После бурных предвыборных событий пятый президент Кыргызстана ввел страну в более спокойное политическое русло, по крайней мере, такова видимость со стороны. Но все же перемены происходят. О них мы спросили политолога Медета Тулегенова. Медет Тулегенов преподает в кафедре международной и сравнительной политики Американского Университета в Центральной Азии.
Замечаете ли Вы улучшение в государственном управлении в Кыргызстане с избранием Сооронбая Жээнбекова?
Здесь сложно сказать. Если сравнивать с последним годом или шестью месяцами предыдущего президента, то очевидно, что есть улучшения — не только во внутренней, но и во внешней политике. Но проблема в том, что сложно сравнивать. Предвыборная ситуация в прошлом году была определенно сложной, когда открывали много разных уголовных дел против СМИ и давили на некоторых политических оппонентов. Понятно, что если говорить о внутренних политических процессах, то ничего примечательного не было. Может быть, ничего плохого еще не произошло. В этом отношении первые месяцы работы нового президента по-хорошему не были яркими, и это может быть нормально, после слишком яркого правления предыдущего президента.
Можно ли сказать, что политика в Кыргызстане стала менее персонализированной?
Но если сравнивать с предыдущим президентом, то мы видим определенную деперсонификацию. Когда мы говорим про Атамбаева, то было два человека: был Атамбаев как Атамбаев и Атамбаев как президент. Атамбаев как Атамбаев был гораздо больше, чем Атамбаев – президент. В этом отношении личное сильно выходило за рамки того, что формально ожидается от человека на этой позиции. Жээнбеков пока только пытается вписаться. Пока неясно, что есть и каково оно – личное у Жээнбекова, хотя он все же проявляет свой собственный стиль: человек трудоголик, рано приходит на работу, старается не мешать людям. Персональное давление над должностными функциями пока не заметно. Хотя он нечасто говорит, но говорит, кажется, правильные вещи или то, что ожидается от любого президента.
Можно суммировать, чего хорошего добился новый президент и чего ему не удалось добиться?
Свои первые поездки президент совершил во все соседние страны, кроме Китая. Было важно показать, что Кыргызстан заинтересован выстраивать отношения с соседями. В этом отношении хотя бы чисто символически были какие-то результаты, когда новое руководство сигнализировало: “мы хотим нормализовать отношения и даже дальше расширять и углублять их, особенно в отношении Узбекистана”.
Самое крупное заявление было сделано на совете безопасности и касалось коррупции (президент поручил руководству секретариата Совета взять на особый контроль работу правоохранительных органов по расследованию уголовных дел, ранее необоснованно приостановленных и прекращенных – прим.ред.), но пока это лишь слова. То есть то, что он говорил, и то, во что вылилось в фактическую результативную часть документа самого совета безопасности, немножко расходится, даже фактически выхолощено. Это может быть показательно, насколько он контролирует процессы, а также итоговый документ, так как хорошие идеи требуют такой же реализации, а ее пока не видно. Это говорит не в пользу президента.
Возможно, для президента как новичка в большой политике нужно больше, чем сто дней. Да и победа, возможно, была неожиданной, ему нужно создавать программу после выборов, но все равно время уходит и ему надо поторопиться.
Существует ли еще тандем управления между Жээнбековым и Атамбаевым? Каковы их взаимоотношения, если можно о них судить?
Договоренность есть в любом случае, но это не в чистом виде тандем. Во всяком случае, формальных договоренностей, обязательств, кажется, нет. Возникают кое-какие неформальные договоренности по кадровой политике, по каким-то моментам в общей политике.
Про отношения Жээнбекова с Атамбаевым пока сложно сказать. В любом случае, я полагаю, Жээнбеков благодарен Атамбаеву. Благодаря ему Жээнбеков выиграл эти выборы. Атамбаев бросил на чашу весов собственную президентскую позицию, авторитет, начал активно агитировать за своего кандидата и эти решающие четыре процента были добыты за счет дополнительных усилий того ресурса, которыми президент на тот момент обладал.
Но как эта благодарность должна выражаться и есть ли по этому поводу формальные договоренности, пока сложно оценить. Циркулируют ведь разные слухи: Атамбаев вернется в какой-то форме, Жээнбеков ему поможет — может быть, в этом договоренность.
Какова повестка дня съезда СДПК в марте/апреле?
Мне кажется, то, из-за чего откладывали съезд (съезд политической партии СДПК переносился два раза. Ожидается, что на предстоящем съезде будет избран новый лидер партии, предположительно им станет экс-президент Алмазбек Атамбаев – прим.ред.), тоже говорит о том, что это сложное дело. В прошлом это формировалось группой людей, которые находились и контролировали власть, сейчас неясно, у кого рычаги. Потому что попытка проведения съезда может доказать, что в стране есть условная властная группировка, которая планирует продолжать некую условную политику, и что неважно, кто и где находится — все это люди одной команды: премьер-министр, нынешний президент, прошлый президент и т.д. Это бы показало, что есть схема, выходящая за рамки того, что ожидалось после выборов, что новый человек — это, соответственно, новая политика. Может быть, и не будет новой политики, может быть, на это и делается расчет.
Есть предположения считать, что для обновленной партии СДПК объявят досрочные парламентские выборы, чтобы усилить ее представленность?
Оснований для ранних парламентских выборов особых нет. Выборы 2020 года уже не так далеко. Думаю, тогда потребуются очень большие усилия для удержания партии в течение двух лет. Опыт показывает, что партии в межвыборный период не функционируют. Нынешний же президент заявил, что он уже надпартийный и не связан с СДПК.
Насколько сильна партия СДПК в Кыргызстане, пользуется ли она настоящей поддержкой электората?
Особой поддержки нет. Ни у каких партий особого электората и нет, мне кажется. Есть различные группы, люди, оказавшиеся в партийной струе, и у которых есть доступ. Есть группа земляков или родственников какого-то политика, который может являться членом СДПК и, соответственно, люди поддерживают своего человека, который благодаря СДПК что-то имеет на данный момент. Вот таких групп немало и есть клиентура тех, кто будет поддерживать СДПК.
В основном, все держится на административных ресурсах. Пока этот ресурс у СДПК есть, и партия пытается им пользоваться. Говорить о том, что население или электорат в целом поддерживает какую-то партию, в том числе СДПК, это слишком натянуто. Для партии очень важно каким-то образом поддерживать свою конфигурацию, которая позволяет сохранять контроль за позициями.
Каким может быть будущее политической карьеры Атамбаева?
Вряд ли он как Роза Отунбаева останется политиком или общественным деятелем, который присутствует в публичных сферах и развивает благотворительные проекты. Если он такую роль выберет, то, может быть, займется своим фондом “Ыйман”, ведь он предпочитает решать моральные, идеологические, нравственные вопросы и проблемы.
Атамбаев, особенно в последний год своего президентства, показал, что его имидж не будет хорошим капиталом для лидеров Кыргызстана, чтобы использовать его во внешней политике.Если вдруг его выберут лидером партии, какие-то формальные основания у него появятся, чтобы попытаться контролировать партию через фракцию или коалицию. Раньше никто этим серьезно не занимался, может быть, он хочет попробовать что-то новое для страны и для себя. Через эту позицию можно попробовать контролировать парламент, условно говоря, а также правительство и выработку политики. Тогда он может играть роль гипотетически. Насколько все это можно эффективно серьезно реализовать — сложный вопрос. Потому что контролировать фракцию можно через руководителя фракции. С депутатами же сложно. Можно контролировать правительство, угрожая вотумом недоверия и т.д. Но пока что нынешний премьер – из команды Атамбаева, поэтому смысла в таком контроле нет. Если изментся правительство, например, или придет новый премьер, тогда возникнет такая необходимость, но это все условно.
Атамбаев не может быть основателем нации как Назарбаев, просто потому что он четвертый президент. Он, конечно, считал себя необычным президентом, у которого есть какие-то обязательства перед страной и дальше. История показывает, что такие схемы сложные, хотя у Путина, к примеру, получилось. Когда-то давно у Ден Сяо Пина тоже получилось, когда он ушел с формальной позиции и продолжал влиять на тех, занимающих официальные позиции. Просто это другие ситуации и другие контексты. В Кыргызстане это достаточно сложно. Поэтому, мне кажется, что те, кто планирует этот съезд, еще сами в поиске. Ситуация с каждым разом меняется, с каждым месяцем. Все становится зыбким, и смысл, который имелся в прошлом году, сейчас совершенно другой. Мне кажется, что с каждым месяцем шансов на то, что можно будет удерживать вот эту широкую властную конфигурацию все меньше.
Каким может быть развитие внешней политики страны?
Атамбаев испортил отношения со многими и создал такой имидж, когда его не воспринимают как человека, который играет дипломатическую роль. Ведь в некоторых случаях бывает, когда действующий президент призывает бывшего помочь решить вопросы в отношениях с какими-то странами, потому что тот смог наладить хорошие или личные отношения с руководителями. Кроме как с Путиным, сложно сказать, с кем еще у Атамбаева хорошие отношения. Атамбаев, особенно в последний год своего президентства, показал, что его имидж не будет хорошим капиталом для лидеров Кыргызстана, чтобы использовать его во внешней политике.
