые не работают по вашей теме, по крайней мере, могут ей заинтересоваться. Если вы изучаете Центральную и Внутреннюю Азию, интерес не возникнет автоматически.
Необходимо или иметь тему, которая уникальна (и, следовательно, вызовет интерес ваших коллег в других областях), или необходимо продемонстрировать, что сфера вашего исследования требует переосмысления основных парадигм научного дискурса, который почти всегда разрабатывается учеными, работающими в «больших» регионах. Уникальных тем мало и они появляются случайно. Например, исламские исследования стали темой, на которую можно публиковаться во всех видах международных журналов, потому что к ней есть мировой интерес. Но то, что можно сказать по теме, ограничено тем, что ученые в других сферах хотят услышать. Таким образом, можно легко опубликовать работу по исламскому фундаментализму, но гораздо труднее опубликовать ее по теме повседневного ислама. В Центральной Азии, однако, мало подобных областей, способных вызвать автоматический интерес стран вне региона (возможно энергетическая политика?).
Местные ученые тратят слишком много времени на укрепление своей местной компетенции, но из-за нехватки более глобальных знаний они часто не знают, как использовать накопленный материал. В результате возникает особый вид «научного колониализма». Умные зарубежные исследователи используют местных ученых, как «информаторов из региона», предоставляющих информацию, которая может быть использована зарубежными коллегами. В лучшем случае, эти местные ученые указываются в качестве со-авторов работ зарубежных ученых, в то время как в худшем случае они просто являются научные ассистентами на платной основе, получая минимальный кредит за свою работу.
Догнать коллег, которые прошли обучение в лучших университетах мира, непросто, но выполнимо. Но даже когда местные ученые обучаются зарубежом, по возвращению домой, однако, они находят себя вне тех институциональных условий, позволяющих им развиваться дальше. Они теряют доступ к иностранным публикациям, не имеют английских языковых редакторов, способных помочь им размещать статьи, они работают в не очень хороших университетах и в не очень хороших условиях, они теряют активную связь с международными исследованиями. Неудивительно, что у них возникают проблемы с изданием своих работ и они не могут совершить прорыв на международной арене, продолжая работать в закрытых учреждениях по малоинтересным темам. Они носят с собой тяжелый багаж знаний, не умея им распорядиться так, чтобы заинтересовать кого-то еще. В долгосрочной перспективе, возможно, лучшим решением является информирование выпускников местных университетов, заинтересованных в изучении своего региона, о тех трудностях, с которыми им придется столкнуться и о том, что их работы должны быть ясными и актуальным для неспециалистов.
